Оракул с Уолл-стрит 9 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 4

Фарли присвистнул:

— Вы предлагаете промышленный шпионаж?

— Я предлагаю журналистское расследование. — Я развел руками. — А то, что некоторые документы случайно попадут к репортерам… Что ж, такова жизнь.

Рузвельт вернулся к креслу и тяжело опустился в него:

— Билл, это опасная игра. Если нас поймают…

— Франклин, а если не играть, вы проиграете еще до начала. — Я посмотрел ему в глаза. — Поверьте, я знаю, о чем говорю.

В библиотеке повисла тишина. Где-то в глубине дома тикали старинные часы, а с реки доносились гудки пароходов.

Наконец Хоуи заговорил:

— А сколько это будет стоить?

— Два миллиона долларов, — спокойно ответил я. — Может, чуть больше.

Тагуэлл чуть не подавился дымом от сигареты:

— Два миллиона? У губернатора нет таких денег!

— У губернатора нет, — согласился я. — А у меня есть.

Теперь молчали все. Даже часы вроде бы притихли.

Рузвельт медленно поставил стакан на столик:

— Билл… Вы понимаете, что предлагаете?

— Понимаю отлично. Я предлагаю купить вам президентство. — Я откинулся в кресле. — Только в отличие от ваших противников, я собираюсь покупать его у американского народа, а не у банкиров.

— И что вы хотите взамен?

Вопрос висел в воздухе как грозовая туча. Все смотрели на меня с напряженным ожиданием. Даже дворецкий, появившийся в дверях с подносом, замер на месте.

— Знаете что, Франклин, — наконец сказал я, — хочу одного. Чтобы через десять лет, когда вы будете сидеть в Белом доме, вы помнили, что есть вещи важнее денег. Есть вещи важнее власти. И есть люди, которые достойны лучшей жизни, чем та, что им пытаются навязать.

Рузвельт долго смотрел на меня, потом медленно кивнул:

— Хорошо, Билл. Расскажите план подробнее.

Я улыбнулся и достал из кармана сложенный лист бумаги. Судя по всему, вечер обещал быть долгим.

— Итак, джентльмены, разрешите представить вашему вниманию «народную кампанию» против «кампании банкиров».

Развернув лист, я положил его на столик так, чтобы все могли видеть. На бумаге красовалась схема с названиями организаций и стрелками между ними.

— Первое: деньги. Два миллиона это много, но тратить их в лоб нельзя. Слишком заметно. Поэтому создаем сеть «независимых» организаций.

Тагуэлл придвинулся ближе:

— Каких именно?

— «Фонд поддержки американских фермеров» — пятьсот тысяч долларов. «Комитет помощи безработным» — четыреста тысяч. «Ассоциация малого бизнеса» — триста тысяч. — Я водил пальцем по схеме. — Плюс дюжина «народных комитетов поддержки» в ключевых штатах. По сто пятьдесят тысяч каждый.

Фарли нахмурился:

— А остальные деньги?

— Прямые пожертвования от «частных граждан». — Я усмехнулся. — Удивительно, как много патриотично настроенных американцев вдруг найдется, когда дело дойдет до регистрации взносов.

Хоуи покачал головой:

— Билл, это же… Это же обман.

— А что делают наши противники? — Я откинулся в кресле. — Они создают «Комитет за ответственное правительство» и «Лигу защиты конституции». Красивые названия, правда? Только финансирует их Альянс промышленной стабильности, через подставных лиц.

Рузвельт задумчиво потер подбородок:

— Вы предлагаете играть по их правилам?

— Франклин, я предлагаю играть лучше них. — Я наклонился вперед. — Видите ли, у меня есть одно преимущество. Я знаю, как они думают. И знаю, чего они боятся больше всего.

— И чего же?

— Того, что народ узнает правду.

Тагуэлл отложил блокнот:

— Какую именно правду?

— А вот здесь, Рекс, начинается самое интересное. — Я встал и снова подошел к карте. — До выборов больше года. Что произойдет за это время?

Все молчали, ожидая продолжения.

— Экономика будет ухудшаться. Безработица вырастет до пятнадцати, а то и до двадцати процентов. Банки продолжат закрываться. Фермеры — разоряться. — Я обвел рукой всю карту. — А наши друзья с Уолл-стрит будут твердить: «Потерпите, рынок сам все исправит.»

Хоуи ухмыльнулся:

— И в это время появляется губернатор Рузвельт с планом действий.

— Именно! — Я хлопнул в ладоши. — Только не просто губернатор. «Кандидат народа против кандидата банкиров.» «Человек дела против болтунов из кресел.» «Тот, кто понимает проблемы простых американцев.»

Фарли почесал затылок:

— Звучит убедительно. А как мы докажем, что Ритчи — ставленник банкиров?

— Джим, а вы знаете, что такое бумажный след? — Я вернулся к креслу. — Каждый банковский перевод оставляет документы. Каждое собрание — протоколы. Каждое решение — подписи. Нужно только знать, где искать.

— И вы знаете?

— Конечно. — Я отпил виски. — Например, знаю, что в прошлом месяце представители Альянса промышленной стабильности, а именно некий Джонатан Рид Морган, встречались с организаторами кампании Ритчи в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне. Номер люкс четыреста двенадцать. Обсуждали «стратегию финансирования».

Тагуэлл недоверчиво покачал головой:

— Откуда вам это известно?

— Рекс, когда у тебя есть деньги, информация покупается очень легко. Особенно от людей, которым не доплачивают.

Рузвельт встал и прошелся к камину:

— Хорошо, предположим, у нас есть доказательства. Как их использовать?

— Через прессу. Но не через крупные газеты, они на стороне истеблишмента. Через местную прессу. — Я достал еще один лист. — У меня есть список из тридцати изданий в ключевых штатах. Их редакторы готовы публиковать материалы за, скажем так, символическую плату.

Хоуи прищурился:

— Символическую?

— Ну, тысяч по пять-десять за статью. — Я пожал плечами. — Для местной газетки это целое состояние. А для нас копейки.

Фарли присвистнул:

— Вы хотите купить прессу?

— Джим, я хочу дать журналистам возможность писать правду, не боясь потерять работу. — Я усмехнулся. — Видите ли, у меня странное хобби. Я читаю финансовые отчеты газет. И знаете что? Большинство местных изданий на грани банкротства. Владельцы готовы на все ради рекламных денег.

Тагуэлл покачал головой:

— Это же коррупция в чистом виде.

— Рекс, а что такое коррупция? — Я посмотрел на него с невинным видом. — Когда банкиры платят газетам за статьи в свою пользу, это нормальный бизнес. А когда мы платим за правду, это коррупция?

— Но мы же не можем опускаться до их уровня!

— А до какого уровня мы можем опускаться? — Я наклонился к молодому экономисту. — Рекс, вы видели очереди за хлебом в Нью-Йорке? Видели людей, роющихся в мусорных баках? Видели детей, которые не ходят в школу, потому что у них нет обуви?

Тагуэлл смущенно опустил глаза.

— Так вот, — продолжил я, — пока мы тут рассуждаем о нравственности, эти люди голодают. А банкиры покупают кандидата, который обещает им еще четыре года «свободного рынка». То есть еще четыре года голода для миллионов.

В комнате снова повисла тишина. Рузвельт стоял у камина, задумчиво глядя в потрескивающие поленья.

— Билл, — наконец сказал он, не оборачиваясь, — а что, если мы проиграем? Что, если, несмотря на все усилия, американцы выберут Ритчи?

— Тогда, Франклин, через пять лет в этой стране будет революция. — Я поставил стакан на столик. — Настоящая. С баррикадами, красными флагами и расстрелами банкиров. Потому что терпение людей не бесконечно.

Хоуи фыркнул:

— Билл, вы драматизируете.

— Драматизирую? — Я повернулся к нему. — Луис, а вы знаете, что происходит в Европе? В Германии коммунисты дерутся с нацистами на улицах. В Испании готовится гражданская война. Во Франции рабочие требуют революции. И все это из-за экономического кризиса.

— Но Америка не Европа.

— Пока не Европа. — Я встал и подошел к окну. — Но голодные люди везде одинаковы. И если им не дать надежды легальным путем, они найдут ее нелегальным.

Рузвельт обернулся:

— То есть вы рассматриваете мою кампанию как.профилактику революции?

— Именно так. — Я улыбнулся. — Франклин, вы можете стать последним президентом, избранным демократическим путем. Или первым, который по-настоящему поможет народу. Выбор за вами.