Художник из 50х (СИ) - Симович Сим - Страница 79

Гоги задумался. Действительно, последние недели принесли ему ощущение стабильности, уверенности в завтрашнем дне.

— Возможно, дело в работе, — сказал он. — Когда занимаешься тем, что имеет смысл, жизнь как-то налаживается сама собой.

— А что вы сейчас делаете на работе? В прошлый раз говорили про плакаты по безопасности.

— Теперь задачи стали интереснее, — уклончиво ответил он. — Архитектурные проекты, городское планирование. Приходится думать о том, как будут жить люди в будущем.

— Как интересно! — оживилась Аня. — А я вот смотрю на звёзды и думаю о том, как устроен мир. Получается, мы оба занимаемся будущим — вы земным, я космическим.

Солнце клонилось к закату, и бульвар постепенно погружался в приятные сумерки. Включились фонари, и всё вокруг приобрело романтический оттенок.

— Знаете, — сказала Аня, закрывая книгу, — мне нравится, что у нас такие разные профессии, но мы находим общие темы для разговора.

— Наверное, дело в том, что и художник, и астроном занимаются созерцанием, — предположил Гоги. — Мы смотрим на мир и пытаемся понять его красоту.

— Точно! И стараемся передать это понимание другим людям.

Они ещё немного посидели в тишине, наблюдая за прогуливающимися людьми. Было удивительно спокойно и уютно — никуда не нужно спешить, не о чём особенно волноваться, просто наслаждаться моментом.

— Мне пора, — сказала наконец Аня, поднимаясь со скамейки. — Завтра рано вставать, в библиотеку нужно.

— Конечно, — кивнул Гоги, тоже вставая. — А как дела с нашими пятничными встречами? Не забыли?

— Разве можно забыть? — улыбнулась она. — В эту пятницу встречаемся как обычно?

— Обязательно. В десять вечера у памятника Пушкину?

— Договорились.

Они попрощались, и Гоги проводил взглядом её удаляющуюся фигуру. Встреча с Аней всегда приносила ему какое-то особое умиротворение. С ней можно было говорить о простых вещах, но каждый разговор оставлял ощущение прикосновения к чему-то важному и вечному.

Возможно, именно такими и должны быть настоящие дружеские отношения — без напряжения, без попыток произвести впечатление, просто искренний интерес к мыслям и чувствам другого человека.

Идя домой, он думал о том, как удачно складывается его новая жизнь. Интересная работа, уважение коллег, дружба с умными людьми, романтические перспективы с Николь. И эти спокойные, тёплые встречи с Аней, которые напоминали о том, что в мире есть место для простых человеческих радостей.

Может быть, счастье и заключается в таких моментах — когда сидишь на скамейке с хорошим человеком, говоришь о поэзии и звёздах, и чувствуешь, что всё в мире на своих местах.

Идя домой после встречи с Аней, Гоги свернул в переулок — хотел сократить путь и заодно насладиться тишиной вечерних московских дворов. Настроение было прекрасное, в голове ещё звучали строки Пастернака, которые читала Аня, а мысли неспешно перетекали от поэзии к завтрашней работе над концепциями городов будущего.

В узком переулке между старыми домами было тихо и безлюдно. Только где-то в окнах мерцал свет, доносились приглушённые голоса семей, собравшихся на ужин. Гоги шёл не торопясь, наслаждаясь покоем летнего вечера.

Внезапно из-за угла дома появилась фигура — молодой парень в мятой гимнастёрке, явно военный, недавно вернувшийся со службы. Дембель, как говорили в народе. Походка неровная, в руках бутылка, лицо красное от выпитого.

— Эй, дяденька! — окликнул он Гоги грубым голосом. — Не найдётся закурить?

Гоги остановился. Парень был молод — лет двадцати, не больше. Видимо, отмечал возвращение домой после двух лет срочной службы. Лицо простое, деревенское, но взгляд мутный и агрессивный.

— Извини, не курю, — вежливо ответил Гоги, собираясь пройти мимо.

— Как это не куришь? — парень преградил ему дорогу, качаясь на месте.

— Просто не курю, и всё, — спокойно повторил Гоги. — Извини, мне нужно идти.

— Стоять! — дембель схватил его за рукав. — Я с тобой разговариваю…

Запах перегара ударил в нос. Гоги осторожно высвободил рукав.

— Парень, ты пьяный. Иди домой, выспись. Завтра всё по-другому покажется.

— Кто пьяный⁈ — взъерепенился солдат. — Да я тебя, очкарика, одной левой!

Он размахнулся, целясь Гоги в лицо. Но удар был неточный, пьяный, медленный. Гоги легко отклонился в сторону, и кулак прошёл мимо.

— Не стоит, — предупредил он. — Не хочу тебе вреда причинять.

— Боишься? — заорал дембель. — Сейчас покажу тебе, как наших солдат встречать надо!

Он снова полез в драку, но теперь более решительно. Правый хук в челюсть, потом левой в солнечное сплетение. Движения пьяные, неточные, но злые.

Гоги больше не уклонялся. Фронтовые рефлексы сработали автоматически — блок левой рукой, короткий прямой правой в нос, сразу же апперкот левой в подбородок. Классическая фронтовая двойка, которую он отрабатывал в рукопашной подготовке.

Дембель охнул и рухнул на мостовую, прикрывая руками разбитое лицо. Из носа потекла кровь.

— Мама… — застонал он. — Больно…

Гоги стоял над ним, слегка потирая костяшки пальцев. Удар получился точный, но не слишком сильный — ровно настолько, чтобы отрезвить наглеца.

— Говорил же — не лезь, — сказал он без злобы. — Лежи пока, в себя приди.

В этот момент в переулок свернул милиционер — молодой сержант в форменной фуражке, с жезлом за поясом. Увидев лежащего на земле солдата и стоящего рядом Гоги, он ускорил шаг.

— Что здесь происходит? — строго спросил он.

— Сержант, — спокойно ответил Гоги, — гражданин в состоянии алкогольного опьянения напал на меня. Пришлось применить самооборону.

Милиционер наклонился к дембелю, понюхал.

— Пьян в стельку, — констатировал он. — А вы кто такой, гражданин?

Гоги достал удостоверение и показал сержанту. Тот внимательно прочитал, вытянулся во фронт.

— Виноват, товарищ! Не знал, что имею дело с сотрудником органов.

— Ничего страшного, — махнул рукой Гоги. — Просто выполняйте свою работу.

— Конечно! — Милиционер поднял дембеля за шиворот. — Вставай, герой! Пойдём протрезвляться в участок.

— Я солдат! — мямлил парень. — Родину защищал!

— И поэтому имеешь право буянить? — сурово спросил сержант. — Марш в машину!

Он повёл дембеля к служебной машине, которая стояла в начале переулка. Парень плёлся покорно, всё ещё прикрывая разбитый нос.

— Товарищ! — обернулся к Гоги милиционер. — Не хотите заявление писать? Нападение на представителя власти — серьёзная статья.

— Не стоит, — ответил Гоги. — Парень просто пьяный. Пусть отоспится и подумает о поведении.

— Как скажете. Спасибо за понимание.

Милицейская машина уехала, увозя незадачливого дебошира. В переулке снова стало тихо и спокойно. Гоги поправил рубашку, проверил, не порвалась ли, и продолжил путь домой.

Инцидент не испортил ему настроение. Наоборот, приятно было убедиться, что фронтовые навыки никуда не делись. Рука поставлена правильно, реакция быстрая, удары точные. Пять лет после войны, а всё помнит тело.

Дембель получил хороший урок. Может быть, в следующий раз подумает, прежде чем лезть к незнакомым людям. А милиционер повёл себя профессионально — сразу разобрался в ситуации, не стал устраивать бюрократическую волокиту.

Удостоверение сотрудника 28-го отдела снова сработало как волшебная палочка.

Впрочем, это неважно. Важно то, что неприятная ситуация решилась быстро и без лишних осложнений. А завтра предстоит работа над новым проектом — концепциями городов будущего, которые покажут самому Сталину.

Жизнь продолжается, и в ней есть место для всего — для поэзии Пастернака и уличных драк, для дружеских бесед и служебных обязанностей, для мечтаний о будущем и суровой реальности настоящего.

Главное — не терять равновесие и помнить, что каждый день может принести как радости, так и испытания.

Глава 34

На следующее утро Анна Фёдоровна принесла Гоги объёмную папку с материалами для нового проекта. Внутри были архитектурные журналы, фотографии зарубежных городов, технические описания термоядерных элементов и несколько листов с рукописными заметками Крида.