Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя - Страница 50

Мне показалось, что она покраснела. И не от смущения, а от чего-то другого. Может даже, от растерянности? Как я могу называть привлекательной девушку, с которой враждую с первого дня, как мы столкнулись в универе?

– Но ты ведь… – начала Фелисити, хлопая глазами. – Ну, да. Она красивая.

– Но хитрая и корыстная, – добавил я. – И если она помогает, то вряд ли без злого умысла и без выгоды для себя.

Фел нахмурилась, как будто обдумывая мои слова. А мне они дали пищу для более глубокого размышления.

Если Милана согласилась помочь Фелисити в этом деле, наверняка взамен ей что-то обещали. Милана любит видеоигры и, насколько я знаю, готовит какой-то проект, связанный с ними, а Фелисити ведёт студенческую газету в универе. Как это можно объединить?

Написать статью про проект Миланы, тем самым привлекая внимание нужных людей?

– Я бы на твоём месте сторонился её, Фел, – продолжил я. – Ты уверена, что она искренна?

Фелисити задумалась.

– Я думаю, да, – ответила она. – Зачем ей притворяться?

– Ну, не знаю. Может, у неё свои планы.

– Какие планы?

– Неважно, – отмахнулся я. – Просто будь осторожна. Милана не всегда такая, какой кажется.

Фел внимательно посмотрела на меня с каким-то странным выражением в глазах. Я даже почувствовал себя неловко.

– Ладно, знаешь что, – внезапно начала она громче, чем надо, чем привлекла внимание некоторых постояльцев.

– Я весь во внимании, – ответил я, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку дивана.

Фел набрала воздуха в лёгкие. Она выглядела очень напряжённой. А ещё так, как будто сейчас расплачется. Я понимал её чувства. Может быть, она восприняла сейчас всё сказанное мной так, будто я таким образом отшил её. Пусть думает так, пусть смирится с этим, чем будет жить в постоянном самообмане, ведь между нами никогда ничего не может быть. Смысла надеяться на что-то просто нет.

В любом случае, знай она о моей болезни, сама сбежала бы. Я всего лишь сэкономил ей время.

– Ничего, – выдала вдруг Фелисити вместо того, что действительно собиралась сказать. – Ладно, я пойду.

Она встала и просто ушла. Не оборачиваясь и не прощаясь. Не сказав напоследок ничего.

Я не знал, что это значит. То, что она больше не будет притворяться, что между нами что-то возможно, или то, что она обиделась сейчас, но попытки не бросит никогда?

Что ж, в очередной раз я стал подонком в женских глазах. Но на этот раз хотя бы не на глазах у всех.

17. Любовный эпизод

Милана

Я горела от нетерпения всё разузнать, а Рио как назло забрали родители. Кажется, они беседовали с одним из наших профессоров, видимо, надеясь заиметь связи с местными.

По крайней мере, этот тупой интернет донёс до меня очень краткое сообщение от Рио:

я расскажу о таблетках,

когда предки выпустят меня из плена

И это завершалось загадочным и очень интригующим:

ты охренеешь

Так что я не находила себе места после лекции у Астрид Хольм.

Весь перерыв перед следующей лекцией я просидела в зоне отдыха, глядя на развесёлых норвежцев. Их было трое, все с бородами, один из них лысый, а остальные – светловолосые. Я решила, что это друзья, потому что припёрлись вместе и под весёлый хохот.

Не увидев ничего интересного в них, я провела взглядом дальше, рассматривая других постояльцев – женщину с ребёнком, который что-то очень громко ей рассказывал, с энтузиазмом, которому можно было бы позавидовать. Дальше от них стоял мужчина с пивным пузом и с какой-то странной стрижкой, напомнившей солому, чем волосы.

Норвежцы очень отличались от привычного мне окружения. Они какие-то… другие.

Американцы, особенно те, которых я обычно встречала в универе, всегда такие… напоказ. Все эти улыбки, дружелюбные приветствия, вечные разговоры о своих достижениях. Словно они постоянно участвуют в каком-то конкурсе «Самый успешный человек».

Здесь же люди казались мне более сдержанными, более скромными. Они не пытались произвести впечатление, не хвастались своим богатством или связями. Они просто жили своей жизнью, не обращая особого внимания на то, что о них думают другие.

В Америке постоянная гонка, постоянная борьба за выживание. А здесь люди выглядят более расслабленными, более счастливыми. Словно они нашли какой-то секрет, как жить в гармонии с собой и с окружающим миром.

Конечно, это может быть всего лишь поверхностное впечатление. Возможно, и у норвежцев есть свои проблемы и свои комплексы. Но, глядя на них, я не могла не думать о том, что мы, американцы, слишком много внимания уделяем внешнему и слишком мало – внутреннему. У нас всё должно быть большим, ярким, громким. Большой дом, дорогая машина, престижная работа. А в Норвегии люди будто бы ценят простые вещи: природу, семью, дружбу. Они не стремятся к роскоши, они довольны тем, что у них есть.

Может быть, поэтому они такие счастливые? Может быть, поэтому такие спокойные?

Внезапно я представила, как мы с папой переезжаем сюда. Не именно в шале, конечно, а куда-нибудь поблизости. Живём в небольшом домике в горах рядом с лесом. Не знаю, как дела обстоят с алкоголизмом здесь, но, может, живя в таком отдалённом от шумных больших городов месте, папа перестал бы пить, отвлёкся на окружающий его мир – на новых людей, на горы, на природу в целом? Было бы такое возможно? Может, смена обстановки слепила бы из него другого человека?

Я представила себе, как папа, просыпаясь по утрам, выходит на балкон, вдыхает свежий горный воздух и смотрит на заснеженные вершины. Как он начинает заниматься каким-нибудь хобби: резьбой по дереву, например, или фотографией. Как он знакомится с местными жителями, находит себе друзей и постепенно забывает про бутылку… Я представила себе, как мы собираемся за столом, смеёмся, рассказываем друг другу истории. Как папа становится более внимательным и заботливым. Как он снова становится тем человеком, которого я любила и уважала.

Мечта, конечно, но такая светлая, такая манящая… Я закрыла глаза и на мгновение позволила себе поверить в эту иллюзию.

Но тут вспомнился Эйс. И его таблетки. И все мысли разом улетучились. Этот говнюк портит мне всё даже в голове!

Я открыла глаза. Мечты исчезли, оставив после себя лишь горькое послевкусие разочарования. Стало тошно от того, что я вообще существую. Но завтра состоится встреча со знакомым Гермеса. Может быть, она придаст моему появлению здесь хоть немного смысла?

Вынув телефон, я сделала пару фото и отправила Анжелике с подписью: «Сейчас сдохну от скуки. А как твои дела?». На самом деле, я немного приврала, выдав слово «скука». Скучно здесь и быть не могло, учитывая, с кем я делю номер. Скорее всего, сегодня ночью он в очередной раз сделает мне какой-нибудь «сюрприз» – в плохом смысле этого слова.

Не дождавшись ответа, я поплелась к лестнице, чтобы вернуться в класс, потому что следующее занятие должно было уже начаться с минуты на минуту.

Эйс оказался там же. Один. И задумчиво выписывал что-то в блокноте. Я вошла в класс с самым невозмутимым видом, как будто его присутствие вообще меня не волновало, и села на своё место. Здесь было так тихо, что я слышала стук собственного сердца. Лишь снаружи, за окном, слышались отдалённые голоса и детский смех играющих во дворе шале детей.

Я украдкой взглянула на Эйса. Он тоже делал вид, что меня нет. Думаю, ночь в ванной не пошла ему на пользу. Мне даже стало… жаль его. Это вовсе не означает, что он мог спать в одной кровати со мной, но можно было подыскать более подходящие условия. Мог бы заночевать у Кенни, например. Уверена, Шейн, делящий номер с ним, не был бы против.