Муля, не нервируй… Книга 5 (СИ) - Фонд А. - Страница 38

Кроме того, Эмиль Глыба пошёл на сотрудничество и согласился отдать все деньги. Ну, почти все. Небольшую часть он потратил. Но в милиции сказали, что дадут ему месяц исправительных общественно-полезных работ по благоустройству территорий города. Для того, чтобы он проникся и впредь прекратил отбирать у старушек Сталинские премии.

Я стоял в фойе театра Глориозова. Было ранее утро, все артисты ещё сладко спали и в помещении было тихо.

На этом месте настоял сам Эмилий Глыба. Я был не против — в принципе нейтральная территория, почему бы и нет.

Так что я стоял сейчас и ожидал, когда приведёт будущего великого драматурга с деньгами.

Эмиль Глыба, с ввалившимися глазами и заострившимся носом, в помятой рубашке, небритый, представлял ещё более жалкое зрелище, чем обычно.

— Вот, — сказал он дрожащим голосом и передал свёрток с деньгами одному из двух сотрудников милиции.

Тот всё пересчитал, подошёл ко мне и отдал свёрток.

— Теперь вы, Иммануил Модестович, — сказал он.

Я протянул ему портфель, набитый бумагами с рукописями пьес Эмилия Глыбы.

Когда портфель передали в руки будущему великому драматургу, он упал на колени, вывалил всю макулатуру на пол и принялся судорожно перебирать листы, вчитываясь в них. Примерно через несколько минут он завопил не своим голосом:

— Здесь не всё!

— Как не всё? — Леонид и Владимир, которые тогда курили со мной и помогли отбиться от Эмилия Глыбы, а сейчас пошли понятыми, удивлённо переглянулись.

— Здесь не хватает моих черновых набросков новой пьесы про советское свиноводство! — Заверещал Глыба и вызверился на меня, — Бубнов, собака, верни мою пьесу!

На меня все посмотрели, как на придурка.

Но я точно знал, что пьесу про свиноводство я не брал. Но, кажется, если я сейчас всем скажу, что я не брал — мне всё равно никто не поверит.

И тогда я сказал:

— Пьеса про свиноводство будет после того, как ты отработаешь растраченные деньги, Глыба. Ты же не всё вернул. Ну вот и я также. Считай, взял в залог.

На меня опять все посмотрели, как на придурка.

— А если ты не вернёшь Фаине Георгиевне остальные деньги — я точно поставлю эту пьесу под своим именем, причём вот в этом театре!

Эмиля Глыбу увели, а я задумался — интересно, куда эта макулатура могла подеваться? И кому это вообще было надо?

Глава 19

Я сидел на кухне на маленьком чурбачке, на котором обычно сидела Дуся, когда чистила картошку. Я сейчас чистил большой закопчённый казан. В общем, по сути, я сам был во всём виноват. Получилось так: Дуся ушла во двор снять высохшее бельё, а мне велела помешивать рагу. А через двадцать минут выключить.

А у меня как раз была книжка Жюля Верна. И я зачитался. И, соответственно, не помешивал. И, тем более, не выключил вовремя. А выключила уже лично Дуся, которую позвали со двора привлечённые запахом подгоревшего рагу соседи, кажется, Белла, хотя может и не она. Просто я так зачитался, что выпустил этот момент.

А раз казан с рагу сжёг я, то и чистить тоже мне. Примерно так заявила сердитая Дуся (хотя она тоже виновата — пошла снимать бельё, а сама зацепилась языком с соседками почти на час), свирепо вручила мне пресловутый ненавистный казан, ёршик и речной песок в жестяной банке из-под «иваси пресервы».

И куда мне деваться?

Пришлось идти чистить. Мог бы, конечно, и возмутиться, но так-то да, косяк мой (да и Дуся, когда в таком состоянии, могла вполне этим ёршиком и перетянуть, без чинов).

Я вздохнул, посыпал внутрь ещё немного песка, и принялся с силой надраивать черные сцементированные стенки.

И тут на кухню вошли. Я обрадовался, что есть повод перекинуться парой слов, по-соседски, и хоть пару минут не драить этот чёртов казан. Задолбал он меня со страшной силой, и, главное, результат не очень заметный. Точнее, его вообще нет, результата этого.

Я поднял взгляд — это была Муза. Рядом с ней стоял мужик. Плечистый, хоть и невысокий, но при этом эдакий, битый жизнью мужик. Но, в общем, основательный такой мужик, настоящий.

— Вот, Муля, познакомься, — немного нервно и как-то робко сказала смущённая Муза, — это мой Виталий. Он в зоопарке работает. С хищными животными. И на орнитосекции ещё тоже. В общем, мы решили пожениться. Заявление в ЗАГС подали.

— Оооо! Поздравляю! — обрадовался я, торопливо обмыл под краном грязные руки, вытер и протянул Виталию руку, — я Иммануил. Можно Муля. Рад знакомству, Виталий. Муза много о вас рассказывала.

— И мне про вас, Иммануил, рассказывала, — крепко пожимая мою руку, кивнул Виталий. Был он немногословным.

— Мы хотим свадьбу сделать до вашего отъезда, — неловко сказала Муза и покраснела. — Распишемся позже, а свадьбу сделаем сейчас. Я говорю Виталию, что не надо никакой свадьбы. Я уже не молодая. Да и ты не мальчик. Зачем эта свадьба⁈ Только лишние деньги тратить. А он говорит…

Она окончательно сбилась и смущённо умолкла.

— Свадьба будет, — обстоятельным таким, категорическим тоном сказал Виталий и посмотрел на Музу, как мне показалось, с любовью и нежностью.

Чтобы смягчить свои слова он пояснил:

— Ты замужем не была, Муза, а я хоть и был женат, но свадьба у нас с Антониной была впопыхах, во время войны, расписались и всё. Тоня потом погибла, санитаркой она была, — пояснил он мне и вздохнул, — так что мы с тобой вполне заслужили свой праздник, Муза. Закажем стол в ресторане, я разговаривал с Ниной Филипповной, это наш начальник сектора по хищным животным, она обещала договориться, у неё связи есть. Пригласим людей. Немного, только самых близких: соседей, коллег. Посидим, выпьем, потанцуем. Почему нет? А не хочешь белое платье — так и не надо. Пошьём тебе зелёное. Или синее… Какое скажешь…

Он усмехнулся. Лицо Музы было красным от смущения. А я сказал:

— Свадьба? Это же замечательно! Мы с Дусей обязательно придём. Какой вам подарок подарить?

— Да ты что⁈ — сделала круглые глаза и замахала руками Муза, — зачем деньги тратить⁈

Я вздохнул: в этом мире и времени люди ещё не привыкли заказывать подарки. Дарили друг другу всякую, большему счёту, ерунду. На свадьбу гости могли подарить десять наборов стаканов и ни одного — тарелок. А потом эти стаканы годами передаривались знакомым и родственникам. Хотя, с другой стороны, заказывать что-то в мире, где всё было дефицитным, где было не достать самых элементарных вещей — возможно, именно это было правилом хорошего тона.

— Виталий, — сказал я, — ты перечисли, пожалуйста, чего у вас нет. Я не гарантирую, что что-то по списку получится достать, но всё же лучше, если вещь будет нужная по хозяйству, а не утюжок для волос.

Муза рассмеялась.

— Да так-то всё у нас есть, — пожал плечами Виталий, секунду подумал и расцвёл улыбкой, — вот разве что только посуда если… У меня дома две тарелки и кружка, а у Музы тоже как-то не очень…

— Софрон перебил все тарелки, — тихо пискнула Муза и отвернулась. — Там парочка надтреснутых осталась.

— Вот и отлично, — обрадовался я, сделав вид, что не заметил реакции Музы, — будут вам тарелки. И остальное. Кстати, свадьбу можно отпраздновать и в том ресторане, где работают Белла и Вера. Тоже, считай, свой блат есть.

Говорить о том, что я знаю директора того ресторана, я не стал.

— Какая свадьба? — на кухню заглянула вездесущая Белла и с любопытством уставилась на меня, — Муля, ты женишься?

— Не я, — аж замахал руками от возмущения я, — это наша Муза замуж выходит и вот мы решаем, в каком ресторане будет свадьба.

— Муза! — возмущённо всплеснула руками Белла, — ты в своём уме⁈ Какая свадьба в твоём возрасте! Расписались по-тихому и хватит! Ты бы ещё белое платье и фату надела!

— И наденет, — хмуро сказал Виталий, — захочет — белую, захочет — синюю!

— Во дела, — ошалело покачала головой Белла, — куда катится мир.

Муза стояла сама не своя. Я решил разрядить обстановку и пошутил:

— Так Муза хотела тебя дружкой взять.