Беглянка - Грэм Хизер - Страница 50

Но как Джаррет посмел проделать с ней такое?..

– Как ты мог? Как ты мог? – повторяла она, тыча ему в грудь все еще связанными руками. – Ты был здесь, и ты разрешил… этим людям…

– Семинолы, радость моя, – он провел мокрым пальцем по ее лицу, – как и прочие индейцы, а также белые, иногда бывают жестокими. Они не прощают измены и наказывают за предательство. Даже членов семьи.

– Ты не смеешь… – начала она, но Джаррет встал во весь рост, поднял ее и закричал:

– Это ты не смеешь! Да понимаешь ли ты, что наделала? Удрала из дома, никого не предупредив… Наплевала на всех!

– А ты наплевал на меня! Бросил в лапы дикарей! Я едва не сошла с ума от страха!

– Ты – моя жена…

«Нет, – подумала Тара, – я еще не твоя жена. Ты хочешь, чтобы я стала ею, но ничего не получается – ни у тебя, ни у меня. Я чужая – тебе и этим местам… Чужая при свете дня. Но не ночью. Однако это ничего не меняет…»

Тара вдруг догадалась, что Джаррет уже давно в этой небольшой хижине и отсюда руководил всем этим спектаклем.

Оглядевшись, она увидела то, чего не заметила раньше: аккуратные стопки простынь и полотенец, пистолеты – все говорило о том, что здесь живет белый человек.

Он!.. Джаррет! Человек с двумя лицами. Живущий и здесь, и там. И среди белых, и среди индейцев. Это он велел поймать ее и привязать к столбу! Это из-за него она чуть не лишилась рассудка – от страха за свою жизнь, за свою честь!

– Негодяй! Сукин сын! Я вырву твое жестокое сердце!

– Не кричи! – тихо, но властно сказал он.

– Больше никогда в жизни, клянусь…

Джаррет так сильно прижал Тару к груди, что у нее перехватило дыхание.

– Тише, – повторил он. – Не нужно, чтобы все слышали твою брань. Здесь это не принято.

– Мне наплевать на это!

– А мне нет, миссис Маккензи. Я не хочу, чтобы моя жена ставила меня в трудное положение.

– Ты в трудном положении? – Она задрожала от злости и возмущения. – Ты? Да если бы ты знал, что со мной…

Он закрыл ей рот ладонью.

– Дорогая, подумай только, как изменят свое мнение обо мне семинолы, если увидят, что я не могу справиться со своей женой, проявившей неповиновение и кругом виноватой?

– Эти дикари, которые схватили меня и как мешок бросили на лошадь?

– Они спасли тебя от худших бед, потому что обещали мне обеспечить твою безопасность и не могли понять, как ты оказалась в чаще, на границе с болотами, совсем одна… Я тоже не понимаю этого.

Тара сознавала, что совершила глупость, едва не обернувшуюся непоправимой бедой, когда из ревности и любопытства совсем одна отправилась к Роберту. Здешние места не прощают опрометчивых поступков.

– Что вы делаете? – гневно прошептала Тара, внезапно почувствовав, что Джаррет расстегивает ее платье.

– Не волнуйся, сейчас я ничего не хочу от тебя, просто снимаю мокрую одежду.

– Развяжите мне руки!

– Ты смеешь требовать это, беглянка?

– Да!

– Если бы я связал тебя раньше, в нашем доме, ты не оказалась бы здесь.

– Развяжи меня! Тебе не удастся снять платье, пока у меня связаны руки.

О, скорее бы он освободил ее! С каким наслаждением она влепит хорошую затрещину этому голому красавцу!

– Ты так уверена в этом? – усмехнулся Джаррет.

И в то же мгновение платье, разорванное сверху донизу, упало к ногам Тары.

– Сукин сын! – Она снова попыталась ударить его.

Джаррет приподнял ее, опустил на подстилку из шкур и, несмотря на отчаянное сопротивление Тары, снял с нее мокрую одежду.

– Ты заплатишь мне за все, Маккензи! За все! Я выцарапаю тебе глаза, вырву…

– Тише! И ты еще называешь кого-то дикарями!..

Она лежала на теплых шкурах, обнаженная, со связанными руками… Но живая и невредимая. И, как ни странно, полная сил и желания жить. Тепло очага согревало ее. Таре казалось, что здесь пахнет землей, травой, сосновой хвоей.

Джаррет опустился на колени рядом с ней.

– Черт возьми, не трогай меня!

– Я принес тебе одеяло.

Он укрыл ее, и в этот момент в дверь негромко постучали. Джаррет обмотался полотенцем.

Снаружи отодвинули засов, и в комнату вошел голубоглазый индеец.

Взглянув на Джаррета, он сказал что-то на языке своего племени.

Натянув одеяло до подбородка, Тара с удивлением, но уже без всякого страха смотрела на них. И тут она вспомнила, что именно этого голубоглазого метиса видела во сне.

«Неужели в жилах Джаррета тоже течет индейская кровь? – подумала она. – И как поразительно сходство этих мужчин!»

Индеец протянул Джаррету чем-то наполненную корзинку.

– Спасибо, – сказал тот.

– Не стоит благодарности, – ответил индеец тоже по-английски, без малейшего акцента.

– Откуда вы знаете английский? – сердито осведомилась Тара.

Тот улыбнулся Джаррету.

– Ты еще не сказал ей? Как, еще не развязал руки?

– Не успел. Она сильно сопротивлялась.

Тара вспыхнула от негодования, а индеец улыбнулся еще шире. Улыбка очень красила его, как и Джаррета.

– Оцеола еще здесь? – спросил Джаррет.

– Уехал… Я тоже покидаю вас. Рад был познакомиться с вами, Тара Маккензи. – С этими словами он вышел.

– Что здесь происходит? – гневно спросила она у Джаррета, но не услышала ответа.

Сбросив с себя полотенце, он приблизился к Таре быстро и бесшумно, как пантера. Его намерения не вызывали сомнений. Одеяло было отброшено в сторону.

– Джаррет… – неуверенно пробормотала Тара, охваченная желанием.

– Я слишком долго ждал. Целую вечность… Во всяком случае, так мне показалось.

– Джаррет! – Она взмахнула связанными руками.

Он закинул их ей за голову. Тара все еще сопротивлялась, раздираемая противоречивыми чувствами – страстью и яростью. Ей хотелось ощутить его в себе… и ударить, уничтожить, снять скальп!..

– Да, я не шучу! – гневно шептала Тара, отвечая собственным мыслям. – Снять скальп! Потому что никогда не прощу…

Словно не слыша ее, Джаррет шептал:

– Слишком долго… Слишком…

Он навалился на нее всем телом.

– Джаррет!..

Но он закрыл ей рот поцелуем, его язык проник вглубь, раздвинув зубы. Смуглые руки ласкали грудь, спускаясь все ниже, к бедрам, становились требовательнее, настойчивее…