Девчонки гуляют допоздна - Уилсон Жаклин - Страница 7

Элли! Подожди!

— Мне надо бежать.

— Я с тобой. Провожу тебя до дома, объясню твоим родителям, что это я виноват.

— И что же ты скажешь? Что мы пошли гулять в парк, начали целоваться и забыли о времени?

— Ну-у, что-нибудь в этом духе.

— Моему папе?

— А что, у тебя такой свирепый старорежимный отец? — спрашивает Рассел. — Ну, может быть, лучше мне не идти с тобой до самого дома…

— И не надо! Поезжай к себе в Пембридж-Парк. Ты сто лет будешь туда добираться. Я даже не знаю, ходит ли еще автобус.

— Возьму такси, не проблема. Я ведь пошутил, Элли. Конечно, я тебя не отпущу одну. Просто ты слишком быстро идешь, я за тобой не поспеваю. Бегун из меня никакой.

— Из меня тоже!

Мне приходится замедлить шаг, потому что сердце и так уже колотится, воздуха не хватает, пот течет по спине. Господи, хоть бы дезодорант еще действовал, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Чтобы Рассел не запомнил меня Вонючкой Элли.

— Значит, ты неспортивная. Не любительница хоккея?

— Ненавижу хоккей! Мы с Магз и Надин всегда стараемся слинять, когда у нас устраивают матч. — Я набираю побольше воздуха. — Все-таки надо бежать, Рассел. Уже бьет четверть двенадцатого. Как это мы не заметили, что так поздно?

— Просто у тебя было очень интересное общество, — говорит Рассел. — Слушай, Элли, твой папа серьезно рассердится?

Да не знаю я! Я еще никогда так не задерживалась. Мы с Дэном не ходили на свидания, да с Дэном папа за меня и не беспокоился бы. У Дэна на лице большими буквами написано: «Ботаник». Стоило ему подойти поближе, он становился ярко-розовым, как мятное драже. Если бы он хоть раз в жизни поцеловал меня так, как Рассел, стал бы багровым и взорвался. Как голова девочки в фильме «Девчонки гуляют допоздна». А я сегодня, вот уж точно, загулялась допоздна, папа с Анной, наверное, здорово беспокоятся. Но если рассказать им правду, они забеспокоятся еще сильнее. Лучше уж что-нибудь сочинить. Скажу, что зашла к Надин, а она стала показывать мне свой любимый ужастик «Девчонки гуляют допоздна», и мы так увлеклись, просто не могли оторваться и совершенно забыли о времени. Здесь не все вранье. Я действительно однажды смотрела у Надин кусочек этого фильма. Они поймут. Конечно, они будут сердиться, скажут: почему не позвонила? Ну ладно, я скажу, что не дозвонилась. Нет, у Надин испортился телефон — и папин мобильный тоже. А может, около дома Надин приземлились маленькие зеленые человечки и всех нас похитили, и испортили все телефоны???

Мы уже почти дошли до поворота на мою улицу.

— Теперь иди, Рассел, пожалуйста.

— Но я хочу тебе помочь, объяснить твоему папе…

— Нет, я ему скажу, что была у Надин. Иди, Рассел, иди домой.

— Ладно. Только еще один поцелуй… Слушай, уже все равно поздно, одна секунда ничего не меняет.

Он обнимает меня. Я и так запыхалась, а этот последний поцелуй такой удивительный, что я вообще перестаю дышать. Когда Рассел наконец отпускает меня, я ловлю воздух ртом, словно золотая рыбка.

— Ах, Элли! — Рассел снова тянется ко мне.

— Нет! Я должна идти. Пока, Рассел, пока!

Я вырываюсь и опять бегу. Бегу, бегу, бегу по улице к нашему дому. Господи, что же я скажу? Думай, Элли, думай! Сделай глубокий вдох. Может, еще все обойдется. Может, они пораньше легли спать или еще что-нибудь… Кого я обманываю? На первом этаже все окна полыхают.

Я вставляю ключ в замок, но прежде, чем успеваю его повернуть, папа распахивает дверь. Он тоже весь полыхает.

— Элли! Где ты была, черт побери?

— Ах, Элли, мы так волновались! — Анна проталкивается мимо папы и крепко обнимает меня, так крепко, словно она и в самом деле ужасно, ужасно рада, что я жива и здорова. Но вот она снова отталкивает меня, она тоже сердится, почти так же сильно, как папа. — Почему ты не позвонила? Магазины закрываются в девять!

— Простите меня, простите, просто мы после магазина пошли в «Макдоналдс» с Магдой и Надин, — говорю я.

— И?.. — спрашивает папа.

— И заболтались, ты же нас знаешь.

— Я уже не уверен, что знаю тебя, Элли, — говорит папа. — Никогда не думал, что ты можешь так поступить. Ты даже не представляешь, что мы пережили.

— Простите меня! Слушайте, я так устала, можно, мы сейчас ляжем спать?

— Нет, нельзя! Сначала разберемся со всей этой историей.

— Слушай, может, нам правда сейчас лечь спать, а утром все обсудим? — говорит Анна.

— Черт возьми, как будто это не ты весь последний час проплакала!

Я приглядываюсь к Анне. Глаза у нее красные.

— Почему ты плакала? — спрашиваю я. — В смысле, я понимаю, почему вы сердитесь, но расстраиваться совершенно не о чем.

— Наша тринадцатилетняя дочь пропадает бог знает где, опоздала домой почти на два часа. Опомнись, Элли! — Папа уходит на кухню и ставит на плиту чайник. Он с таким стуком швыряет кружки на стол, как будто ему хочется и меня вот так же стукнуть.

— Послушай, папа, я не понимаю, почему ты на меня так набросился. Ну ладно, я задержалась, но ведь это не какое-то ужасное преступление, правда? Ты и сам часто задерживаешься допоздна.

— Не умничай, Элли. Объясни-ка, где ты была?

— Ты знаешь, где я была — в торговом центре, а потом в «Макдоналдсе». Господи боже, ты так шумишь, как будто я весь вечер глотала таблетки в какой-нибудь разгульной компании.

— Куда ты пошла после «Макдоналдса»?

— Ну-у, мы там ужасно долго просидели.

— Кто это — мы?

— Папа! Магда, Надин и я, честное слово.

— А потом?

— Потом Магда пошла домой, а мы с Надин поехали на автобусе… И я заглянула к ней на минуточку, посмотреть видео, и она поставила такой жуткий фильм, «Девчонки гуляют допоздна», и я, наверное, засмотрелась, сама не знаю почему, вы же знаете, я терпеть не могу ужастиков, а этот правда такой страшный…

Папа с Анной молча смотрят на меня. Я что-то бормочу про фильм и никак не могу остановиться. Чайник закипает. У папы такой вид — кажется, у него из ушей тоже вот-вот пойдет пар. Он наливает кипяток в кружки и так яростно размешивает, что кофе выплескивается на стол.

— Значит, ты была у Надин? — спрашивает он.

— Да.

— Ах, Элли, — говорит Анна.

Сердце у меня гулко стучит. Что-то не так, что-то ужасно не так.

— А оттуда куда пошла? — спрашивает папа.

— Домой.

— Одна?

— Да ведь всего несколько улиц.

— Ты знаешь, что тебе не разрешается ходить одной после того, как стемнеет.

— Да, но я подумала, это не так уж важно, всего-то от Надин до нас. Наверное, можно было позвонить.

О, нет! Я только что вспомнила: я же обещала Анне, что позвоню от Надин. Я смотрю на Анну, а она грустно качает головой.

— Мы ждали твоего звонка. А потом позвонили Надин, и ее мама сказала, что Надин пришла домой одна, — говорит Анна.

Я сглатываю комок в горле.

— А что сказала Надин? — спрашиваю я шепотом.

— Она наговорила с три короба дурацких уверток и очевидного вранья, — говорит папа. — Видимо, она просто была не в состоянии понять, как важно для нас было узнать, где тебя носит.

— Значит, ты и на Надин наорал, — говорю я.

— Элли, в наше время просто нельзя отпускать поздно вечером тринадцатилетнюю девочку одну на улицу и не сходить при этом с ума от беспокойства. Хоть это ты понимаешь? — говорит Анна.

— В конце концов Надин рассказала, что ты отправилась с каким-то мальчиком, которого подцепила в «Макдоналдсе», — говорит папа.

— Я его не подцепила! Он первый со мной заговорил, — возмущенно возражаю я.

— Совершенно незнакомый мальчик! И отправилась с ним одна! С ума ты, что ли, сошла?

— Он из Холмерской школы, — говорю я.

— Они-то как раз хуже всех. Известное дело. Найдут глупенькую девчонку и проверяют, далеко ли она позволит зайти, — гремит папа.

— Перестань, у тебя все выходит так ужасно! Рассел совсем не такой! Он увлекается рисованием, он как раз рисовал, и я тоже рисовала, поэтому мы и разговорились, а потом он поехал на автобусе со мной и с Надин, а потом мы немножко прошлись. Мы разговаривали обо всем на свете, только и всего.