Художник из 50х (СИ) - Симович Сим - Страница 78

— А если не понравится? — спросил он.

— Понравится, — уверенно ответил Крид. — Ваш стиль как раз подходит для такой задачи. Вы умеете показать не только красоту, но и практичность. А главное — в ваших работах есть душа.

Игра постепенно подходила к концу. Крид провёл три фишки через всю доску, Гоги — только две. Опыт сказывался — начальник явно играл в сенет не первый раз.

— Хорошая партия, — сказал Крид, убирая фишки с доски. — Для первого раза играли очень достойно.

— Интересная игра, — согласился Гоги. — Действительно есть сходство с шахматами, но проще для понимания.

— В том-то и прелесть древних игр — они кажутся простыми, но таят множество тонкостей.

Крид убрал доску в ящик стола и налил ещё кофе.

— Итак, что скажете по поводу проекта? Согласны взяться?

Гоги помолчал, обдумывая предложение.

— А сроки какие?

— Месяц. К началу августа должны быть готовы все концепции. Презентация планируется на середину августа.

— Это очень ответственно, — сказал Гоги. — Если рисунки не понравятся на таком уровне…

— Не понравятся, — перебил его Крид. — Но я в вас верю, Георгий Валерьевич. Вы справитесь.

Он встал и подошёл к окну.

— Знаете, в чём главная проблема нашей страны? Мы умеем строить заводы, но не умеем строить города. Промышленность развивается, а люди живут в бараках и коммуналках. Пора это изменить.

— А термоядерная энергетика действительно позволит строить города в любом месте?

— Безусловно. Один ТЭН заменяет целую электростанцию. Никаких линий электропередач, никаких угольных разрезов рядом с городом. Чистая, дешёвая энергия в неограниченном количестве.

Крид вернулся к столу и сел напротив Гоги.

— Представляете, какие перспективы? Осваивать Сибирь, Дальний Восток, Арктику — и везде строить современные города с полной инфраструктурой. Через двадцать лет СССР станет самой урбанизированной страной мира.

— Звучит фантастично, — признал Гоги.

— Фантастика становится реальностью, — серьёзно ответил Крид. — Вопрос только в том, сумеем ли мы воплотить наши мечты в жизнь. И здесь очень важна ваша роль.

— Моя роль?

— Показать красоту будущего. Сделать так, чтобы люди поверили в этот проект, захотели его осуществить. Техники расскажут о возможностях, экономисты подсчитают затраты, а вы покажете мечту.

Гоги допил кофе и поставил чашку на блюдце.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я согласен. Попробую нарисовать города будущего.

— Отлично! — обрадовался Крид. — Тогда с завтрашнего дня переключайтесь на этот проект. Всё остальное отходит на второй план.

— А материалы? Референсы? Техническое задание?

— Всё будет. Анна Фёдоровна передаст вам папку с материалами — архитектурные журналы, фотографии зарубежных городов, технические характеристики ТЭНов. Плюс консультации специалистов по любым вопросам.

Крид встал, давая понять, что встреча окончена.

— Георгий Валерьевич, вы понимаете важность момента? Ваши рисунки могут определить развитие страны на десятилетия вперёд.

— Понимаю, — кивнул Гоги. — Постараюсь не подвести.

— Не подведёте. У вас есть главное — умение видеть красоту в практичном и практичность в красивом.

Выходя из кабинета, Гоги ещё раз подумал о странной игре в сенет. Крид играл слишком хорошо для человека, который якобы научился этой игре во время командировки в Каир. Скорее всего, он знал её давно и основательно.

Но это было не самое важное. Важнее было то, что ему предстояло рисовать города будущего для показа самому Сталину. Ответственность колоссальная, но и возможности безграничные.

За месяц создать десяток концепций городов, работающих на термоядерной энергии. Показать, как может выглядеть будущее СССР, когда технологии позволят строить современные мегаполисы в любой точке огромной страны.

Это был вызов, но Гоги чувствовал в себе силы его принять. В конце концов, он уже не первый раз брался за работу, которая могла изменить судьбы людей. И до сих пор справлялся.

Выходя из здания на Лубянке, Гоги решил пройтись пешком — голова была забита мыслями о городах будущего, и свежий воздух мог помочь привести их в порядок. День был солнечный и тёплый, по улицам неспешно прогуливались москвичи, наслаждаясь летним вечером.

Свернув на Кузнецкий мост, он неожиданно увидел знакомую фигуру у витрины книжного магазина. Аня стояла, склонившись над раскрытой книгой, и её берет слегка сдвинулся набок от сосредоточенного чтения.

— Аня! — окликнул он её, подходя ближе.

Она подняла голову, и лицо её озарила улыбка.

— Георгий Валерьевич! Какая приятная встреча! Я как раз думала о вас на днях.

— О чём думали? — поинтересовался он, заглядывая в открытую книгу. Это оказался сборник стихов Пастернака.

— О нашем разговоре про поэзию. Вот, хотела купить Пастернака, но никак не могу выбрать между «Сестрой моей жизнью» и «Вторым рождением».

Гоги взял в руки один из томиков, полистал.

— «Сестра моя жизнь» более ранняя, там больше революционной романтики. А «Второе рождение» — это уже зрелый поэт, философски мыслящий.

— А что бы вы посоветовали?

— Берите оба, — улыбнулся он. — Пастернак того стоит.

— Легко сказать, — засмеялась Аня. — У студентки не такой уж большой бюджет на книги.

— Тогда начните с «Сестры моей жизни». Это классика, которую должен знать каждый образованный человек.

Они прошли в магазин, и Аня купила сборник. Выйдя на улицу, она предложила:

— А не прогуляемся? Вечер такой чудесный, а мне не хочется сидеть дома над конспектами.

— С удовольствием, — согласился Гоги.

Они направились в сторону Тверского бульвара, не торопясь, наслаждаясь летним вечером. Аня рассказывала о своей учёбе — недавно сдала экзамен по теоретической механике, теперь предстояла летняя практика в обсерватории.

— Представляете, — делилась она, — ночи напролёт наблюдать за звёздами через настоящий телескоп! Правда, говорят, романтика быстро проходит, когда приходится записывать координаты до рассвета.

— А разве не интересно? — спросил Гоги. — Изучать то, что так далеко от нас?

— Очень интересно! Но знаете, что меня больше всего поражает? Когда смотришь на звезду в телескоп, понимаешь, что видишь её такой, какой она была много лет назад. Свет шёл к нам так долго…

— Получается, мы смотрим в прошлое, — задумчиво сказал Гоги.

— Именно! А ведь возможно, той звезды уже и нет, но мы этого не знаем. Время в космосе течёт совсем по-другому.

Они присели на скамейку в тени старых лип. Аня достала из сумки купленную книгу и открыла на случайной странице.

— Послушайте, — сказала она и прочитала: «Определение поэзии. Это — круто налившийся свист, это — щёлканье сдавленных льдинок, это — ночь, леденящая лист, это — двух соловьёв поединок».

— Красиво, — кивнул Гоги. — У Пастернака есть особый дар — описывать обычные вещи так, что они звучат как музыка.

— А вы пробовали писать стихи? — неожиданно спросила Аня.

— В молодости пробовал, — признался он. — Но быстро понял, что это не моё. Лучше рисую, чем сочиняю.

— А жаль. Художник, который понимает поэзию, мог бы писать удивительные стихи о красках и формах.

Мимо прошла молодая мама с коляской. Ребёнок в коляске тянул ручки к голубям, которые важно расхаживали по аллее.

— Смотрите, как он радуется, — улыбнулась Аня. — Для него весь мир — открытие.

— Наверное, мы тоже когда-то так смотрели на мир, — сказал Гоги. — Интересно, в какой момент перестаём удивляться простым вещам?

— Когда начинаем думать о серьёзном. О работе, о деньгах, о планах на будущее.

— А может, наоборот — когда перестаём думать о по-настоящему серьёзном? О красоте, о смысле, о том, что действительно важно?

Аня посмотрела на него внимательно.

— Вы изменились с нашей первой встречи. Стали… не знаю, как выразить мысль…

— Интригующе.

— Тогда вы казались человеком, который ищет себя. А сейчас — будто нашли своё место в жизни.