Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 11

— Когда вы начнете искать замену?

— Я уже, Резник. У меня два кандидата: Ткаченко или Лазарев. Оба готовы к повышению, Ткаченко в компании дольше, но Лазарев амбициознее. Он сможет легко перехватить клиентов Колесника. Собеседование с обоими проведу завтра. По результату к концу дня у нас будет новый «продажник».

Потрошитель аж запинается.

То есть в ответ на мой отчет — просто берет паузу, и я даже ни звука с той стороны связи не слышу. Пользуясь передышкой, украдкой посматриваю на Дубровского, но тот уже снова переключился на работу. Еще и стул повернул так, чтобы сидеть спиной ко мне. Вроде бы и порадоваться надо — у наших главных эксклюзивных партнеров такие ответственные, полностью отдающие себя работе кадры. Но радоваться почему-то совсем не получается.

— Хорошо, Майя Валентиновна, это все, что я хотел услышать.

— Всегда рада быть на своем месте, Владимир Эдуардович, — нарочно подчеркиваю, что обратила внимание на «милостиво возвращенное» мне имя и отчество. — Даже в заслуженный обеденный перерыв.

Готова поспорить, что прежде чем закончить разговор, генеральный от души чертыхается.

Больше с Дубровским мы взглядами так и не пересекаемся.

Я трачу минут десять на оформление документов и другие формальности, и все это время другой парень «фара в кармане» буквально как плющ вокруг меня вьется, иногда прямо сильно заплывая за берега с точки зрения профессиональной этики. А вот Дубровский даже голову не пытается повернуть.

Не могу вспомнить, было ли у него кольцо на пальце. Как-то даже мысли не возникло, что он может быть женат или в принципе не свободен. Но сейчас оба этих варианта полностью оправдывают его безразличие.

Из техцентра выбираюсь уже на своих двух, до работы еду на такси.

Вспоминаю, что пока оформляла машину, телефон немилосердно «пикал» входящими из мессенджера. По работе пару сообщений от Амины, ничего важного — просто напоминания. Зато в нашей с Юлькой и Наташей болталке — оживленненько.

Юля: Я посмотрела, короче, прогноз. Это последняя теплая неделя в этом месяце. С понедельника уже первые заморозки будут. Так что гоу к нам с Сашкой загород!

Ната: Я уже думала, что ты зажала нам дрова на шашлыки…

Потом Юля тэгнула меня с вопросом, какие у меня планы на выходные.

Пока перечитываю их переписку, пальцы набивают сообщение.

Я: Я за любой блэкджек с рок-н-роллом))

Юля: Узнаю Майку!

Ната: Организовать стриптизеров, ударница автопрома?

Я: Да, пожалуйста, двухметровых (ставлю пускающий слюну смайлик)

Юля: Фу, пошлячки!

Ната: Между прочим, нас холостячек двое против тебя одной, так что твое мнение значения не имеет))

Юля: Напоминаю, что это вообще-то МОЙ загородный дом)))

Я: Только я осталась без машины…

Пока они засыпают меня вопросами и предположениями, что случилось с моей «красоткой-медузой», прилетает сообщение от моей коллеги в офисе «элианов», спрашивает по работе. Она молоденькая девочка, но карьеристка такая, что смотрю — и прямо вспоминаю себя десятилетней давности. Я ей с удовольствием помогают там, где это не будет выходить за рамки. Вот сегодня — вполне обычный вопрос, но мой мозг сразу почему-то сигналит: можно заехать к ним, зайти к Томке, она у них в кадрах, и попросить по старой дружбе профиль «Дубровского В».

Я секунду кручу эту мысль в голове. Пытаюсь найти причину, почему так делать не нужно. Хотя, в общем, плохо пытаюсь, потому что причина просто вот здесь — плавает на поверхности, и называет «злоупотребление служебным положением».

Даже почти с ней соглашаюсь.

Но потом вдруг прошу таксиста ехать по другому адресу.

А в наш «Шуршалка», пишу, что пока не на связи, но заранее подписываюсь на все.

У Elyon Motors красивое большое здание — полностью под них.

Мне нужно на пятнадцатый — сначала к Ане, помочь разобраться в статистике. Это занимает максимум десять минут. От кофе отказываюсь, подмигиваю, говорю, чтобы не стеснялась обращаться, потому что чем лучше будет у них — тем больше заработаем мы, и выхожу в коридор. Иду в конец. Заглядываю в кадры. Меня тут в принципе знают, обмениваюсь шутками, щедро сыплю комплименты.

Иду к Томе.

Хорошо, что у меня всегда в сумке разные «презенты» — дорогой шоколад или крафтовые конфеты, от поклонников. Сладкое я люблю, но строго держу себя в рамках своего спортивного КБЖУ. А вот кругленькая Тома сразу в улыбке расплывается при виде белого шоколада с лавандой и хлопьями кешью.

— Тома, я хотела попросить об одной деликатной услуге, — мурлычу кошечкой.

— Все что угодно, дорогая. — Смахивает шоколадку в ящик стола. Это же просто так, к чаю, ничего криминального.

Открываю рот — и вдруг понимаю, как это глупо будет звучать.

«А покажи мне профиль Дубровского, а то прямо кушать не могу — так интересно, почему он меня заигнорил»?

Тома вопросительно поднимает бровь, потому что время идет — а я продолжаю молчать.

— Дубровский, — все-таки произношу я.

Тамаре Леонидовне за пятьдесят, так что она быстро понимает что к чему. Лукаво прищуривается, потом выразительно моргает.

— Не женат, — говорит заговорщицким голосом, пряча улыбку хорошей сплетницы. — За ним девки табунами да мимо. Очень серьезный. Далеко пойдет.

Это совершенно иррационально, что похвалу незнакомого «Дубровского В.» я почему-то воспринимаю с легким вкусом гордости. С другой стороны, хватаюсь за это как за повод. Так себе, но хоть какое-то прикрытие своего откровенно не очень правильного любопытства.

— Вот и мне показалось, что парень умный, — сочиняю на ходу историю с машиной, «приукрашивая» ту часть, где он якобы предложил провести диагностику моей «медузе». Почти стыдно. — Я всегда за хорошие кадры бьюсь — за ваши, за наши. Нам все время приходят от партнеров запросы на переквалификации…

Я сейчас очень сильно тяну сову на глобус.

Но Тома отвечает коротким: «Скину».

Поболтав еще пару минут приличия, прощаюсь, ухожу.

Пока дохожу до выхода, телефон пищит входящим от нее. Внутри — прикрепленный документ.

Так любопытно, что открываю прямо на лестнице, пока идут до такси.

Господи, как же чертовски неудобно без своих «колес».

В профиле у Дубровского типовое фото на документы: со всем его пирсингом, с той же прической. Но вид у него здесь суровый, как будто стояла задача этим фото пугать трепетных дев.

Веду взгляд в строку ФИО: Дубровский Вячеслав Павлович.

«Вячеслав…» — мысленно кручу его имя на языке.

Вячеслав — это как? Слава?

Сла-ва.

Прыгаю в такси, и уже злюсь на себя за то, что это «сла-ва» заело в голове как испорченная пластинка. Его брутальному виду подошло бы что-то другое, потому что вот это Сла-ва — как будто… слишком… щекочется? А с другой стороны, ну блин — он же и правда Слава-Вячеслав.

— А можно сделать погромче? — прошу водителя подкрутить музыку, надеясь, что идиотский мотив современной попсы, выколотит имя Дубровского из моей головы.

Скольжу взглядом дальше по строчкам.

Это ни на что, конечно, повлиять не может, но все равно скрещиваю пальцы, прежде чем посмотреть в графу даты рождения.

А, черт.

Двадцать восемь ему исполняется двадцать пятого октября, через две недели.

А мне в феврале — тридцать три.

Пять лет.

Я закрываю документ, смахиваю сообщение, чтобы больше и не смотреть.

Ему на два года меньше моей самой минимальной планки. И в принципе он на пять лет младше меня.

Пять лет, Май.

Все, забудь. Как в том фильме: «Да мало ли в Бразилии — Педров…»

Но когда снова заглядываю в «Шуршалку», первым делом спрашиваю:

Я: 25 октября — это какой знак зодиака?

Не потому, что верю в гороскопы, астрологию и сопряжение сфер. Как раз абсолютно далека от всей этой мистическо-предсказательной чепухи. Но хочется хоть за что-то зацепиться. Узнать, что моя водолейская натура ему подходит просто как «Ах!»