Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович - Страница 42

– Разберемся, не все сразу! Знаешь что, хорошо было бы найти либо последнего министра путей сообщения империи, либо его коллегу из Временного правительства. Я постараюсь вспомнить их фамилии. Второго точно вспомню, он остался в Советской России и достаточно известен. Но все равно распоряжения ты сможешь отдавать чуть позже, а пока встречайся, разговаривай и запоминай.

– Нужно Путилова вызвать из Шанхая!

– Вот видишь, молодец! Запоминай, решать будем потом! – С этими словами Николай выскочил из комнаты.

– Стой! – крикнула великая княжна. – Кресло мне какое-нибудь дайте!

Кресло нашлось быстро. Его приволокли из какого-то номера. Едва Маша уселась в него, вошел Гайда.

– Здравствуйте, ваше высочество!

Гайда говорил по-русски в общем довольно неплохо, но с сильным акцентом.

«Интересно, – подумала Маша, – а он-то зачем пришел? А ведь пришел явно вместе с Колчаком. Держит нос по ветру? Ох и разворотила я это осиное гнездо, прав Коленька».

А вслух сказала:

– Давайте обойдемся без титулов, генерал. У нас с вами невелика разница в возрасте, поэтому предлагаю обращение по имени. Вы Радола, если я не ошибаюсь?

– Да, – чех утвердительно кивнул головой.

– Ну а меня зовите Мари. Так вам будет проще, язык не надо ломать.

Гайда улыбнулся.

– Ведь вы не чех, Радола? – спросила великая княжна.

– Не чех, – согласился Гайда, – вы прекрасно осведомлены! Но какое это имеет значение? Я – славянин!

«Ну, не такой уж ты и славянин, Рудольф Гейдль, – вспомнила Маша информацию от Николая, – с отцом австрийцем и матерью то ли боснийкой, то ли вообще итальянкой. Авантюрист – это да!»

Но вслух сказала:

– Никакого. Тем более сейчас вы на русской службе. Однако, я полагаю, что вы лучше других разбираетесь в настроениях, царящих в чешских легиях.

– Что вас интересует, Мари?

– Все! Все, о чем думают и говорят чехословацкие солдаты.

– Они мечтают о доме. Хотят послужить своему отечеству, которое вот-вот приобретет независимость. Русская смута их мало волнует.

– Тем не менее они сражаются!

– Был момент, когда у них не было выбора. Но с каждым днем желания у них все меньше.

– А если их заставить?

– Как? – откровенно рассмеялся Гайда. – Даже здесь, в Омске, большинство гарнизона – чехи!

Великая княжна в задумчивости покусывала нижнюю губу (эта привычка появилась у нее совсем недавно). Гайда же любовался ею, при этом несколько покровительственно улыбаясь: мол, сморозила ты, девочка, глупость.

Увидев эту улыбку, Маша разозлилась.

– Значит, – ее голос приобрел жесткий оттенок, и Гайда неожиданно для себя как-то подобрался, улыбка слетела с его лица, – солдаты, одетые, обутые, вооруженные и накормленные, причем хорошо накормленные, на русские деньги, не хотят защищать Россию. Более того, те из них, кто находится не на фронте, а в различных пунктах Транссиба, уже занялись обыкновенным грабежом, набивая барахлом теплушки. И все они мечтают о родине? Но ведь до нее надо еще добраться!

– Союзники по Антанте гарантировали им это!

– Союзники по Антанте просили их и повоевать с большевиками!

– Но не бесконечно же?

– Но не полгода же? Как вы думаете, если солдаты Чехословацкого корпуса поймут, что самый короткий путь к отечеству лежит через запад, а не через восток, они будут сражаться?

– Но в пути на восток находится уже целая дивизия, если не больше! Как вы вернете ее назад, Мари? Это невозможно, они не вернутся! Да и Первая дивизия, насколько мне известно, собирается туда же!

– А если мы сделаем так, что у них не будет пути на восток?

– Но каким образом? У вас же нет для этого сил? – изумился Гайда.

– Вы думаете? – Великая княжна до белизны в пальцах стиснула подлокотники кресла. – Вы ведь знаете, что здесь, в Омске, лагеря для военнопленных. Четыре-пять тысяч немцев и австрийцев, занятых на разнообразных работах. Как вы думаете, если мы дадим им оружие и заплатим деньги, сколько минут продержится чехословацкий гарнизон? Они ведь вас ненавидят как предателей! И сколько таких лагерей по Транссибу?

Гайда побледнел.

– Вы не сделаете этого!

– Почему? – удивилась великая княжна. – Со дня на день кончится война, и мы перестанем быть врагами. А за деньги немцы охотно повоюют! Вы говорите, чехи хотят домой побыстрее? А если мы на каждой версте будем взрывать рельсы, если из-за каждого куста в полосе отчуждения в сторону ваших эшелонов будут лететь пули? Сколько чехов увидят свое отечество? А если вы будете упорствовать, мы взорвем туннели на Кругобайкальской железной дороге, и вы навечно останетесь в Сибири! Навечно!

Гайда непроизвольно лязгнул зубами. Нет, не скромная улыбчивая девушка сидела перед ним, а разъяренная фурия! Как будто треть страны не захвачена большевиками, как будто у нее под рукой не горстка сторонников, а многомиллионная армия, ощетинившаяся штыками. Глаза княжны почернели от гнева, и молодому чеху привиделся в этой темноте отблеск выстрелов Ипатьевского подвала.

Гайде стало страшно. Он внезапно осознал, что эта девушка не шутит, что она сделает то, о чем говорит. А все остальные выполнят ее приказ! Выполнят, нисколько не сомневаясь в его правоте. Теперь его уже не удивлял массовый психоз, охвативший молодых русских офицеров после появления в Омске царевны. Они все были преданы ей, и преданы фанатично! Да что там молодежь! Колчак, с которым он познакомился и близко сошелся во Владивостоке, изменился самым решительным образом. Его диктаторские планы куда-то исчезли, теперь все мысли и чувства взрослого мужчины, вице-адмирала, командовавшего эскадрами и флотом, были связаны с этой девочкой.

На недоумевающий вопрос Гайды он ответил:

– Вы не понимаете, Радола! На этом стоит Российская империя! Нас так учили, и наших отцов, и дедов! За веру, царя, Отечество! Служилое дворянство должно служить монарху! Слепо повиноваться! Эта, как вы говорите, девочка не только дочь Николая II, она внучка Александра III, ее предки – Александр II, Николай I, Александр I, Павел, Екатерина Великая, Петр, наконец! Триста лет царствования! Она имеет право повелевать всеми нами просто по праву рождения! Для этого не нужны указы и приказы! Она Романова, и этим все сказано!

На его возражения, что Романовых много и кто-то наверняка имеет большие права на престол, тем более что наследуется он по мужской, а не по женской линии, Колчак как-то криво усмехнулся и сказал, что хотел бы посмотреть на того, кто будет оспаривать у этой девочки трон. Трон, залитый кровью ее отца.

Все это пронеслось в голове Гайды очень быстро, и так же быстро он понял, на чью сторону надо встать.

– Хорошо, ваше высочество. – Он сознательно обратился к ней так, как бы давая понять, что теперь и он числит себя среди ее подданных. – Что вы хотите?

– Я хочу собрать весь Чехословацкий корпус в единый кулак. Тогда, когда это будет возможно, конечно, но не позднее весны будущего года. Возможно, командованию корпуса будут подчинены все славянские формирования, имеющиеся здесь, в Сибири: поляки, сербы и другие.

– Но ведь это около шестидесяти тысяч человек! – изумленно воскликнул Гайда. – Зачем?

Великая княжна улыбнулась. Теперь перед Гайдой опять сидела обаятельная синеглазая красавица.

– До Восточной Европы ближе через Поволжье и Украину, чем через всю Сибирь и моря с океанами! Но об этом разговор будет позже с командиром корпуса. Как и вообще об условиях нахождения Чехословацкого корпуса в составе Русской армии.

– Об условиях? – удивился молодой чех.

– Да, – ответила княжна. – Например, об оплате. Как вы думаете: если платить солдатам золотом, они охотнее будут воевать?

– Так вы хотите фактически нанять корпус?

– Ну что-то вроде того!

В ответ Гайда только развел руками.

– Кстати, о командире, – воскликнул он. – Я убежден, что генерал Сыровы будет против ваших планов, Мари!

– А если заменить его?

– Это непросто, да и кем?