Я уничтожил Америку. Назад в СССР (СИ) - Калинин Алексей - Страница 33

Это же потом будут месяцами мусолить в цеху. Меня заподкалывают от и до… В принципе, мне по барабану, но для моего дела это может плохо сказаться.

Нет, сама игра была бы нормальным вкладом в мой план, но вот если мы проиграем… и сделаем это по вине еле передвигающегося нападающего под номером «Тринадцать», то это будет серьёзный шаг назад.

На трибуне же будет и Маринка, а это… Как ни крути, а по моей мужской гордости будет нанесён невероятно существенный удар. Как будто грязной бутсой по яйцам!

Наташка, видя моё замешательство, хитро прищурилась:

— Чего, герой, струсил? Или номер тринадцать уже давит?

Я резко поднял газету с асфальта, стараясь придать лицу выражение боевой решимости — такое, какое было у Чапаева на всех плакатах.

— Я струсил? Да вот ещё не было такого Ледоимцева, чтобы Жигулёва напугать смог! Я просто жду, когда ты мне бутсы принесёшь. Сорок четвёртый размер. Желательно не вонючие! Чего смотришь? Бегом давай! Скоро начало, а я ещё не размят!

Она фыркнула, но побежала.

А у меня в голове уже крутился план.

Вариант первый: притвориться, что разболелся прямо в раздевалке. Но нет — слишком топорно, да и Маринка потом засмеёт.

Вариант второй: выйти на поле и героически сломать ногу на первой же минуте. Зато с сохранением достоинства!

Вариант третий…

Тут меня осенило. А что, если сыграть на контрасте? Пусть все ждут от меня позора — а я выжму из своих полумёртвых ног последние соки и сделаю хоть что-то полезное. Один точный пас, один выход — и уже не посмеют назвать балластом!

Главное — не дать Ледоимцеву меня затоптать!

Я подмигнул газетчику:

— Это будет историческая херня!

— С вас две копейки, товарищ, — меланхолично ответил сидящий за прилавком продавец.

— Да-да, конечно, — я рассчитался и двинулся в сторону стадиона.

Возле двери в раздевалку меня перехватила Наташка. Она принесла бутсы нужного размера. Я поблагодарил её и обещал, что первый гол будет посвящён именно ей. Она сверкнула зубами в улыбке и умчалась прочь. Лёгкая, воздушная, невесомая…

Я ещё раз подумал — а не замутить ли любовную историю? Но потом решил, что додумаю эту мысль как-нибудь потом и толкнул дверь.

В раздевалке меня встретили ребята с нашего цеха. С кем-то был знаком, кому-то просто кивал. В большинстве своём уже переодетые, готовые к выходу.

В центре стоял Ледоимцев и громко вещал:

— Бойцы, это не просто футбол! Это наш бой! Мы должны показать всё, на что способны! Ни шанса противнику! Играем в короткий пас и не уходим сразу в оборону! Контролёры только кажутся грозными, но у них Котов в отпуске, а у Макарова вчера был день рождения! Так что мы их раскатаем как тесто для пельменей!

— А я люблю пельмени! — обозначил я своё присутствие, сев с краешка скамьи.

— Ты? Ты чего здесь? — обернулся на меня руководитель отдела.

— Прибыл голы забивать! — отчеканил я и отдал честь. — Разрешите приступить, товарищ Ледоимцев?

— К пустой голове руку не прикладывают! — буркнул он в ответ. — Ты где играешь?

— В нападении, — вздохнул я. — Но могу и на скамейке запасных посидеть. Мне не очень принципиально.

На лице Ледоимцева расцвела улыбка:

— Значит, играем в паре? Ну-ну, надеюсь, что ты умеешь не только языком трепать, но также и работать в команде!

Вот прямо на роже написано, что он сегодня собирается быть на коне. Что на моём фоне заработает сотню очков в соревновании за сердце Маринки. Вот только я в этом соревновании вообще участвовать не собираюсь, но хрен ему об этом скажу!

— Всегда готов!

— Ребята, пошли разминаться, а то скоро игра начнётся, а мы ещё не разогретые! — скомандовал Ледоимцев.

Мы потянулись к выходу.

Глава 16

Решил сцепить зубы и играть. Кому интересны мои жалобы, когда на кону честь нашего цеха?

Нашего… Я уже воспринимаю сборочный цех как свой. Всё-таки быстро человек может привыкнуть к хорошему. Ещё неделю назад смотрел на волю через решётку, а сейчас буду гонять по торгпредовскому полю мячик без присмотра конвоиров. Чем не сказка?

Так и хрен ли тогда жаловаться? Подумаешь, боль в мышцах. Это все временно. Это все пройдет. А так… Сцепить зубы и через не хочу! Через не могу! Чтобы мчаться по полю и волосы назад!

Разминка показала, что мне придется очень часто зубы сжимать. За время перед матчем я успел мысленно обложить матом и Наташку, что подписала меня под это, и Маринку с Ледоимцев, и в первую очередь бывшего владельца тела. Если бы мои мысли услышал Джи гурда, то сразу бы ушел в монастырь, поскольку таких этажей из мата ему никогда не выстроить.

А Ледоимцев бегал, как заяц с батарейкой в жопе и только покрикивал на всех. Создавал видимость активного участия в разминке. А может просто красовался перед Маринкой, которая сидела на первом ряду.

Пока что на стадионе была всего одна трибуна. Уже в моём времени их станет две. Однако, и на этой трибуне было достаточно народа, чтобы поорать и посвистеть.

А что ещё делать советскому человеку в выходной день? Либо квасить, либо окультуриваться. Футбол был таким местом, где можно и подквасить, и поокультуриваться. Тем более, что скоро финал чемпионата мира, так что можно будет перетереть с другими болельщиками о спорте и о шансах на победу.

Я же бегал, прыгал, старался не показывать боли, но иногда перекошенной рожей пугал своих коллег.

— Ты как будто с похмелья, — бросил мне Сергей Васнецов, механик нашего цеха, пасуя мяч.

— Хуже, я вчера занимался, а сегодня всё тело ломит, — пробурчал я в ответ и сделал обратный пас.

— Да? Тогда могу только посочувствовать. Терпи, казак, атаманом будешь!

Будешь… Будешь тут атаманом, если Ледоимцев-есаул уже задрал бегать и орать. Как мы с ним будем играть в нападении? Ума не приложу.

В какой-то момент я обратил внимание на трибуну. Там, на четвёртый ряд, усаживалось десять человек. Все как один в кепках, в пиджаках и… И с ними был Шота. Ух, рожа у него, конечно, была не из тех, какую захочется увидеть перед сном. Приснится такая — никакими обгаженными трусами не отмашешься.

Ага, приперлись оказывать давление? На меня?

Вот же гады!

Как будто без них проблем не хватало!

Мочить меня при всех они вряд ли будут — всё же милиция присутствует на входе и выходе, но вот позлить и поиграть на нервах смогут. Ух, как же их методы напоминают методы бандюков из девяностых. Такое же давление на свидетеля, такие же примочки и попытки вытащить своего. Странно, что среди этих великовозрастных болванов затесался приличного вида мужчина с сединой на висках. Он сел прямо по центру и уставился на меня. Прямо гипнотизировать начал!

Заметил ещё одного мужика — рядом со Шотой сидел крепкий парень, с коротко стриженной головой и жёстким взглядом. Типичный персонаж из криминальных хроник девяностых: перекачанный бицепс, мозги куда-то там далеко затеряны… В общем, зрелище весьма знакомое каждому уважающему себя россиянину, выросшему в эпоху развала Союза.

Ощущение такое, словно обратно попал в лихие времена, когда фраза «за базар отвечать будешь?» звучала чуть чаще, чем звонок будильника утром. Да уж, времена меняются, а приёмы остаются прежними. Эти типы наверняка считают, что если прессануть хорошенько, то показания либо исчезнут сами собой, либо станут удобоваримыми для дела.

Но чёрт возьми!

Я ведь тоже кое-чего стою. Всех этих бандитских фишек видел немало, переживал, выживал даже. Пусть попробуют провернуть своё грязное дельце — пусть видят, каково оно, сталкиваться лицом к лицу с человеком, которого ничем не напугаешь. Что бы ни замышляли эти ушлые ребята, им придётся попотеть, чтобы сломить мою волю и заставить прогнуться под их желания. Так что гонят волну зря — скоро убедятся, что нервы мои крепче стальных канатов.

Тем временем над полем просвистел свисток. Сигнал к началу матча дан. Теперь всё будет по-взрослому!

Лишние мячи убрали. Ледоимцев, как капитан команды, подбежал к судье, чтобы выбрать ворота. Взлетела подкинутая монета, а после судья показал Ледоимцеву на те самые ворота, возле которых мы разминались.