Художник из 50х (СИ) - Симович Сим - Страница 77

В прежнем существовании он был статистом, одним из миллионов. Ходил на работу, получал зарплату, смотрел телевизор. Никому особенно не нужный, ни на что не влияющий. А сейчас каждый его рисунок мог изменить чью-то судьбу, каждое решение имело последствия.

Звёзды мерцали над головой, напоминая о бесконечности мироздания. На их фоне человеческая жизнь казалась мгновением, но этот миг можно прожить по-разному. Можно прозябать в серости и безразличии, а можно гореть ярко, оставляя след в истории.

Он допил чай и поставил блюдце на ступеньку. В груди разливалось тёплое чувство благодарности — жизни, судьбе, высшим силам, которые дали ему второй шанс. Не каждому выпадает такая возможность — начать всё сначала, исправить ошибки, найти своё предназначение.

И пусть этот мир был далёк от совершенства. Пусть здесь были свои проблемы, несправедливости, жестокости. Но здесь он был живым, настоящим, нужным. Здесь у него была цель, были люди, которые его ценили, была женщина, которая заставляла мечтать о будущем.

Где-то во дворе мяукнул кот, в соседней комнате кто-то включил радио. Жизнь шла своим чередом, обычная советская жизнь с её радостями и печалями. И он был её частью, не наблюдателем со стороны, а активным участником.

Завтра снова будет работа — иллюстрации для Селельмана, может быть, встреча с Кридом, вечером, возможно, визит в артель. Дни складывались в недели, недели в месяцы, жизнь обретала ритм и смысл.

А послезавтра, может быть, позвонит Николь и скажет, что режиссёр неожиданно рекомендовал её для прослушивания в Большом театре. И тогда его маленькое вмешательство в ход событий принесёт плоды, поможет таланту найти своё место.

Гоги встал со ступенек и потянулся. Пора спать — завтра будет много дел. Но засыпать он будет спокойно, без тревог и сомнений. Потому что сегодня он понял главное — жизнь удалась. Не идеально, не безоблачно, но удалась.

И этого было достаточно для счастья.

Глава 33

Прошло две недели размеренной, продуктивной работы. Гоги полностью погрузился в ритм — утром Семён Петрович забирал его из барака, днём он корпел над иллюстрациями в своём кабинете, вечером возвращался домой с чувством выполненного долга. Иллюстрации для Селельмана шли одна за другой — автоматы, пулемёты, винтовки, пистолеты. Каждый рисунок требовал внимания к мельчайшим деталям, понимания эргономики, знания человеческой анатомии.

За эти дни он полностью освоился в своём новом статусе. Сотрудники отдела здоровались с ним уважительно, Анна Фёдоровна заботливо приносила чай и свежие газеты, Крид изредка заходил поинтересоваться ходом работы и неизменно выражал одобрение.

Николь звонила дважды — сначала с благодарностью за то, что режиссёр неожиданно рекомендовал её для прослушивания в Большом театре, потом с радостной новостью о том, что прослушивание прошло успешно и её зачислили в труппу на роль Лизы. Голос её звучал так счастливо, что у Гоги потеплело на душе от сознания того, что он помог осуществиться чужой мечте.

Во вторник утром, седьмого июля, Анна Фёдоровна передала, что Виктор Крид просит зайти к нему в кабинет, когда будет время. Гоги закончил очередную иллюстрацию — снайперскую винтовку в разборе для удобства транспортировки — и отправился к начальнику.

Крид сидел за своим столом, но сегодня обстановка в кабинете была необычной. На журнальном столике у окна стояла медная турка, чашки, сахарница. Рядом лежала странная доска, расчерченная квадратами, с какими-то деревянными фишками.

— А, Георгий Валерьевич! — поднялся навстречу Крид. — Проходите, садитесь. Сварил кофе — настоящий, арабский. В Каире пристрастился к этому напитку.

Гоги сел в кресло напротив, с любопытством разглядывая игральную доску.

— Что это за игра? — спросил он.

— Сенет, — ответил Крид, разливая кофе по чашкам. — Древняя египетская настольная игра. Старше шахмат на несколько тысячелетий. Правила довольно простые, но игра увлекательная.

Он протянул Гоги чашку. Кофе был действительно великолепный — крепкий, ароматный, со сливками, которые создавали нежную пенку на поверхности.

— В Каире, говорите? — переспросил Гоги, отхлебывая кофе. — Интересно, по какой линии была командировка?

— Консультации по промышленной безопасности. Египтяне строят новые заводы, нужны были наши рекомендации.

Гоги кивнул, делая вид, что поверил, но внутри отметил — Крид явно врёт. Каир, Египет, промышленные консультации… Слишком экзотично для советского чиновника из отдела по ликвидации катастроф.

— А правила расскажете? — спросил он, указывая на доску.

— Конечно! — оживился Крид. — Смотрите, здесь тридцать клеток, по десять в ряду. У каждого игрока по пять фишек. Цель — провести свои фишки через всю доску раньше противника. Ходы определяются бросанием палочек — древний аналог костей.

Он показал четыре деревянные палочки с плоской и выпуклой стороной.

— Бросаете палочки, считаете, сколько выпало плоской стороной вверх — это и есть количество клеток для хода. Но есть особые клетки — ловушки, дома безопасности, места силы. Довольно хитроумная система.

Гоги взял палочки в руки. Дерево было тёмное, отполированное временем и прикосновениями многих рук. Неужели Крид действительно привёз это из Египта? Или приобрёл где-то в Москве у коллекционера?

— Попробуем партию? — предложил Крид. — Заодно обсудим один важный проект.

— Хорошо, — согласился Гоги.

Они расставили фишки на стартовых позициях — белые у Крида, чёрные у Гоги. Первым бросал Крид. Палочки показали три плоские стороны — значит, ход на три клетки.

— Итак, — сказал Крид, передвигая фишку, — хочу поговорить с вами о проекте, который может изменить лицо нашей страны. Представьте себе город будущего — полностью автономный, работающий на новых источниках энергии.

Гоги бросил палочки — выпало четыре.

— Вы имеете в виду термоядерные элементы? — уточнил он, делая ход.

— Именно. ТЭНы позволят создать города, которые не зависят от внешних поставок электроэнергии. Каждый дом, каждая улица будет освещаться и обогреваться за счёт компактных реакторов.

Крид снова бросил палочки, получил двойку.

— Но дело не только в энергии. Город будущего — это новая архитектура, новый образ жизни. Высотные здания с панорамными окнами, широкие проспекты, зелёные парки. И всё это — в самых отдалённых уголках страны.

— Амбициозный проект, — заметил Гоги, обдумывая очередной ход. — А какое отношение к этому имею я?

— Самое прямое. Нужны концептуальные рисунки, которые покажут, как может выглядеть такой город. Десяток вариантов — от небольших поселений до крупных мегаполисов.

Игра продолжалась. Фишки медленно продвигались по доске, попадая в ловушки и находя безопасные убежища. Крид играл увлечённо, явно зная все тонкости древней игры.

— А для чего эти рисунки? — поинтересовался Гоги.

— Для презентации проекта на самом высоком уровне, — ответил Крид значительно. — Иосиф Виссарионович должен увидеть не сухие технические расчёты, а живые образы будущего.

Гоги поперхнулся кофе.

— Вы хотите показать мои рисунки Сталину?

— Именно так. Решение о начале такой грандиозной стройки может принять только он. А чтобы получить это решение, нужно заинтересовать, вдохновить, показать все возможности нового подхода.

— Но я не архитектор, — возразил Гоги. — Как я могу рисовать планы городов?

— Не планы, — поправил Крид, — а художественные концепции. Общий вид, атмосферу, стиль. Пусть архитекторы потом разрабатывают детали, а вы покажите мечту.

Он попал фишкой на специальную клетку и получил право дополнительного хода.

— Представьте: город-сад в сибирской тайге, сверкающий огнями и утопающий в зелени. Или промышленный центр на Крайнем Севере, где люди живут в комфорте, несмотря на полярную ночь. Города будущего в любой точке нашей необъятной страны.

Гоги пытался сосредоточиться на игре, но мысли путались. Рисовать для Сталина? Создавать концепции городов будущего? Это было и заманчиво, и пугающе одновременно.