Вторая волна (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 53

Утром дал себе выспаться, а потому поднялся только после полудня.

За окном происходило что-то странное. В тот момент он и понятия не имел что. Словно все накидались веществами и начали грызть друг другу глотки. В коридоре были слышны дикие крики и вой.

Вика, как обычно, пропала еще накануне вечером с какими-то новыми «друзьями». Среди них был и тот самый Папаша, Павел Шапошников — лысый мужчина лет пятидесяти с бычьей шеей, который представлялся московским бизнесменом.

Константин знал таких. Папаша приехал на остров с молодой любовницей и сестрой, снял целый этаж в «Эвелине» и устраивал вечеринки для русскоговорящих. Водка лилась рекой, девочки из эскорта порхали между номерами. Вика, конечно, примкнула к этой тусовке — где еще найдешь бесплатную выпивку и веселье?

В коридоре соседка с мертвыми глазами вцепилась Константину в горло — он разбил ей череп пепельницей. Еще двоим в коридоре — ножкой от стула. Происходила какая-то фигня, но важнее было найти Вику.

Он нашел ее в баре на первом этаже. Она сидела в углу, обнимая колени, вокруг валялись тела. Папаша стоял у барной стойки с окровавленной битой, рядом — молодой мужчина с военной выправкой и страшная как смерть блондинка лет сорока.

— Костя! — бросилась к нему Вика, рыдая. — Кошмар! Ты видел? Папаша всех спас! Эти уроды напали, а он их всех перебил!

— Эй, мужик! — окликнул его Шапошников, словно забыв, что они только вчера общались. — Мои люди заметили, как ты в коридоре работал. Четко, без паники. Ты кто по жизни?

— Никто, — ответил Константин.

— Ну-ну, не скромничай. Я вот Пал Палыч, друзья зовут Пашей-Папашей, а это Андрей Павлович Волошин и моя сестра Юлия Павловна. Зови ее Рысь. А тебя вроде Константином Егоровичем кличут? Будем выживать вместе, идет?

За следующие часы Папаша проявил себя как прирожденный организатор. Он собрал всех выживших русскоговорящих — человек тридцать, включая поддатых и накуренных пассажиров яхты одного недоолигарха, который не выжил. Были тут и модели из Москвы, приехавшие на съемки, и программисты из Питера, и семья из Казахстана. Этот остров пользовался особенной популярностью среди русских турагентств.

— Значит так, мужики, ситуация такая, — вещал Папаша. — Какой-то вирус, зомби, конец света — неважно. Важно, что мы живы, а вокруг хаос. Предлагаю объединиться. Я на Родине рулил кое-чем, знаю, как людей организовать.

Базой выбрали админкорпус неподалеку. В отеле оставаться было опасно, а админкорпус легко зачистили. Относительно легко.

Волошин оказался бывшим спецназовцем, уволенным за превышение полномочий. Он взял на себя оборону — расставил посты, организовал патрули.

Юлия Шапошникова вела учет припасов с маниакальной дотошностью пожилой кладовщицы.

В тот же день к ним прибился тридцатилетний белобрысый крепыш Славик — пьяница и хвастун, который почему-то называл себя «чистильщиком» и требовал особого отношения. Говорил что-то про инопланетян, систему, уровни, кредиты — бред сумасшедшего.

Папаша выслушал его с интересом, расспросил подробности, напоил водкой. А потом, когда Славика совсем развезло, предложил:

— Слушай, а давай проверим, кто тут главный? По-мужски, кулаками.

Идея Славику понравилась.

— Вы против меня? Ага!

— Все трое? — прищурился Папаша.

Пьяный дурак самодовольно кивнул. Но оказалось, что дураки здесь они, а не Славик, спокойно отметеливший и Папашу, и присоединившегося к нему Волошина. Вика насела на брата, истерично требовала, чтобы Бергман помог.

Не меняя выражения лица, он подошел к дерущимся (остальные стояли в сторонке и наблюдали) и методично ударил Славика табуреткой по затылку.

Дерево треснуло. Славик даже не покачнулся — только обернулся и усмехнулся окровавленными губами.

— О, еще один! Давайте все сразу, суки!

Удар Славика отправил Константина в полет. Тот врезался в барную стойку, почувствовав, как хрустнули ребра. Боль была знакомой — в детстве мать била его чем попало, и он научился ее игнорировать.

Папаша и Волошин навалились с двух сторон. Бывший спецназовец применил удушающий прием, но Славик просто развел руками, разорвав захват. Локоть Славика встретился с челюстью Волошина — раздался хруст, и Андрей отлетел к стене.

— Чистильщик я, понимаете? — рычал Славик, размахивая кулаками. — Боги меня выбрали! Я теперь сам как бог для вас!

Папаша ударил его битой по коленям. Славик зашатался, но устоял. Схватил биту, вырвал из рук и переломил о колено.

— Слабаки! Я вас всех тут положу!

Константин поднялся, прижимая руку к ребрам. Взгляд упал на стойку с ножами — кухонные, для разделки мяса. Он взял самый длинный, примерился.

Волошин очнулся и прыгнул Славику на спину, обхватив шею руками. Папаша навалился спереди, пытаясь сбить с ног. Славик крутился, пытаясь их сбросить, матерился и плевался кровью.

— Сильный, падла! — рычал Волошин.

— Ничего гада не берет, — прохрипел Папаша.

Константин подошел сзади и воткнул нож под левую лопатку. Лезвие вошло на половину и застряло.

Славик взревел, дернулся, но Волошин держал крепко. Папаша выхватил из кармана складной нож и полоснул по горлу — брызнула кровь.

Но Славик не падал. Он захрипел, забулькал, кровь хлестала из раны, но он все еще стоял, размахивая руками, ругался и обещал выздороветь и всех порешить.

— Чтоб вы сдохли… — прохрипел он. — Я… чистильщик…

Тогда Константин увидел чудо впервые — рана на горле Славика начала затягиваться!

— Бл…дь! Он лечится! — заорал Папаша. — Добивайте, быстро!

Все трое навалились, повалили Славика на пол. Константин выдернул нож из спины и начал методично втыкать — в печень, в почки, в легкие. Волошин нашел арматуру и бил по голове. Папаша резал горло снова и снова, пока не добрался до позвоночника.

Славик дергался, хрипел, пускал кровавые пузыри. Его глаза остекленели, но тело все еще пыталось двигаться.

— Сердце! — крикнул кто-то из толпы. — В сердце его!

Константин перевернул умирающего на спину, нащупал между ребер нужную точку и всадил нож по рукоять. Провернул.

Славик дернулся последний раз и затих.

А потом случилось невероятное. Перед глазами Константина возникли символы, буквы, цифры. Он почувствовал, как раны затягиваются, сломанные ребра срастаются, синяки исчезают.

То же происходило с Папашей и Волошиным. Папаша смотрел на свои руки, на которых заживали порезы. Волошин щупал челюсть, которая минуту назад была сломана.

— Я теперь чистильщик, — прошептал Папаша. — Первого уровня! Вы видите? Видите эти штуки?

— Вижу, — подтвердил Волошин. — У меня пока нулевой уровень, но я тоже чистильщик! Что за чертовщина? Предлагают выбрать награду…

— И мне… — задумчиво проговорил Папаша, бросив на Волошина странный взгляд.

Константин молчал, изучая странный интерфейс. Нулевой уровень. Чистильщик. Что бы это ни значило.

Вика бросилась к нему, обнимая и целуя.

— Костя! Ты герой! Ты спас Пашу!

Папаша поднялся, отряхнулся, бросил взгляд на Бергмана.

— А ты, Константин Егорыч, молодцом. Молча все, без паники. Как Терминатор!

— Ага! — гоготнул Волошин. — Жидкий! Этот, как его?

— Т-1000, — вспомнил Папаша.

— Точняк! Будет Костик Тетыщей!

Папаша посмотрел на труп Славика в луже крови.

— Значит, он не врал, — медленно произнес он. — Система, уровни, чистильщики… Все правда. — Папаша повернулся к притихшей толпе. — С этого момента мы — избранные. Мы трое — ваши лидеры. Кто против?

Никто не возразил. Все видели, как троица забила насмерть человека, который называл себя богом. А потом их раны зажили сами собой.

— Вот и ладненько, — улыбнулся Папаша, вытирая кровь с лица. — Добро пожаловать в новый мир.

Константин посмотрел на свои руки, все еще сжимающие окровавленный нож. Он только что помог убить человека. И не чувствовал ничего — ни вины, ни сожаления, ни страха.

Только холодное удовлетворение от хорошо выполненной работы.