Попав в Рим (ЛП) - Адамс Сара - Страница 19

— Я пытаюсь отучить их ругаться. Кто наберёт двадцать отметок, платит двадцать баксов в банк матершинника, – объясняет Энни, закрывая блокнот и откладывая его.

Я тихо смеюсь.

— И зачем это?

— Потому что она – милый, добрый маленький ангелочек, – дразнится Эмили.

Энни показывает ей язык.

— Хотя бы одна из нас должна пройти через жемчужные врата и представлять семью Уокеров.

Мэдисон сардонически ухмыляется.

— Жемчужные врата? Я просто пытаюсь выбраться за городскую черту этого ё…ёршистого городка.

Энни улыбается.

— Хорошо поймала.

Мэдисон поднимает бокал.

— Только потому, что люблю тебя. И потому что если получу ещё одну отметку – придётся платить. А теперь ответишь мне взаимностью и наконец отпустишь меня из Рима?

Хором Эмили и Энни отвечают:

— Не-а.

Эмили, которая, как мне кажется, в этой компании играет роль мамы-наседки, добавляет твёрдо:

— Ной вернулся, а мы – семья. Здесь наши корни, и здесь наше место.

«Ной вернулся»? Мне очень хочется спросить, откуда он вернулся, но возможности не выдаётся.

Мэдисон вздыхает, и в этом одном выдохе – целая гамма эмоций. Тоска, поражение, решимость. Множество чувств, происхождение которых я, наверное, никогда не узнаю, потому что к понедельнику меня здесь уже не будет. Она переводит взгляд на меня.

— Прости, мы легко отвлекаемся. Ты рассказывала, зачем приехала.

Теперь, проведя здесь несколько дней, я понимаю её удивление. Это не самое очевидное туристическое направление. Я делаю ещё глоток пива, чтобы выиграть время для ответа. Но комната вдруг слегка плывёт перед глазами, язык становится тяжёлым, но в то же время развязным. На мгновение отвлечённая этим ощущением, я выпаливаю правду:

— Я искала на Google Maps ближайший город под названием Рим, потому что там была Одри в «Римских каникулах».

В ответ – недоумённые взгляды, и я гадаю, какая часть моего заявления шокирует их больше. Решаю начать с наименее странного.

— Ну знаете…классический фильм?

Всё те же пустые взгляды.

— О, вы точно его знаете. Там Одри Хепбёрн и Грегори Пек. Одри играет принцессу Анну, которая сбегает от своей королевской жизни…вы вообще не понимаете, о чём я?

Все три женщины качают головами. Эмили отвечает первой:

— Честно говоря, я не думаю, что мы вообще когда-либо смотрели фильмы с Одри Хепбёрн. Они хорошие?

Мой рот открывается от изумления. Я в шоке. Как они могут не знать, кто такая Одри Хепбёрн?!

— Что?! Как вы прожили всю жизнь, не познакомившись с Одри? Она – сама грация, очарование, красота и при этом чудаковатость. — Я качаю головой. — Она…потрясающая.

И моя лучшая подруга, – не добавляю я, потому что не хочу, чтобы они узнали, какая я странная. Или одинокая. Ведь только человек без друзей назовёт давно умершую кинозвезду своей подругой.

Мэдисон улыбается:

— Звучит как Энни. – Она делает драматическую паузу, лукаво косясь на сестру. — Ну, по крайней мере, часть про «красоту и чудаковатость».

Видно, что это дружеская подколка по её напевной интонации. Но всё же Эмили игриво толкает Мэдисон плечом.

— Ладно, хватит сегодня придираться к малышке. Ты же знаешь, она слишком добрая, чтобы огрызаться.

— Эй, тебе не нужно меня защищать. Я сама за себя постоять могу, – говорит Энни, выпрямляясь на пару сантиметров выше.

Обе её сестры терпеливо смотрят на неё, сложив руки под подбородком.

— Мэдди такая…ну, она просто…

Энни издаёт раздражённый звук, закатывает глаза и откидывается на спинку стула, так и не придумав ничего колкого.

— Очевидно, Мэдисон – это часть про «грацию и очарование». И кстати, Мэдди, ты сегодня очень красиво выглядишь в этой блузке.

Сёстры разражаются смехом, и Эмили нежно целует Энни в щёку, которая явно раздосадована своей неспособностью парировать.

— Никогда не меняйся, Энни.

Сидя здесь и наблюдая, как сёстры подшучивают друг над другом, но при этом так явно любят друг друга, я остро чувствую, как мне этого не хватает в собственной жизни. Мне отчаянно нужно это – знать и быть узнанной. Мне хочется втереться в их маленькую семью и умолять, чтобы они подкалывали меня так же, как друг друга. Хочется, чтобы они тыкали меня носом в очевидные вещи, которые я сама не замечаю. Хочется смеяться, закатывать глаза и быть одной из них. Иметь то, что есть у них.

Но для этого мне придётся быть честной и открытой. Придётся пустить их внутрь, позволить увидеть, что я немного странная и не совсем функциональная. И я не уверена, что это того стоит, ведь я уезжаю в понедельник.

Вместо этого я лишь мягко улыбаюсь и отхлёбываю пиво. Вежливость, вежливость, вежливость.

Проходит несколько минут, мы заказываем ещё по кружке пива, и тут Мэдисон смотрит мне за плечо, её улыбка становится ещё шире.

— О, смотрите, Ной пришёл с Джеймсом!

В животе у меня вспыхивает рой бабочек, и ощущение настолько сильное, что я чуть не падаю со стула. Каким-то образом я чувствую взгляд Ноя у себя на затылке. Кожа горит, волоски на руках встают дыбом, пальцы беспокойно теребят край стола. Я начинаю трясти коленом, но ничто не может заглушить ощущение его приближения. Поднимаю пиво к губам и залпом выпиваю половину. У меня нет выбора – я во власти своих расшатанных нервов.

К несчастью, комната, которая ещё недавно лишь слегка покачивалась, теперь ощущается как крутящаяся чашка на аттракционе. Как я уже успела напиться? Всего полторы кружки пива – этого недостаточно для такого состояния. Подвыпившая – да. Но это что-то другое. Тревожное.

Ной и парень, которого назвали Джеймсом, подходят к нашему столику. Ной остаётся с противоположной стороны стола – как обычно, боится, что укушу, если подойдёт слишком близко. Зато его друг представляется с открытой дружелюбной улыбкой.

Он протягивает загорелую, покрытую мозолями руку. И я бы солгала, если бы сказала, что не заметила, как он хорош собой – тёмно-каштановые волосы, белоснежная улыбка.

— Привет, я Джеймс. Избавлю нас обоих от неловкости и сразу признаюсь, что прекрасно знаю, кто ты. – Он добавляет добродушную улыбку, от которой мне становится спокойнее. — Для меня честь познакомиться, Рэй.

Ну, было бы спокойнее, если бы я не чувствовала себя так чертовски пьяной.

Я подозрительно смотрю на остатки пива в бокале, пока тошнота и усталость наваливаются на меня. Приходится буквально подпирать веки, чтобы не закрыть глаза.

— Приятно познакомиться, Рэй, – говорю я, чувствуя, как слова вытекают изо рта густой патокой.

Лицо Джеймса морщится от недоумения. Ой, стоп. Я случайно назвала его своим именем? Легко трясу головой и смеюсь:

— Прости. Я имела в виду Джеймс. Приятно познакомиться, Джеймс. – Поднимаю бокал, который кажется теперь стопудовым. — Видимо, перебрала.

Энни хмурится.

— Ты выпила всего полторы кружки, и минуту назад была в порядке.

Верно.

Странно, что я так себя веду.

Поднимаю взгляд и встречаю глаза Ноя. Он выглядит мрачнее урагана. Его густые золотистые брови сведены вместе, челюсть напряжена. Он недоволен. Хотя разве он вообще бывает доволен, когда я рядом? Его взгляд такой интенсивный, что мне приходится отвести глаза, но краем зрения я вижу, что он продолжает пристально наблюдать. Мурашки бегут по рукам, и мне нужно, чтобы он перестал смотреть на меня так, будто хочет прожечь лицо взглядом.

И ещё…о боже, я внезапно чувствую себя так, будто меня переехал грузовик, и мне отчаянно нужно спать. Я готова положить голову прямо на этот стол и…

О чёрт.

Тут до меня доходит, что я натворила.

— О! Моя любимая песня! – кричит Мэдисон. Её голос звучит так далеко, хотя она сидит прямо напротив. — Пошли танцевать!

Сёстры вскакивают и направляются к танцполу вместе с Джеймсом, но Эмили задерживается.

— Ты в порядке, Рэй?

Я пытаюсь улыбнуться нормально. Не уверена, что у меня получилось.

— Коне-е-чно! Я сейчас присоединюсь!