Табельный наган с серебряными пулями (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 20

Я раскрыл второй пакет, уже чувствуя, что и в нем меня не ждет ничего хорошего. И снова угадал, хоть ты проверку проходи на предмет внезапно открывшихся способностей к ясновидению.

Второе письмо сообщало, что на днях границу под Питером нелегально пересек человек, впоследствии опоознанный как бывший белогвардейский офицер Осип Петрович Белоцерковский. Зачем господину Белоцерковскому переться в страну, где по нему в три ручья плачет ОГПУ — неизвестно, но навряд ли он хочет просто прогуляться по памятным местам детства и вспомнить первую любови и вздохи на скамейке… ну или где они там с первой любовью вздыхали. И едет он, как бывший москвич… тоже в Москву.

Что ж их всех сюда тянет-то⁈

5

В этот момент я остро пожалел о том, что в отделе сегодня нет товарища Чеглока. Уж как-то очень удачно у него получалось — глянет одним глазом в документы или там заявление от потерпевшего, и тут же скажет, что произошло, как произошло, кто виноват и что делать. И даже где покраденное искать и с кого конкретно за наложенную порчу спрашивать.

Про порчу мне пришло на ум потому, что бабка, притащенная фелинологом, уже прекратила жаловаться на жизнь в общем и принялась обвинять свою соседку, молодую «девку», которая, что ни день, то постоянно несчастной старушке очередную порчу накладывает. Иногда и в суп.

Ладно, пес с ней, с бабкой… вернее, кот, который на нее не реагирует вовсе, а, значит, и порч на ней никаких нет. Если только на общей кухне в супе остались. Что мне с поступившей информацией делать-то? Реагировать-то как-то нужно… а как? У меня опыта в таких делах все ж таки маловато. Опытных товарищей дождаться? А если тот самый господин Белоцерковский чего натворит? Кто виноват будет? И как бы выговоров от начальства я не боюсь, а вот то, что невинные люди могут пострадать — это главное. Встречался я на войне с беляками, и вот что скажу — им все равно, сколько крови лить и кто пострадает. Люди вообще воевали не пойми за что. Мы, красные — за мир, за всеобщее счастье, за коммунизм, за равенство, за братство. А они? За царя? Так вроде нет, тем более — царя еще в начале гражданской уконтрапупили. За земли и имения? Так те, у кого земли и имения были, те еще в семнадцатом сбежали. Так за что воевали-то? Чисто из ненависти? Получается, что так. Так и ненависть эта никуда не делась, значит, из нее же он может ой каких дел натворить… Мало ли их братия уже натворила в Советской России, сколько терактов… И опять-таки — без всякого смысла, только чтобы напакостить. Такая уж у них натура…

В общем, по зрелому размышлению, я решил для начала внимательно прочитать, что там в сводке прислали, а потом уже решать, что делать и куда бежать.

Рязанский Вася разместился на стуле, как оказалось, ему должны были оформить наряд на служебное жилье на время командировки, вот он решил у нас подождать, пока бумаги подпишут. Фелинолог устало записывал за бабкой, а я шелестел бумажками.

Начал я все же с мошенника. Беляк, при всей своей опасности, все ж таки не по нашему ОБНовскому профилю проходит, за ним, я думаю, уже ОГПУ по следам идет. А вот мошенник, да еще и манипулятор разумом — это наш клиент.

Итак. Валентин Евгеньевич Бачей, из дворян, сын генерала… ого… Он же Арчил Вардеванян, он же Рафаил Гершуни, он же Александр Аметистов, он же… В общем, как я понял, фантазия у гражданина Бачея работала как надо. 1898 года рождения, внешности… Вот внешность все пострадавшие описывали по-разному. Не сходились даже данные о росте — то ли среднего, то ли низкого, кто-то даже называл его высоким. Совпадало только то, что никто его внешность описать не мог. Обаятельный, но незапоминающийся. Ну, в принципе, для манипулятора разумом это как раз нормально, затереть у пострадавших воспоминания о себе. Правда, будь он манипулятором опытным — они бы и вовсе о его существовании не вспомнили бы, но откуда там опыту взяться, в двадцать лет с небольшим?

Так, что там еще…

Десяток эпизодов, часть — в советских учреждениях, часть — по гражданам прошелся… Так… Ага… Если посмотреть сходство во всех эпизодах, то с первого взгляда его вроде и нет. А со второго… А со второго — есть.

Образ действия — есть какое-то мудреное латинское название для него, но я в гимназиях не учился и из латыни знаю только «Салям алейкум» — у Бачея в целом один и тот же. К будущим потерпевшим — которые, разумеется, еще не знали, кем они будут — приходит молодой человек. Представляется кем попало, от милиционера до священника, в зависимости от жертвы — понятно, что в учреждение священником он не пойдет — и мигом очаровывает каким-то крайне выгодным предложением. Причем, что интересно, денег не просит практически никогда — так получается, что потерпевшие всегда сами приходят к мысли, что надо бы вот этому замечательному человеку выделить деньги под вот это замечательное предложение. Иногда приходит не один, а с кем-то, кто оказывается в конечном итоге автором этого самого предложения, причем этот автор понятия не имел, что является соучастником мошеннических действий. Он просто случайно познакомился на улице с очень добрым и понимающим человеком, который совершенно бескорыстно вызвался помочь во внедрении его проекта, с которым автор не знал, куда и бежать. Так, например, еще до Воронежа, в Казахской АССР товарищ Бачей вместе с неким, в сводке не поименованным гражданином, пришли в управления общепита города Орска с предложением о создании пирожкового треста на основе изобретенной гражданином пирожколепительной машины. И честно внедрял эту самую машину, пока, как я понимаю, ему просто не надоело и он не уехал в бессрочную командировку, в которой и пропал без вести. Причем, что интересно — пирожковый трест продолжил свою работу, машинно лепя пирожки и заваливая ими город Орск и окрестности.

Короче, Бачей — не столько мошенник, сколько авантюрист, которому без риска, схем и комбинаций и жизнь не мила.

Что там еще про него интересного написано? Так… Так… Так… А вот это уже интересно — при необходимости Бачей предъявляет документы, подтверждающие его личность, по установленным данным — изготавливает их собственноручно, до революции считался подающим надежды юным художником. Для манипуляторов это как раз не характерно — им гораздо проще показать тебе чистый лис бумаги или этикетку от пивной бутылки и внушить, что это и есть документ. Хотя… Если опыта у него немного… С другой стороны — он же мозги закручивает не одному человеку, а иногда целому учреждению… Непонятно.

Я снова посмотрел на бумаги. Мошенник… Молодой… Незапоминающийся… Денег не просит… Сами предлагают…

Почему мне это кажется знакомым?

Я посмотрел на скучающего Васю… а, нет, тот не скучал, с интересом слушал жалобы старухи… Нет, васин мошенник — брачный аферист, Бачей за этим не замечен… Тогда?

Погоди-ка…

Я перелистал заявления от граждан, поступившие на этой неделе. Вот оно!

Позавчера в одно невнятное учреждение, прилепившееся к одной из секций Московского горсовнархоза, явился восторженный молодой человек, представившийся журналистом «Торгово-промышленной газеты», каковая решила написать хвалебную заметку о работе сего славного учреждения. Погорелов, начальник учреждения — название и род деятельности не упоминались, что-то связанное то ли с лесом, то ли с дровами — похоже, Хороненко, принимавший заявление, так и не смог этого понять — разумеется, от этой перспективы пришел в восторг и принялся водить товарища журналиста по кабинетам и отделам, рассказывая о работе. Журналист оказался товарищем въедливым, каждый недостаток в работе подмечал, озвучивал, отчего по ходу экскурсии становился все менее восторженным и все более хмурым, отчего товарищ Погорелов начал подозревать, что хвалебной статьи он, похоже, не дождется, а от той, что дождется, может попасть в соответствие со своей фамилией. И предложил товарищу журналисту небольшую сумму. А потом, когда тот вспыхнул от возмущения — сумму побольше. В итоге они сошлись на довольно-таки красиво сумме, журналист пообещал буквально на днях написать такую статью, что Погорелова наградили бы орденом, существуй они в Советской России. На этом они расстались и начальник учреждения принялся ждать статью о себе. Ждал-ждал… Ждал-ждал… Ждал-ждал… И в итоге решил связаться с обманщиком-журналистом, чтобы выяснить, в чем же дело. Позвонил в газету — и выяснил. Что товарищ Чертополохов у них отродясь не работал.