Счастье по собственному желанию - Романова Галина Владимировна - Страница 38

Преступники получили по сроку и отбыли белыми лебедями в места, им предписанные. Когда и кто из них вернулся, Сячинов точно не знал. Не так уж у него было много времени узнать обо всем и обо всех. Но узнает непременно. И постарается установить место жительства этого Головачева. И вызовет к себе непременно, а как же… Только вот что вменить ему в вину, пока не знает. То, что сидел у ее двери на корточках и отирался в подъезде, еще не повод для подозрений. Запросто мог сказать, что присел шнурки на ботинках завязать. А во всем остальном… Парень вроде бы в героях теперь числится. Как-никак, спас ее от верной гибели. А вот что касается…

– У тебя-то, Люб, хоть что-то в голове щелкает или нет?! – разошелся вдруг Генка. – Хоть какие-то соображения имеются по поводу того, кто мог прослушивать твои разговоры?

– У меня есть только одна версия, – брякнула она и тут же выдала Сячинову только что посетившую ее мысль. – Вдруг это как-то связано с приездом Кима, Ген? Предполагалось же, что он придет ко мне. Или станет звонить… Ким, он… Кстати, ты ничего о нем не знаешь? Ну, чем он занимался в Москве? Откуда у него деньги, к примеру? Посмотри на его квартиру, Ген! Здесь же, в этих стенах, целое состояние заключено. Откуда такое, а?! Что молчишь, Сячинов?!

Сячинов мало того, что молчал. Выглядел донельзя оскорбленным. Глянул на нее, как на врага народа, и заспешил к выходу. И лишь у самой двери снизошел до того, чтобы съязвить на ее счет.

– Что это ты так Кима-то подставляешь под раздачу, Закатова? – прищурился Сячинов, натягивая ботинки, не развязав шнурков. Совал обувную ложку вслепую под пятку, а сам ехидничал, не сводя с нее глаз. – Все вот вы бабы такие! Он тебе и стол, и кров, а ты его сдаешь. Версия у нее, понимаешь!..

Пофыркал и ушел, со злостью хлопнув дверью. А Люба тут же сползла по стене и закрыла голову руками. Еле выдержала. Еле в руках себя удержала, чтобы не впасть в истерику при Генке.

Вот все и замкнулось! Вот все и сошлось!

Да, она не соврала Сячинову, заверив, что никогда не слышала про Головачева Семена Артуровича. Это была чистая правда. Она не слышала, не видела и не знала. Но вот что касается Малышева…

Алексей Петрович был ей очень даже знаком. Заочно, правда. Но знаком. И даже с семьей его она была знакома. И ничего, кроме отвратительных и тревожных воспоминаний, от этого знакомства не имела. Думала, что все это так и останется воспоминанием и не более того, а оно вон как вышло-то…

Ох, уж этот Иванов! Сколько же лет ей нести этот крест?!

Сколько она сидела на полу в прихожей, подпирая стенку ноющей от царапин спиной, сказать трудно. Все думала, думала, думала. И, кажется, даже что-то сумела понять. Нужно было одеваться и выходить из дома. А страшно ведь выходить… Вдруг та машина все еще подкарауливает ее на каком-нибудь перекрестке?! И она не успеет сделать то, ради чего собралась выходить на улицу. А успеть надо! Необходимо просто.

Для начала найти этого мерзавца Иванова.

«Убью!» – решила Люба, поднимаясь с пола и отправляясь в спальню. Отыщу и убью тут же! Все ведь из-за него. Из-за его дурацких просьб. И зачем пошла у него на поводу тогда? Мягкотелая и неумная. Прав Ким, называя ее дурой. Была бы умной, не пряталась бы сейчас.

В чувство ее привел странный квакающий звук. Квакало, как ни странно, из ее сумки. Ухватив за ручки сумку, Люба сдернула ее со стула возле кровати, распахнула молнию и тут же сморщилась недовольно.

Трезвонил мобильный, подаренный ей Хелиным. Уставши ждать ее сообщений, тот решил сам позвонить. А она совсем о нем забыла, о мобильном, в смысле. Хотя про Хелина тоже вроде бы не вспомнила за утро ни разу. Вспоминал о нем Ким, заставивший ее снять ночью кольцо. Кстати, о кольце…

Люба сунула руку в ящик тумбочки, пошарила там и похолодела. Бриллиант пропал! Не обращая внимания на надрывающийся мобильник, она выдернула ящик из пазов и опрокинула его содержимое на кровать. Ну, нету же! Ищи не ищи, кольцо пропало. Как же она теперь… Что же возвращать станет Богдану?!

Сам надоумил ее снять с пальца кольцо с бриллиантом, а потом сам же его и тю-тю, уволок?! Он что, с ума сошел совсем?! Ясно же как божий день, что он первый подозреваемый на роль вора, зачем тогда совершать такую глупость. Сначала ведет странные разговоры по телефону. Потом крадет ее кольцо. Потом исчезает. Чертовщина просто какая-то получается. Получается, что Ким кругом виноват?! И Иванов на это намекал…

Так, минуточку. Вот про Иванова ничего такого думать не стоит. Эта дрянь еще та, мог с ходу напридумывать всякого невероятного, лишь бы ей мозги запудрить и ночевать остаться.

– Алло! – отозвалась наконец Люба.

Попробовала бы она не отозваться, Хелин дублировал звонки с интервалом в пару минут.

– Да, Богдан, это я… Со мной все в порядке. Нет, с моим голосом все нормально. Нет, он не дрожит. А если и дрожит, то от злости. Не на тебя, ну что ты!

Странные чувства будит в ней этот человек все же. Всякие, какие угодно, но только не любовь. То ей его жалко, то стыдно за себя, то раздражает он ее до скрежета зубовного. А ведь мечтала о нем в первые минуты знакомства. Как мечтала!!! Казался красивым, холеным, полным благородства. Жизни обеспеченной и счастливой хотелось с ним. Плеча надежного рядом. Дома о двух этажах. Подумать только… А потом оказалось, что нет милее старых, продубленных столетием стен. И жалелось, что не осталось от старины ничего, спряталось все под пластиком и орехом.

Сколько же времени-то прошло с тех пор? Всего-то ничего – пара с половиной месяцев, а какие метаморфозы.

Устыдившись в который раз, Люба пообещала позвонить Хелину вечером и, отключившись, поспешила спрятать дорогую игрушку обратно в сумку.

Ужинать она с ним не станет, равно как и обедать и ночевать, хотя он и настаивал. А вот поговорить… Почему не поговорить? Лишь бы ему было приятно. Лишь бы успокоился, не волновался, не звонил и не задавал вопросы, на которые у нее пока не находилось достойных ответов.

Ее сейчас другие вопросы заботят.

Зачем Киму понадобился ее перстень, к примеру? Может, снес его к ювелиру для оценки? В то, что решил за этот счет разбогатеть, как-то не верилось.

Глава 9

На улице сегодня было гораздо прохладнее. Небо уже час как хмурилось, провиснув сизыми облаками, того и гляди, прольется дождем. Легкий ветер осторожно трогал верхушки деревьев, словно пробовал силы перед буйным разгулом. По прогнозам синоптиков, к вечеру должен был случиться настоящий ураган. Но то ведь только вечером. Она успеет вернуться.

Люба осторожно высунулась из подъезда и огляделась. Во дворе никого. Даже на стоянке ни одной машины. Это ее порадовало. Не нужно будет оглядываться и затылком ощущать чужой сверлящий взгляд. Его, может, и взгляда никакого не было вовсе, а ощущение присутствовало и не давало покоя.

Она поправила на носу темные очки, которые носить вообще-то не любила, но сегодня надела в целях конспирации. Одернула вельветовый пиджак, отряхнула несуществующую пыль с джинсов и быстрой походкой пошла к автобусной остановке.

По дороге все же не выдержала и оглянулась дважды. Все было чисто. Ни доброжелателей, ни злоумышленников не наблюдалось.

На остановке толпился народ, обсуждая последние городские новости и прогноз погоды. Люба села на краешек скамейки, подложив забытую кем-то газету, пылищи везде было на вершок. Какое-то время сосредоточенно рассматривала носки своих туфель, потом переводила взгляд на дорогу, высматривая нужный автобус, и снова на туфли.

– На уборке вся техника, – печалился кто-то. – Народ возят на поля, вот половину рейсов и сняли. Боятся, что дожди зарядят.

– Да… Дожди-то нужны, но вот зерновые…

Разговор перекинулся на урожай и возможные потери. Потом переметнулся на бездорожье, вскользь коснулся Лихачества, и вот тут…

И вот тут Люба услышала свою вчерашнюю историю. Узнала ее, правда, не сразу, поскольку та обросла невиданными и ужасающими сознание подробностями. Но, дослушав ее до конца, едва не приросла к скамейке.