Фортуна Флетчера (ЛП) - Дрейк Джон - Страница 11

— Однако, — продолжил Пенденнис, — сейчас вы мне в точности расскажете, почему Флетчер не вернулся с вами в субботу вечером. — Он впился взглядом в Брэдли, ожидая ответа.

— Это был пресс-ганг, мистер Пенденнис, сэр, — сказал Брэдли. — Они забрали Флетчера и пытались…

— Что? — вскричал Пенденнис, вскакивая на ноги. — Пресс-ганг? Эти враги торговли, эти сыны Вельзевула!

Его челюсти заходили ходуном, а кулаки сжались от ярости при упоминании ненавистной вербовочной службы. Его дела зависели от лодочников и барочников, каждый из которых был законной добычей для пресс-ганга. Он вложил немалые средства в торговые суда, чьи рейсы могли быть сорваны из-за вербовки. У него были непогашенные займы у рыбаков, которых пресс-ганг мог лишить всякой возможности расплатиться.

— Вы, пара никчемных болванов! — завопил он. — ПОЧЕМУ ВЫ НЕ СКАЗАЛИ МНЕ ЭТОГО РАНЬШЕ?

— Э-э… э-э… — промямлил Брэдли, не решаясь сказать, что мистер Пенденнис не дал им такой возможности. Не решаясь возразить, что мистер Пенденнис сосредоточился на их похождениях у Матушки Бейли, игнорируя все остальное.

— Неважно! — сказал Пенденнис. — Разве вы не сказали им, что вы ученики? Разве вы не упомянули мое имя?

— Да, сэр, нет, сэр, — точно ответил Брэдли.

— Что? — вскричал Пенденнис, не поняв. — Вы со мной пререкаетесь, сэр?

— Нет, сэр, — дрожа, ответил Брэдли.

— Разве вы не сказали им, что забирать ученика — противозаконно?

— Да, сэр, — сказал Брэдли, — Флетчер им сказал, но они все равно его забрали, сэр.

Пенденнис заскрежетал зубами от ярости и повернулся к двум ближайшим клеркам, которые, как кролики, бросились исполнять его приказания.

— Вы! Приведите моего поверенного! Вы! Приведите констебля… Забрать ученика Пенденниса, они посмели?

В течение часа мистер Пенденнис во главе значительной процессии прибыл в «Ронди» и подвергал лейтенанта Спенсера тем же мучениям, которым он подверг Брэдли и Ибботсона. По крайней мере, он пытался это сделать, но Спенсер оказался птицей куда более крепкой.

— В последний раз я требую, чтобы вы освободили Джейкоба Флетчера! — настаивал Пенденнис.

— К черту Флетчера! — усмехнулся Спенсер. — В последний раз вам говорю, нет у нас никакого клятого Флетчера!

Он ухмыльнулся, обнажив кривой ряд прокуренных зубов.

— Ищите, если хотите, приятель. Мы вам мешать не станем, правда, парни?

И его люди присоединились к издевательскому хохоту.

— Черт побери, сэр, вы хотите сказать, что уже отправили его на флот? — спросил Пенденнис.

— Ничего я вам не говорю, мистер! — отрезал Спенсер.

Пенденнис был не дурак и понял, что на данный момент он проиграл. Он выпрямился и смерил Спенсера взглядом свысока.

— Очень хорошо, сэр, — сказал он. — Можете считать себя умником, но за мной закон, и я буду безжалостно преследовать это дело.

Пенденнис шагнул вперед и свирепо посмотрел на Спенсера.

— А что до вас, сэр, то я вас запомню особенно. Вы еще проклянете тот день, когда перешли мне дорогу!

И он, круто развернувшись, гордо удалился, а его свита потянулась следом.

Спенсер проводил его взглядом, кипя глухой яростью. Он презирал Пенденниса и всех таких, как он, с той же силой, с какой они презирали его.

— Ублюдок! — горько пробормотал он. — Ты бы первым заверещал, если бы лягушачий флот перекрыл твою паршивую торговлю, не так ли? Ты бы первым стал требовать, чтобы мы укомплектовали флот — лишь бы мы забирали людей откуда-нибудь еще!

К нему, прихрамывая, подошел боцман, все еще в немилости после инцидента с отрубленными пальцами.

— Здорово вы ему ответили, мистер Спенсер, сэр, ничего не скажешь! — Он повернулся к остальным, призывая их продемонстрировать преданность. — Правда, парни?

— Так точно! — нестройно отозвались те.

— А тебя кто спрашивал? — рявкнул Спенсер. — Заткни пасть!

Но боцман снял шляпу и потер лоб костяшками пальцев.

— Дело в том, прошу прощения, сэр, мы тут интересуемся, когда нам деньги-то заплатят…

— К черту деньги! — огрызнулся Спенсер. — На твоем месте, мистер, я бы больше беспокоился о том, как прижечь себе задницу, пока она не загноилась.

— Есть, сэр! — сказал боцман, опасно продолжая лезть на рожон. — Мы просто хотели узнать…

Но терпение Спенсера лопнуло, и боцману пришлось отскочить, чтобы не попасть под удар палки. Наконец, когда Спенсер выдохся от ярости, он проследовал в свою конуру, служившую ему личной комнатой, и уселся там с бутылкой рома. Чем больше он ворочал мысли в своей медлительной голове, тем хуже ему все казалось.

Спенсер не был трусом. Он был грубым, потрепанным старым задирой, но готов был встретить любого, кто пойдет на него со шпагой в руке. Этого у него было не отнять, но вот предстать перед судом — совсем другое дело. Это лишало его всякой отваги. Какие шансы у такого старого просмоленного волка, как он? Особенно когда он забрал человека, которого не должен был забирать.

Но ведь ничего этого не должно было случиться. Джентльмен обещал, что все будет улажено. Джентльмен сказал, что решит все с законом. Джентльмен обещал! А Спенсеру за работу полагалось двадцать золотых гиней.

Он откинулся на спинку стула и отхлебнул из бутылки. Он проклинал собственную лень, из-за которой не пошел с вербовочной партией сам. Но как он мог это сделать со своей больной ногой, искалеченной на королевской службе? Не гоняться же ему за юными учениками, в самом деле? Поэтому он и впутал в это дело того безмозглого боцмана: гинея боцману и по полгинеи на брата для команды, чтобы привести конкретного человека. Конкретного человека! Он застонал, представив, как боцман рассказывает об этом в суде — прямое доказательство преступления. За такое офицера разжалуют. Его вышвырнут со службы подыхать в сточной канаве. Это в лучшем случае.

Спенсер снова подумал о джентльмене. Что у него вообще за игра? Почему он не поступил с ним по-честному? Спенсер ведь исполнил свой долг, не так ли? Разве он не доставил товар? И вот он оказался выброшенным на подветренный берег без мачт! Что ж, если ему суждено пойти ко дну, то этот щеголь пойдет ко дну вместе с ним. Если понадобится, он все выложит в суде.

И тут на лейтенанта Спенсера снизошло озарение. Он улыбнулся, увидев выход из всех своих бед. Он заставит этого мерзавца поступить как надо! Он напишет ему письмо. Этот салага остановился в таверне «Корона», и письмо можно отправить с одним из вербовщиков. Он велит ему отозвать юристов, или его предадут в суде. Наполовину упившись ромом, он встрепенулся и раздобыл у трактирщика перо, бумагу и чернила. Бормоча слова и дико хихикая, он неуклюже поволок перо по странице своим тяжелым кулаком.

7

Я провел в Портсмуте почти целый день, прежде чем меня забрали с «Булфрога», и тяжесть содеянного начала давить на меня. Расчет казался простым: раз уж я был готов утопиться, то не боялся никакого наказания, которое мог бы мне назначить флот. Так почему бы не отомстить Диксону? Но теперь мне не грозила верная смерть, и я был встревожен. Угрызения совести меня не мучили; то, что Диксон получил от меня, было справедливым возмездием. Проблема была в том, что я не мог до конца поверить, что мне это сошло с рук. Я до смерти боялся, что кто-то видел, что я сделал, и что скоро меня потащат на виселицу.

Но было и еще кое-что. Моя уверенность в себе сильно пошатнулась от того, что я перенес за последние несколько дней. И я ведь на самом деле убил человека, а к такому, как вы понимаете, обучение на клерка парня не готовит. Нет, нельзя ожидать, что после всего этого просто уйдешь с веселой улыбкой. Так что я еще долго был не в себе, и многое из того, что случилось потом, прошло мимо меня, словно во сне. Например, если бы у меня хватило ума, я мог бы отговориться от службы на флоте даже тогда. Вербовка учеников была всего лишь незаконной, но вербовка джентльмена была немыслима для любого порядочного офицера. А у меня были речь и манеры джентльмена.[5] Но я молчал, и когда завербованных с «Булфрога» выгрузили, я оказался в шлюпке с другими, которую буксировал баркас с одного из военных кораблей. На якоре стояли целые вереницы огромных кораблей, и холодная вода плескалась через планшири. На меня навалилась тяжелая тоска, и я шел, как овца на бойню.