Табельный наган с серебряными пулями (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 21

Все сходится. Внешность журнажулика Погорелов предсказуемо не запомнил, разве что оригинальную мохнатую кепку, неизвестно из какого зверя пошитую.

Вот и первое появление Бачея в Москве…

Я потер ладони, уже готовый отправиться в непонятное учреждение и вытрясти все же из Погорелова внешность и вообще все приметы мошенника — и тут заметил, что Вася из Рязани уже некоторое время подает мне некие таинственные знаки, намекающие, что надо бы нам с ним из кабинета выйти.

— Что случилось? — спросил я у него в коридоре.

Вася оглянулся на закрытую дверь и, понизив голос, произнес:

— Бабка врет.

Что за бабка? Потерпевшая?

— С чего ты взял?

— Бабка рассказывает, как соседка на нее трефы накладывала…

Что за трефы… а, на блатной музыке так порча называется…

— … порчу, то есть, наводила, а, судя по описанию, с такой порчей она б до угрозыска не дошла, по дороге б окочурилась.

— Так это понятно, что врет…

— Нее, ты не понял, Степ. Она ж не просто так на соседку собак вешает, она очень даже подробно про наведение порчи рассказывает, со знанием дела. Либо сама по молодости чем-то таким баловалась, либо… Либо продолжает баловаться.

— Вася…

— Ты погоди, не торопись. А дальше она пару раз упомянула, что знает, соседка трефные… порченые предметы прячет. Понимаешь? Она не просто жалуется, она соседку под трехсотые статьи подводит.

Я задумался. А ведь верно, Вася прав — если старуха хорошо в порчах разбирается, то могла бы понять, что то, что она говорит — ерунда, не выжила б она с такой мощной порчей. А если бы не разбиралась — то не смогла б правильно порчу описать. Похоже, и впрямь бабка ведьмовскими штучками балуется, только сжить соседку ими не смогла или не захотела, чтоб в МУР не загреметь, вот такую комбинацию и придумала.

За лишнюю комнату сейчас горло перегрызут, не то, что в ОБН сбегают.

— Толково, Вася, — хлопнул я его по плечу, — ты ж в своей Рязани вроде не в ОБН служишь?

— Я тебя умоляю, откуда в Рязани специальные отделы на каждый случай? Всем понемногу занимаемся, сегодня мошенниками, завтра — ведьмами…

— Давно ты в угро?

— Та нет, недавно пришел.

— Как и я, года еще не прошло. А чего тебя в милицию-то потянуло? Раньше с блатным сталкивался?

— Какие там блатные, тихим мальчиком был, в тетрадке перышком писал, папа-чиновник, мама-домоседка…

— Да уж, представляю, как бы мама на твои великолепные штаны посмотрела.

— А ты над моими штанами не смейся! — шутливо толкнул меня кулаков в бок Вася, — Мне их, между прочим, комиссар нашего полка вручил!

— Повоевать пришлось?

— А кому не пришлось? Бывал под Херсоном?

— Не приходилось. Все больше на Восточном фронте.

— То-то я вижу — загар еще не совсем сошел. А я — в шестой дивизии под Херсоном. Там-то мне товарищ Пельтцер их и вручил, носи, говорит, Березкин, заслужил!

— Чего ж не красные-то? — хмыкнул я.

— Красных не было.

В общем, пока мы старуху раскручивали — и впрямь бывшей ведьмой оказалась, а сейчас лишнюю комнатку захотела прирезать — пока то да се, вернулся я к своим бумагам только через полчаса. В этот раз — к белогрвардейцу.

Белоцерковский Аристарх Никифорович. Из московских дворян, воевал в Первую Мировую, потом — в банде Булак-Балаховича, на том же Восточном фронте отметился, а после победы Советской власти — подался в Европу. Чем там промышлял — неизвестно, а, значит, с белой эмиграцией, о реванше мечтающей, не связан. Ну или связан, но очень хитро.

А, вот оно что…

К нам ориентировку на него передали, потому что Белоцерковский был оборотнем.

6

«Отдел по борьбе с нечистью поджогами не занимается!» — всплыли у меня в памяти крылатые слова товарища Чеглока. Если в МУР в целом приходили по любой мелочи, от пропавшего чайного ситечка до дрязг с соседями по коммуналке, то в ОБН валили все, что хотя бы издалека, ночью и прищурившись казалось имеющим отношение к трехсотым статьям. Пора бы уже, елки зеленые, запомнить, что оборотни — это не нечисть! Да, их болезнь имеет магическое происхождение, но ключевое слово здесь — болезнь! Оборотни — не упыри и не вурдалаки, никаких связей с бесами не имеют и, если регулярно принимают лекарства, ничем не отличаются от обычных людей. Да даже у нас в милиции оборотни служат, петлицы носят, и никто им слова дурного не говорит. А если и говорят, на совещаниях там или на партсобраниях — так то никакого отношения к их оборотничеству не имеет.

Нет, есть, конечно, колдуны, что через нож перебрасываются и тем в волков превращаются, но это — не оборотни, а именно колдуны. Белогвардеец же, судя по краткой справке, именно что болел оборотничеством, так что к нам совершенно точно никакого отношения не имел.

Пусть им ОГПУ занимается.

Нет, понятно, что встреть я его — мимо не пройду, и приди к нам какая информация о Белоцерковском — дал же бог фамилию… — мы от нее тоже не отмахнемся. Но сейчас мне гораздо важнее мошенник Бачей с его вероятными способностями к контролю разума. Вероятными — потому как сильное меня сомнение в этом гложет, не очень-то его образ действий на манипулятора походит…

Я обвел взглядом отдел. Никого. Цюрупа ушел куда-то, кажется, на склад, то есть — надолго, фелинолог увел старуху, Треф без него никуда не пойдет…

Кот спрыгнул с подоконника и, задрав хвост, отправился гулять по коридорам МУРа, вальяжно толкнув входную дверь лапой.

…в смысле — со мной не пойдет… О!

— Вася! Пойдешь со мной потерпевших опрашивать, что от мошенника пострадали?

— Какого такого мошенника? — поднял брови рязанский командированный, — Вы ж, вроде, по нечисти больше? Или у вас тут брачный аферист с приворотным зельем завелся?

Я стиснул зубы. И без того к приворотному зелью я с нелюбовью относился, а после того, как один гад мою Марусеньку приворожить пытался… Собственными бы руками задушил.

— Да нет, приблудился к нам в Москву один, Валентин Бачей кличут, не попадался у вас такой?

Вася в задумчивости потер подбородок:

— Вроде не слышал…

— А тот, за которым ты приехал, не он ли?

— Та нет, тот наш, местный, доморощенный… Извини, Степ, но я лучше здесь посижу, наряд на жилье подожду. Я тут у вас в Москве не птичьих правах, из бумаг вон, одно командировочное, даже нагана — и того нет.

— Ну, не так нет.

Я обвел взглядом столы — пустые, ни одна бумажка у нас никогда просто так не валялась, всегда в сейф закрывалась — сложил стопкой свои документы, бросил взгляд на лежащую сверху сводку по Белоцерковскому…

Подождите…

Сверху, в краткой биографии, упоминалось, где он раньше в Москве жил.

Квартира в доходном доме Григаршина.

Это меняло дело… Это, доложу я вам, очень сильно меняло дело!

Потому что, так уж получилось, что я, сейчас, наверное, единственный человек в мире, который знает, куда направляется Белоцерковский… в смысле — второй, сам-то беляк, тоже, надо думать, в курсе.

В свой старый дом он рвется!

7

У меня пока что только один-единственный информатор. Если не считать Веньку Хрипатого, мальчишку-безпризорника. Но тот не столько информатор, сколько… да просто жалко мне мальчонку, не совсем еще пропащий, вот и подкармливаю иногда. А он, парень гордый, просто так хлеб жевать не согласен, вот и рассказывает мне всякие слухи, что среди такой же синьги ходят.

Настоящий информатор у меня только один.

Старый Гунзэн.

Шаман.

Шаманы в Советской России занимали странное место. С одной стороны — как бы что-то навроде священников, всяких там попов, мулл и лам. Но вроде бы как и не священники. С другой — вроде как что-то типа колдунов, то бишь людей, с нечистой силой связанных. Но духи шаманов вроде как бы и не нечисть. Непонятные, в общем, граждане, мутные. Подозрительные. Шаманы к себе такое отношение чувствовали, отчего любовью к человечеству не лучились и частенько связывались с преступностью, и впрямь уходя за ту грань, после которой ими начинали заниматься ОБН.