Локомотивы истории: Революции и становление современного мира - Малиа Мартин - Страница 18

Соответственно стала меняться библейская риторика движения. Поначалу его адепты ссылались преимущественно на заповеди любви и братства из Нового Завета. Теперь же, когда движению пришлось обороняться в вооружённом конфликте, обоснование этому нашлось в рассказах Ветхого Завета о царях-воителях, сражавших врагов Господа на поле битвы. Аналогичное смещение акцентов прослеживается и в риторике пуританства, где кромвелевские святые превратились в воинов славы Господней, ведущих борьбу против прелатства и папизма, и у гугенотов столетием раньше. Только во время американской революции ссылки на классических авторов взяли верх над библейскими, а во время французской — риторика политических активистов полностью отказалась от Библии в пользу прославления идеалов Древнего Рима, сперва республиканского, затем имперского.

Осознав своё истинное революционное призвание, гуситы стали методично воплощать его в жизнь. В течение года после обороны Праги и выхода «Четырёх статей» табориты Жижки освободили от королевских войск большую часть Богемии. Тогда некоторые из наиболее заметных сторонников Сигизмунда, включая Вартемберка, вновь переметнулись на сторону Чаши, а вскоре к ним присоединился и архиепископ Пражский. В июне 1421 г. горожане Праги, архиепископ и крупные магнаты (в таком новом порядке старшинства) созвали в Чаславе сейм всех земель Богемии. Это протоучредительное собрание аннулировало коронацию Сигизмунда, объявило его низложенным с чешского престола, а также избрало регентский совет для управления королевством, пока не будет найден иностранный принц, который взойдёт на престол (как сделают и голландцы в 1581 г.). В период междуцарствия регентский совет должен был состоять из восьми бюргеров, семи представителей мелкого дворянства и только пяти крупных магнатов — значительная «демократизация» по сравнению с составом английского парламента, существовавшего уже более ста лет.

Правда, чешские сословия так и не сделали последнего шага к провозглашению республики. Хотя в Европе давно существовали, например, Венецианская и Флорентийская республики, превращение установленной божьим предопределением монархии в государство такого рода ещё казалось немыслимым. Вместе с тем найти подходящего принца никак не удавалось. Фактически на протяжении всего остального революционного периода монархический строй в Богемии был временно упразднён, и страна управлялась по республиканской модели, хотя само слово «республика» никогда не употреблялось. Следующим шагом к разрушению священной монархии стали события в северной части Нидерландов, когда после «отречения» законного наследника трона, принца Филиппа II, страна в отсутствие преемника автоматически стала Голландской республикой. Только при образовании пуританского Английского содружества был сделан осознанный идеологический выбор в пользу народного правления.

После Чаславского сейма две главные силы гуситской коалиции — Прага и Табор — внутренне консолидировались, подавив радикальные ответвления. Сравнительно легко этой цели достигла Прага — как более прочное и долговременное образование. В 1421 г. Желивский, воспользовавшись напряжённой обстановкой кризиса, добился слияния Старого и Нового городов в единую коммуну, где главенство принадлежало более демократическому Новому городу, а сам Желивский фактически являлся диктатором. В 1422 г., когда напряжение спало, умеренное крыло бюргерства Старого города вызвало его в здание городской ратуши и без суда обезглавило. Однако вскоре этот аристократический контрпереворот был подавлен, и контроль над городом перешёл в руки коалиции «умеренно-радикальных» бюргеров и университетских магистров под руководством Якубека из Стршибра. Они удерживали власть в столице вплоть до окончания революции.

Среди таборитов стабилизация представлялась более сложной задачей и была возможна лишь до известного предела. В конце 1420 г. Табор отделался от ультрамилленариев-пикардистов; их лидера Мартина Гуску, воспитанника университета и одного из немногих гуситов, отрицавших «истинное присутствие», Жижка лично привлёк к суду и отправил на костёр. Ещё более заблудших адамитов попросту вышвырнули из общины и загнали в леса. Дабы обеспечить прочный религиозный порядок, табориты избрали собственного епископа — Микулаша из Пельгржимова. Таким образом, Табор стал некой контрцерковью, противопоставившей себя господствующему столичному утраквизму, который на протяжении всей революции сохранял структуры, таинства, литургию, латинское богослужение и в значительной степени теологию Рима.

В результате временная стабилизация Табора оказалась шаткой. Жижка зверски обращался с ортодоксальными священниками, дворянами-роялистами и особенно представителями монастырского духовенства, которых его войска брали в плен. Жестокость его методов вызвала протест со стороны епископа Пельгржимовского и таборитских священников, поэтому в 1423 г. Жижка ушёл к близкому ему по духу Оребскому братству в Восточной Богемии, которое теперь именовалось «Малым Табором». Эта новая община стала основой для высокоорганизованной военно-религиозной армии — по сути, профессионального корпуса примерно из 12 тыс. воинов, несущих постоянную службу и преданных «Закону Божьему». Несмотря на потерю к тому времени второго глаза в одном из сражений, фанатизм и военный гений Жижки по-прежнему не имели равных, и именно за два последних года он, слепой, одержал самые громкие победы. Жижка забрал такую силу, что на сейме 1423 г. Прага и умеренные гуситы вместе с католической знатью проголосовали за его смещение и даже взялись за оружие. Это предвестие гуситского термидора в конечном счёте не осуществилось: в следующем году чешский Кромвель погиб в бою.

Уходом со сцены Жижки завершилась наиболее радикальная, так сказать, «творческая» фаза революции. Впрочем, его армия, теперь называвшая себя «сиротами», в знак посмертной верности своему предводителю, продолжала действовать ещё одно десятилетие существования рутинизированного таборизма. За это время она отразила четыре иноземных крестовых похода, в которых участвовали в основном немцы и венгры — наёмники Сигизмунда. Новым лидером таборитов стал Прокоп Голый (Лысый), позже прозванный Великим. Под его руководством гуситы старались насадить свою веру в принадлежавших богемской короне землях с нечешским населением. В конце концов, отряды Прокопа дошли до Балтийского моря и Венгрии, притом эти профессиональные солдаты жили тем, что грабили захваченные земли. Здесь снова напрашивается сравнение с «армией нового образца»: с ней Кромвель впервые установил владычество Лондона на всех Британских островах, но она также жила грабежом земель за пределами Англии. И во Франции революционный взрыв вылился в военные завоевания, экспансию и грабежи, на сей раз — в континентальных, поистине наполеоновских масштабах.

Несмотря на все успехи и длительную военную гегемонию таборитов в гуситском движении, так и не исчез сильный элемент двоевластия — противостояния Праги и университета, с одной стороны, и плебейских армий, которые их защищали, — с другой. И причина окончания революции в 1436 г. заключается именно в этой нестабильности.

Революцию привели к завершению её же боевые успехи. В 1431 г. потерпели поражение последние католические крестоносцы, которым явно недоставало пламенной мотивации гуситов. В том же году в Базеле собрался второй реформистский собор. Его руководители по-прежнему считали его выше папы и для подкрепления своих притязаний старались добиться международного успеха — положить конец гуситскому расколу путём переговоров, а не военных действий. Поначалу гуситы настаивали, чтобы католическая церковь признала «Четыре статьи» в качестве закона для всей Богемии, включая католическое население. На это собор, вне всяких сомнений, не мог пойти. Тем не менее сам факт переговоров породил раскол в рядах гуситов. «Сироты» и другие табориты желали воевать до победы, отчасти ради веры, а отчасти потому, что война теперь являлась их единственным занятием и источником средств к существованию. Однако истощённая страна нуждалась в мире, поэтому умеренные гуситы и пражане объединили силы с католической знатью, и в 1434 г. войска коалиции разгромили радикалов в битве у Липан. Прокоп Голый погиб на поле боя, затем были уничтожены укрепления таборитов.