Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 12

Ната: Скорпион, кажется?

Юля: Ага. Точно, скорпионище махровый.

Юля: У тебя на горизонте появился кто-то ядовитый?!)))

Я: Ага, новый клиент)

Говорить про Дубровского нет смысла, потому что история с Дубровским — все.

Глава пятая

Наконец-то пятница.

Рабочий день закончился уже давно, я все еще в офисе. В этот раз даже Амина ушла раньше. Ее последний взгляд, полный сочувствия и легкого осуждения, говорил: «Майя, завязывай с этим». Я отмахнулась. Слишком много всего навалилось за день, и мне нужно было хотя бы частично разгрести завалы, прежде чем уходить домой.

Но ощущение конца этой сумасшедшей недели, наконец, сваливается горой с плеч. Неужели пережила и кукуха не поехала?

Закрываю ноутбук и потягиваюсь, разминая шею. На часах почти восемь. В здании давно тихо, лишь приглушенный гул вентиляции напоминает, что оно еще живет. Ощущение странное — словно после шторма.

Сегодняшний день был настоящим хаосом. Резник решил, что он теперь хозяин положения, и устроил перестановки, даже не уведомив меня. Я не привыкла к такому. Все, что касается персонала, проходит через меня. Это не просто должностные обязанности — это порядок, алгоритмы, которые я любовно настраивала месяц за месяцем на протяжение нескольких лет. И теперь, когда в мое святое и неприкосновенное вламываются чьи-то грубые руки, чувствую, как внутри разгорается праведный гнев.

И даже если я, кажется, начинаю понимать, куда Потрошитель рулит наш лайнер, это никак не отменяет того факта, что в моменте все это превращается в хаос. Я сегодня полдня в пустую спустила, потому что все задачи были перепутаны, люди нервничали, клиенты чувствовали, что что-то идет не так. На этом фоне посыпались вопросы, которые раньше даже не поднимались. Кто теперь за что отвечает? Почему мой отдел узнает обо всем последним?

Но кое-как упорядочила хотя бы свою зону ответственности. Потому что я — молодец.

Я выключаю настольную лампу, подхватываю сумку и направляюсь к выходу. Лифт доезжает до первого этажа, двери медленно раздвигаются, и я оказываюсь в полутемном холле. Единственный источник света — тусклое свечение монитора на посту охраны.

— Опять засиделись, Майя Валентиновна? — окликает меня дежурный, приподнимая бровь.

— Как всегда, Петр Васильевич, — усмехаюсь, подходя к турникету. И что тут смешного? Мне самой хочется застонать от усталости.

— Новый генеральный, кстати, тоже любит засиживаться, — замечает он, щурясь, как будто сливает корпоративную тайну. — Так что вы теперь не единственная пчела в нашем улье.

Я фыркаю.

— Вот так и знала, что он и на мой значок Почетной трудоголички покусится!

Смеюсь, прохожу через турникет.

И только на крыльце вспоминаю, что по прежнему без машины.

А льет просто как из ведра еще с обеда. И мои попытки вызвать такси превращаются в — как там Резник говорит? — задачу со звездочкой. Такое чувство, что все эти машины, запросто организовывающие пробки в час-пик, на время дождя просто растворяются в пустоте. Пробую и дозвоном, и через приложение. Самое ближайшее такси ждать сорок минут.

— Франковская, — голос сзади заставляет меня рефлекторно развернуть плечи в ровную линию, как на кастинге. — Все еще тут?

Потрошитель.

Выходит из дверей. Становится рядом, поднимает воротник короткого темно-серого пальто. Страшно модного, страшно дорого — я это даже мельком вижу, просто по тому, как сидит и как красиво «играет» качественная шерсть. Хочется отрастить себе жабры, чтобы не дышать носом и не чувствовать запах, но не чувствовать — не получается.

Отмечаю, что я снова просто «Франковская», потому что сегодня мы с ним буквально по острию ножа ходили. Я в конце прямо в лицо ему бросила, что он — самодур. В ответ он просто так дернул бровью, что слово «самадура» буквально материализовалось в моей голове, как телепатия.

— Хотите внести еще какие-то новшества в мою работу, Резник? Запретить мне засиживаться на работе?

Встречаюсь взглядом с его карими глазами.

Сейчас он абсолютно спокойный, как будто даже слегка расслабленный, но все еще ощущается, что у Потрошителя абсолютно все и всегда под контролем.

— Нет, — он достает сигарету, прикуривает от красивой бензиновой зажигалки, сцеживает дым в противоположную от меня сторону. Ну надо же, заботушка. — Но вдруг в вашем ведомстве еще и работа лампочек находится?

— На лампочки я не претендую — можете забирать без боя. — Позволяю себе немного иронии.

Резник смотрит перед собой, задумчиво курит.

— Где ваша машина, Франковская?

— Получила в глаз, зализывает раны.

Он секунду морщится. Перехватывает сигарету… и тихонько смеется.

Улыбка ему идет.

Делает лицо мягче, хотя где Резник — а где мягкость. Мне кажется, это слово его в принципе боится.

— Я вас подвезу, Франковская, — кивает в сторону своего «сарая».

— О, не утруждайтесь. Я тут просто еще… — бросаю взгляд на часы, — тридцать пять минут собираюсь дышать воздухом. А в ваши должностные обязанности не входит подвозить нерадивого «эйчара».

— Бросьте ваши фокусы, Франковская, — снова переключается на мой «любимый» рабочий тон с диктаторскими замашками. — Вечер, вы одна, такси могут попадаться всякие… сомнительные.

— Это цивилизация, Резник, а не Дикий запад, — я еле сдерживаю улыбку.

— Я думаю, что вам стоит хотя бы раз согласиться на предложение, которое вам делают без задней мысли, — говорит он, явно с намеком на наши офисные войны. Так почему-то все время получается, что именно мы с ним бодаемся особенно выразительно. Кажется, еще неделя такой «любви» — и о нас начнут ползти вполне однозначные сплетни.

Я качаю головой, будто всерьез обдумываю его слова.

— И что мне придется за это сделать? Подписать новый контракт с мелким шрифтом? Послушать еще одно ваше внушение о моей никчемности?

Его лицо становится вдруг очень серьезным, между густыми, но вполне идущими его грубоватым чертам лица бровями, залегает морщина. Мне мгновенно делается не по себе.

— Я не считаю вас никчемной, Франковская. Зарубите себе это… где-нибудь.

И, видимо устав ждать мой ответ, подходит, кладет ладонь мне на талию и подталкивает спуститься со ступеней к парковке. Нам навстречу с раскрытым зонтом уже спешит его водитель. Резник галантно распахивает для меня заднюю дверцу, подает руку, чтобы мне было обо что опереться. Обходит машину сзади и садится рядом. Вопросительно смотрит, пока назову адрес и машина трогается с парковки.

Салон мгновенно наполняется его запахом.

Так и чешется язык спросить, что это за парфюм и приобрести в свою огромную коллекцию просто в качестве экспоната. Что поделать, коллекционировать парфюмерию — моя почти что единственная страсть в жизни, кроме работы. Я «носом» даже кое-что могу угадать со стопроцентным попаданием, но чем пахнет Резник — даже не представляю.

— Ну и что за трагедия случилась с вашей машиной? — заводит тему Резник.

— Небольшая авария, — нехотя отвечаю.

— По вашей вине?

— А вам бы хотелось, чтобы по моей? — не могу не зашипеть. Все-таки отголоски нашего с ним сегодняшнего «разгуляя» из меня так просто одним красивым жестом не выветрить.

— Мне бы хотелось быть уверенным, что вы внимательны за рулем, Франковская.

— У меня за плечами семь лет водительского стажа, Резник, и это — первая авария. Которая, раз уж вам так любопытно, случилась потому что один олень решил, что можно перестраиваться без поворотников и зеркал.

— Надеюсь, без последствий? — Его взгляд становится еще внимательнее, он даже слегка наклоняется вперед и разглядывает мое лицо.

Я инстинктивно подаюсь назад, потому что его габаритов слишком много, чтобы заполнить собой сразу все свободное пространство вокруг меня.

— Для меня — да. — Тянусь рукой к волосам и Резник тут же резко возвращается на место. Выдыхаю с легким облегчением. Надеюсь, не слишком очевидным. — Для машины — не совсем. Вот теперь жду, когда сделают. Собиралась на выходные за город… и тут такое.