Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ) - Дорохов Михаил Ильич - Страница 30

— Мои парни способны на многое! — вспылил Чарли.

— Но они — непрофессиональные воины, и их опыт — опыт налётов и диверсий, максимум! Десять человек Соколова перебили банду Норд-Сайд за один вечер. И я уверен, что он в этот момент сидел и пил виски так, как мы сейчас с тобою этот прекрасный кофе. Он пил виски со своими дружками Торрио и Ротштейном, пока зачищали Северный Чикаго. И ты там был, Чарли! Сидел с этим русским рядом. Ты сам всё знаешь. Они перебили ирландцев в Бронксе. Потом постреляли подпольщиков из Чикаго. А до этого уничтожили Виктора Горского, с которым мы могли договориться и подмять под себя Бронкс, оперевшись на его людей и не тратя много ресурсов. Соколов — это заноза. Очень большая заноза, которая перерастёт в гангрену.

— И что нам тогда делать? — протянул Лучано.

— Во-первых, надо не «потерять» нашего свидетеля. Пока не очнулся этот шериф Бронкса Джон Фэллон. Это создает дополнительные проблемы для Соколова. Он под подозрением полиции. Так пусть и дальше остаётся там. Во-вторых, надо сделать так, чтобы между этим русским и Ротштейном пробежала тень! Понимаешь, о чём я говорю, Чарли?

— Да, понимаю, — ушёл в свои мысли Лучано.

— Не переживай из-за этого. Ты думаешь, что Ротштейн тебя не кинет при необходимости? Пока ты выгоден и приносишь деньги — он тебе улыбается. Но если нужно будет выбирать: ты или важное большое дело… Я уверен, он сделает выбор не в твою пользу.

Лучано задумался. И вспомнил избитую на всех языках мира фразу, что судят по себе. Он прекрасно знал, что Массерия жаден и не считается ни с чем. Но Чарли уже влез в это дело по уши. И назад дороги не было. Он всегда стремился к собственному подпольному бизнесу. Арнольд Ротштейн ввёл его в высокие криминальные круги, подсказывал. Но и брал свой немаленький процент. Однако «Мозг» никогда не лез во внутренние дела. А Джо «Босс» будет вмешиваться. В этом Лучано был уверен.

Внезапно молодого итальянца охватила злоба. Он с удовольствием бы сейчас выпустил несколько пуль в ухмыляющееся лицо Массерии. Но злиться стоило только на себя. За то, что пришёл сюда две недели назад. Не посоветовавшись с Мейером, своим другом с юношества.

Лучано собрался с мыслями и подавил свои чувства:

— Почему просто не устранить Соколова. Прямо на улице. Бах! — Чарли сделал вид, что стреляет, — И дело в шляпе.

— Потому что в таком случае Бронкс останется без головы. Ротштейн сразу постарается его захватить, и его подручные Сооклова знают. И ведут с ним дела. Так что у Арнольда будет преимущество. А нас осудят остальные боссы, потому что не хотят нашего усиления в Нью-Йорке. Или ты думаешь, что сможешь всё оставить втайне? Рано или поздно, всё тайное становится явным, Чарли.

Джо оторвал от грозди виноградину и бросил её себе в рот:

— Но на всякий случай, Чарли, нам надо иметь этот вариант в запасе. Я сведу тебя с одним очень интересным молодым человеком. Он появился здесь недавно и уже делает успехи в доках, выполняя кое-какие поручения. Поистине у него нет тормозов, Чарли. Настоящий калабриец!

— И кто он?

— Мои люди познакомят вас. Его зовут Альберто Анастасио…

* * *

Поезд Нью-Йорк — Портленд. Тот же день.

Вопрос повис в воздухе. Глаза старого «аптекаря» неотрывно наблюдали за мной. Я выдержал взгляд и улыбнулся:

— Конкретнее, Соломон Михайлович. Вы же сами сказали, что «своё отбоялись» в этой жизни…

Старик усмехнулся:

— Мне кажется, между налётом на склад Чарли Лучано и вашим внезапным обогащением есть прямая связь. Когда я занял вам деньги, то это вряд ли бы привело к такому старту, даже если бы вы мгновенно купили алкоголь и продали сразу в Вирджинии. Хоть дважды! Да ещё и дополнительные траты, когда Виктора Громова ранили. Лучано не нашёл грабителей, потому что не понимал — где надо искать.

— И что вы будете делать, если узнаете всё как было?

— Ничего. Мне просто нужно понимать — как вести себя с нашими «партнёрами» в дальнейшем. Чтобы не сболтнуть лишнего.

— О, поверьте, я вас знаю чуть меньше полугода, но уверен, что вы взвешиваете каждое слово, — откинулся я на спинку дивана.

— И всё же?

— Хм… Это был я. Остальных, кто был со мной — это не касается. Ответственность за налёт на мне. И мы говорим об этом сейчас только один раз. Больше я не хочу ничего слышать о той ситуации. И надеюсь, больше не услышу ни от одного источника. В противном случае, сами понимаете, я задумаюсь и сделаю не очень хорошие выводы. Более того, давайте договоримся о следующем: то, что не касается темы нашего общего бизнеса или общих проблем — больше никогда не станет предметом разговора между нами. Договорились, Соломон Михайлович?

Аптекарь торопливо кивнул и потянулся за кофе.

— Вот и отлично, — резюмировал я, — Скоро мы прибудем в Портленд. Там наши головы должны быть заняты исключительно делом. Я полагаюсь на ваше чутьё и осторожность. И когда уеду, хочу, чтобы всё было «настроено» так же хорошо, как и в Чикаго.

— Я приложу все усилия, Алексей.

— Не сомневаюсь…

Через два часа поезд достиг вокзала Портленда. Старинное большое красивое здание из жёлтого кирпича венчалось красночерепичной крышей, над которой ввысь уходила башня с часами-курантами. Она была похожа на донжон средневековой крепости. Да и сам вокзал напоминал внешне центральные жилые дома замков позднего Северного Возрождения.

Собственно, это было одно из первых крупных зданий в городе. Сам Портленд давно называли город-порт. Гигантские терминалы, большие склады обусловили и то, что Портленд, фактически был одним из самых серьёзных железнодорожных узлов Штатов. Здесь даже в небольших городках появятся музеи железных дорог в будущем. А во второй половине — конце двадцатого века здесь появятся заводы-гиганты, производящие оружие, микросхемы и прочая-прочая.

Наша «делегация» прошла через тяжёлые резные двери и оказалась в просторном холле вокзала. Через пару секунд к нам двинулись двое мужчин в тёмных пальто и шляпах. У одного через всё лицо шёл шрам, словно от режущего удара ножом. Да и в целом оба были не похожи на сотрудников береговой охраны. Скорее, на местных мафиози.

— Мистер Соколов? — обратились они к Соломону.

Тот усмехнулся и указал на меня:

— Знакомьтесь, господа, мистер Алекс Соколов, — намеренно произнёс на американский манер моё имя аптекарь.

Оба мужчины слегка замешкались из-за своей промашки и удивлённо уставились на меня. Ну да. Слишком молод, по их мнению, для статуса теневого дельца, с которым напрямую будет говорить коррумпированный начальник береговой охраны.

— Прошу прощения, — сказал высокий брюнет, пока его напарник со шрамом внимательно изучал меня, — Меня зовут Тим Шелли, а это мой друг, Клеменсо Соррентино. Прошу за нами. Мы покажем дорогу в отель. Добро пожаловать в Портленд!

Мы вышли из здания вокзала. Матвей покрутил головой и нашёл два авто, стоя́щих отдельно на парковке. Около них дежурили молодые парни с картонной табличкой, отплясывая на льду и пытаясь таким образом согреться. На картонке было написано: «Аренда. Нью-Йорк. 20:00. Макс Вольф».

При аренде Матвей не стал указывать ни название компании, ни наши фамилии. Только время прибытия поезда из Нью-Йорка и подставное имя. Умно. Учится на ходу.

Погрузившись в авто и выдав паренькам чек, подписанный Виктором Громовым, которого не было в нашей делегации, мы двинулись за тёмно-зелёным «Мерседесом» гангстеров. Ещё одно отличие их от «береговиков». Те вряд ли могли бы себе позволить вот так раскатывать на дорогих авто.

* * *

23 января 1920 года. «Порт Портленд». 9.00.

Порт гудел как муравейник. Крики мастеровых на экстренной упаковке, и рабочих, заводящих с натугой большие тележки на платформы, которые кранами переносились на суда. Чайки, крутящиеся над рыболовецкими траулерами, пристающими на отдельные места в дальнем конце порта. Приёмщики, прячущие носы от морозного океанского бриза в поднятые воротники своих курток и пытающиеся не потерять накладные, пришпиленные к планшетам. Ветер сорвал с кого-то из грузчиков кепку, и она покатилась по бетонным плитам прямо под колёса нашего Форда, завернувшего за здание администрации порта.