Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя - Страница 48

– Да, я спал здесь, – огрызнулся я, поспев за её мыслями. – И что? Разве у меня были варианты?

Она закатила глаза.

– Выйди. Я хочу умыться.

– А ещё что тебе сделать? Может, массаж?

– Не нервируй меня и просто выйди.

Я вылез из ванны, ощущая себя не выспавшимся, злым и даже немного обиженным. Всю ночь проторчать в ванной, с одной подушкой под головой, пока она царственно почивала на моей кровати…

Я прошёл в комнату, ища глазами хоть что-то, что могло бы поднять мне настроение.

Но мысли были удручающие.

Её угрозы про мои таблетки… Неужели она как-то узнала, для чего именно они мне нужны? Каковы шансы, что она и в самом деле всем проболтается?

Я почти вполне реально ощутил холодный пот. Руки у меня вспотели вместе со спиной, по которой вдобавок пробежали неприятные мурашки.

Совсем скоро я вышел из номера, громко хлопнув дверью, чтобы Лягушка услышала. Надо же, как ей с каждым разом удаётся заставить меня уступить. Эта маленькая заноза в заднице намного болезненнее, чем кажется со стороны. И выдернуть страшно, но оставлять тоже не хочется. Я злился на Милану, злился на себя за то, что не смог противостоять ей, и злился на весь мир. Но больше всего я панически боялся. Боялся, что она расскажет всем про таблетки.

В голове крутились одни и те же мысли. Если она расскажет, всё рухнет. Все мои старания, все мои усилия, вся моя жизнь. Все решат, что я псих. Я потеряю всё, чего добивался. Меня заклеймят как ненормального. Меня будут сторониться, а что ещё хуже – жалеть.

Эти таблетки – моя тайна уже столько времени. Моя слабость, но в то же время защита. И вот, сейчас, эта защита может рухнуть, если Милана решит выполнить свою угрозу. Она, конечно, может и блефует, но… разве я знаю, что у неё на уме?

Эти таблетки уже укрепились как часть долбаного меня. Как часть моей жизни. Без них я не справлюсь. Я знаю это. Без них я стану тем, кем никогда не хотел быть – нестабильным, непредсказуемым, слабым.

Я вспомнил, как всё начиналось.

Бессонные ночи, приступы ярости, бесконечная тоска. Я боролся с этим, как мог. Пока не понял, что со мной что-то не так. Что это не просто переходный возраст. И тогда меня повели к врачам. Мама в начале решила, что это просто последствия стресса, возникшего на фоне смерти Илая. Но доктор Берри заверил, что всё гораздо серьёзнее. И поставил диагноз: биполярное расстройство личности.

Честно говоря, тогда я и понятия не имел, что это за болезнь, но звучало устрашающе. Я до сих пор помню, как замерла сперва мама, как окаменел отец. Потом она разревелась на глазах у других посетителей, едва мы вышли из кабинета доктора.

Жизнь моих предков после этой информации перевернулась с ног на голову.

На самом деле, если бы не моё «прилежное» поведение как больного пациента, доктор Берри наверняка уговорил бы родителей поместить меня в специализированное учреждение для таких как я. Он смотрел на меня как на психа первое время. С опаской. Конечно, старался никак этого не показывать, но меня не обманешь приторно-вежливыми и притворно-дружелюбными речами. Я не был буйным, не отказывался от лечения и прочее. С самого начала я не сопротивлялся и с покорностью принял свою участь. Мне даже кажется, что я сразу перешагнул стадию отрицания, гнева и торга. Стадия депрессии была, но не такая масштабная, чтобы я пытался наложить на себя руки. Я просто сидел в комнате и не желал никого видеть.

Кенни был единственным за пределами моей семьи, кто узнал о моей болезни. Скрывать от него нечто столь внушительное смысла не было. И с тех времён он хранит эту тайну вместе со мной до сих пор.

Доктор Берри прописал мне таблетки лития, которые действуют как стимуляторы настроения. Чтобы понизить резкие скачки. Я настолько привык к ним, что не могу представить себе и жизни без них. К тому же, резкий отказ может ухудшить моё состояние. Так что я просто стал зависим от таблеток, как астматик зависим от ингалятора. Или человек, лежащий долгое время в коме, зависим от аппарата жизнеобеспечения.

Спустившись на первый этаж и дойдя до столовой, в которой уже завтракали ребята, я сперва задержался у двери, не решаясь войти. Наверное, я выгляжу паршиво, учитывая неудобную ночь. Ещё я не умылся, не расчесался и не переоделся. Из-за моей личной надзирательницы.

Ещё одной такой ночи я просто не выдержу. В следующий раз лягу прямо на неё. Принципиально.

– Ты в норме? – шепнул кто-то рядом со мной.

Сперва я решил, что это Кенни, но мой друг сидел за столом, прямо в поле моего зрения. Развернувшись, я встретился с Рио.

– Когда это мы успели подружиться, чтобы ты интересовался, в норме ли я? – спросил я, искренне удивлённый тем, что он решил заговорить со мной.

Рио выглядел так, как будто ему неловко. Я сощурился.

– Вчера ночью подружились, – нервно прокашлялся он.

– Ты обожрался галлюциногенных грибов? Что за бред ты несёшь?

– Ладно, прости, бро. – Он похлопал меня по плечу, чем удивил ещё сильнее. – Забудь… А где Лана?

Я закатил глаза. Ну конечно, ему обязательно нужна драгоценная подружка с утра пораньше.

– Понятия не имею. Надеюсь, её сожрали местные росомахи.

– Моё сердце будет разбито, если это окажется правдой.

Я фыркнул:

– А я устрою праздник.

Рио хмыкнул, словно не верил ни единому моему слову.

– Твоя ревность говорит об обратном, чувак.

Я выпучил глаза. От возмущения, от яростного желания доказать ему обратное. Но если бы я только открыл рот, Рио использовал бы все мои слова против меня. Мне нужно было обзавестись сперва адвокатом для громкого ответа.

Поэтому я предпочёл сказать просто:

– Испарись, пока я не помог тебе испариться с концами.

Мне показалось, что он усмехнулся. А-а-а, долбаный фрик. Не сказав мне больше ни слова, Рио Миллер развернулся и вышел из столовой. Я на немного даже расслабился. Хотя мысль о таблетках снова резко вернулась, стоило мне лишь вспомнить о Миле.

Ревность? Какая к чёрту ревность?

Я двинулся к столу и сел на своё место. Кенни, не затыкаясь ни на секунду, о чём-то трепался с Шейном. Я не уловил сути разговора, потому что был занят тем, что пытался понять, что именно Мила знает о таблетках? Она просто не может знать, что именно это за таблетки. Я не подпускал её настолько близко. Чтобы выяснить такое, ей пришлось бы достать пузырёк и вычитать надпись. И то, ей пришлось бы гуглить, что такое литий и для чего он.

Просто невозможно, что она успела это всё провернуть. Когда бы это произошло? Таблетки всегда при мне. Я не взял их только тогда, когда пошёл кататься, но Милана тоже была там.

Воспоминания о долгожданном спуске со склона на доске, потянули за собой и другой образ: упавшей Миланы между моих ног. Усмешка сама расползлась у меня на губах, когда я детальнее представил её засмущавшееся лицо, бегающий взгляд, красные щёки. Надо же! Эта девчонка умеет смущаться! Никогда бы не подумал. Но её растерянный вид принёс невероятное удовольствие. Значит, она обычный человек и против неё можно бороться. Вот и всё. От этих мыслей стало даже легче.

Но я возненавидел факт того, что, несмотря на случайность падения Миланы, моё тело отреагировало на её лицо, коснувшееся моего дружка. Не хватало ещё, чтобы она, пусть и невольно, лишила меня разума, пробудив совсем иные инстинкты. Смерть казалась предпочтительнее, чем смириться с этим или хотя бы признать.

– Эй, мы тут не на час, – шепнул Кенни. – Может, ты уже наконец поешь?

– Когда это ты стал моей мамой? – спросил я, едва сдержав улыбку, и потянувшись к стакану с соком.

– С самого первого дня, что мы дружим, бро, я – твоя мамочка, пока настоящей мамы нет рядом. Так что открой рот и вставь туда еду, пока я не вставил нечто другое.

Отпить сок именно в этот момент было моей большой ошибкой. Шутка друга едва не лишила меня жизни: я поперхнулся. Сок, который я только что набрал в рот, вырвался наружу с такой силой, что чуть не долетел до Хлои, сидящей передо мной. Смех и жидкость смешались в безумном фонтане, который обрызгал всё вокруг: стол, Кенни, мои собственные штаны. Немного попало даже на Аврору.