Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя - Страница 49

– Боже, Эйс, осторожнее, – засмеялась Саманта, протягивая мне салфетку, чтобы я вытерся.

Я попытался откашляться, одновременно хохоча, пока Кенни не начал стучать мне по спине:

– Да всё уже! Ты же сейчас сдохнешь! Хватит ржать!

– Да пошёл ты в жопу, бро, – отозвался я.

В этот момент над нами возник из ниоткуда Бьёрн. Он взглянул на меня, подняв бровь в вопросе, как бы спрашивая, всё ли со мной в порядке или надо вызвать «скорую». Кстати говоря, а «скорая» сюда вообще приезжает? Или человек вынужден дотерпеть и отложить свою смерть до момента, пока его не отвезут вниз, в город?

– Ребята, занятия начнутся уже через минут десять! – предупредил профессор. Потом он не спеша обвёл взглядом весь стол и спросил: – А где мисс Льдова?

Я стиснул зубы в раздражении, снова вспоминая нашу последнюю перепалку и, соответственно, ночь, которую провёл в ванной. Может быть, я могу попросить Бьёрна лично о том, чтобы меня перевели в другой номер?

Чёрт, нет! Сделать это значило бы победу Миланы, а я ненавижу проигрывать. И никогда не уступаю. Особенно маленьким блондинкам, посчитавшим, что они нашли моё уязвимое место.

– Может, Эйс всё-таки придушил её во сне, – хихикнул Кенни.

Бьёрн, прекрасно осведомлённый о нашей с ней вражде, не стал задавать лишних вопросов, а просто покачал головой.

И, словно из-за упоминания этой наглой девчонки, в столовой появилась Милана. В розовом свитере с логотипом какой-то игры, который сочетался с её окрашенными локонами. Профессор, заметив её, сперва поприветствовал Милану, затем попросил поторапливаться и, пожелав приятного аппетита, отошёл.

– О, ты жива, – улыбнулся Кенни.

Она взглянула на него с нахмуренными бровками. Я мог бы отрицать это вечность, но когда она злилась, то была похожа на разъярённого котёнка, нахохлившегося и готового выпустить когти.

– В нашей войне погибну уж точно не я, – выдала Милана, садясь на своё место.

– Думаешь, я? – усмехнулся я, подставив ладонь под щеку и специально в упор глядя на неё.

Она посмотрела на меня исподлобья и предпочла не отвечать. Взяла сэндвич и откусила огромный кусок за раз. А потом с набитым ртом отпила сока. Было забавно за этим наблюдать. Другие девочки стараются есть аккуратно, хотя бы взять тех, кто сидел за одним с нами столом. Сэм, Хлоя, Аврора, Фел. Они ели, не торопясь и по маленькому кусочку, а Милана впихивала в себя всё, не заботясь о том, как будет выглядеть со стороны.

И почему это так завораживает?

Я опустил голову, чтобы больше на неё не смотреть, и взялся за свою порцию завтрака. Чем дальше – тем мне становится хуже. Даже не знаю, чего ждать в будущем.

* * *

– И помните: мы должны беречь всё, что нас окружает! – почти торжественно завершила свою речь Астрид.

Я взглянул на блокнот, в котором сделал записи. Сегодня мы узнали много полезного, так что внутри возникло удовлетворение от пройденного материала.

Когда очередная лекция подошла к концу, я вышел из класса, спустился вниз и сел в зоне отдыха.

Лекции здесь, в этой зимней школе, отличались от лекций в универе. Норвежские профессора больше предпочитают объяснять тему, используя сравнения с какими-нибудь повседневными вещами. Например, Гермес, рассказывая о принципах работы геотермальной энергии, сравнил её с гигантским, невидимым термосом, закопанным глубоко под землёй.

– Представьте, – говорил он, – что вся планета – это кружка горячего какао, и мы просто аккуратно вычерпываем оттуда тепло, чтобы согреть наши дома. Главное, делать это не слишком жадно, чтобы какао не остыло слишком быстро.

Или, другой пример, профессор Ольсен, которая как-то сравнила фотоэлементы с листьями на деревьях.

– Подумайте об этом, – сказала она, – листья собирают солнечный свет и превращают его в энергию для дерева. Фотоэлементы делают то же самое, только для нас. Это как будто мы используем древнейшую технологию на Земле, просто немного её усовершенствовав.

В шале было не много постояльцев, но шуму они воспроизводили вполне себе много. Дети носились, кричали, врезаясь то в одни ноги, то в другие. Подростки, развалившись на диванах, что-то бурно обсуждали на норвежском, периодически взрываясь хохотом. В углу пожилая пара увлечённо играла в шахматы, комментируя каждый свой ход достаточно громко, чтобы слышал весь холл.

Я вспомнил одну из близняшек, которую завёл вчера в номер в надежде использовать её присутствие для отпугивания местной Лягушки. Я искренне верил, что её появление заставит Милану вскочить и покинуть комнату, ведь ей наверняка пришло на ум, чем бы мы могли заниматься с этой норвежкой. Но, либо она не поняла этого в силу своей неиспорченности, либо ловко обвела меня вокруг пальца, уловив мой план. В любом случае, близняшка мне так и не помогла.

Я закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от всего этого шума и сконцентрироваться на своих мыслях. Но ничего не получалось. В голове, словно назойливая муха, жужжала одна и та же фраза: «Я расскажу всем». Эта мысль сверлила мозг, заставляя меня нервничать всё больше и больше.

Внезапно я почувствовал, как кто-то садится рядом со мной. Я открыл глаза и увидел Фелисити. Она улыбалась, глядя на меня с каким-то странным выражением в глазах.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил я, стараясь скрыть своё раздражение.

– Что-то случилось? – спросила она. – Ты выглядишь каким-то… напряжённым.

– Да нет, всё в порядке, – попытался я отмахнуться.

– Не похоже, – нахмурилась Фелисити.

Я вспомнил, как помог ей вчера ночью добраться до её номера. Она повредила себе лодыжку. Надеюсь, она не восприняла это как подкат с моей стороны. Я просто хотел помочь, а не залезть к ней под юбку.

– Просто немного устал после лекции, – сказал я и решил сходу сменить тему: – А как твоя лодыжка?

Её лицо мгновенно просветлело.

– О, спасибо, что спросил, – улыбнулась она. – Уже намного лучше. Я выпила вчера обезболивающее. Сэм принесла.

– Отлично, – кивнул я.

Она кивнула в ответ, а я едва сдержался, чтобы не выдать то, что всё знаю и можно уже не притворяться.

Они принимают меня за дурачка. Причём обе.

Мне давно стало ясно, что Фел подговорила Милану помочь ей в том, чтобы сблизиться со мной. Моё любимое печенье или их неожиданная дружба тогда, когда Милана не водилась ни с кем, кроме своего педика-дружка, сразу показались подозрительными. Фел влюблена в меня, как мне кажется, с первого дня, как она поступила в наш университет. Видимо, ей показалось, что попросить помочь Милу, будет лучшим решением, потому что мы давно с ней знакомы.

Как бы не так.

Может, мне стоит подыграть?

– Как дела с Миланой? – напрямую спросил я, чтобы увидеть её реакцию. Она убедила бы меня в том, что я не несу бред.

Фелисити удивлённо посмотрела на меня.

– С Миланой? А что с ней?

– Ну, вы же вроде как… общаетесь. – Я старался подобрать слова, но при этом не сразу выдать то, что имею ввиду.

– Да, мы немного подружились, – кивнула Фелисити. – Она такая… интересная личность.

Конечно.

– Интересная? – переспросил я, невольно усмехнувшись.

– Ну да, – пожала плечами Фелисити. – У неё необычный взгляд на мир. И она очень… смелая.

– Смелая? – повторил я, нахмурившись. – Ты это о чём?

– Ну, она не боится быть собой, – объяснила Фелисити. – Она всегда говорит то, что думает, и делает то, что хочет.

Я промолчал, обдумывая её слова. Милана и правда была очень непредсказуемой. И это меня, признаться, немного пугает сейчас, но восхищало раньше.

– А ты не ревнуешь? – выпалил я, сам не понимая, зачем задал этот вопрос. Видимо, чтобы вызвать у неё такую реакцию, что окончательно убедит меня в том, что я прав в своих догадках.

Фелисити удивлённо посмотрела на меня.

– Ревную? К кому?

Вот ты и проговорилась…

– К ней. Знаешь, я нахожу её довольно привлекательной.