Огненные стрелы (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 7

С другой стороны, все, что он, Рем, знал о Габи — все говорило о том, что у него самого есть отличные шансы устроиться не хуже.

Грянули аплодисменты, воины Арканов, подняли вверх клинки, создавая человеческий коридор со стальной крышей, который вел к алтарю. У окончания этой дороги из мечей ждал жених. Рядом с ним стоял Флавиан — в белоснежной сутане с золочеными поручами и золоченой же широкой лентой епитрахили. Там же, возглавляя строй мужчин-ортодоксов, замерли Децим и Сервий Арканы, также — с воздетыми мечами. Из шатра новобрачной вышел Гордиан Атерна — в богатой одежде из дорогого красного смарагдского сукна, с тяжелой цепью на шее. Он протянул руку — и вывел дочь.

Народ слитно ахнул: в летящем белом платье, изящная, с тонкой талией и стройным станом, с разрумянившимся от волнения щечками, с блестящими из-под фаты темными глазищами в обрамлении пушистых ресниц Габриель казалась чистым ангелом. Медленно шли они под сводом из смертоносного железа, под звуки торжественного псалма, который завел Флавиан, а подхватили — все ортодоксы.

— Благословлю Господа во всякое время!

Хвала Ему непрестанно в устах моих!

Господом будет хвалиться душа моя…

Услышат кроткие и возвеселятся!

Величайте Господа со мною, и превознесем имя Его вместе!

На середине пути баннерет Атерна отпустил дочь, и невеста пошла навстречу мужу, медленно и величаво, и за ее спиной клинки опускались. Рем протянул ладонь — и взял Габриель за руку, они встали рядом, поглядывая друг на друга и, что там говорить — любуясь друг другом. Он — высокий, плечистый, черный. Она — миниатюрная, прекрасная, белая…

— Боже вечный, Творец миров, Владыка Света и Огня! Ты — разделенное собравший воедино и установивший союз любви нерасторжимый! Сам благослови и этих чад Твоих Тиберия и Габриель, наставляя их ко всякому доброму делу… — начал чин обручения Флавиан.

Пока он читал, на небе понемногу повялялись облачка, и кое-кто с опаской стал поглядывать вверх, справедливо предполагая дождь. По ортодоксальному обычаю между обручением и венчанием должно было пройти время — пусть даже и один день, поэтому свадьбу, если новобрачные не обручились заранее, проводили в два дня. Провести их в сырости, хлюпая грязью под ногами никому не хотелось.

Альтамира, который вместе с другими магами стоял на значительном удалении от алтаря, шепнул на ухо магистру Строссу:

— Думаю, кто-то из Арканов попросит нас разобраться с погодой. Это будет значить, что мы победили!

Сияло солнце, синели небеса, но из облаков стал сеяться мелкий грибной дождик — летний, теплый. Крохотные капли падали на обнаженные клинки ортодоксов, на фату невесты и черную шевелюру жениха, на алтарь и кольца на бархатной подушечке, которые лежали тут же. Голос Флавиана только окреп:

— Обручаются чада Божии Тиберий и Габриель, во имя Господа нашего, Творца миров, Владыки Света и Огня! Аминь! — молодой священник протянул жениху и невесте кольца и сказал — совсем по-простому: — Можете надеть друг другу кольца в знак вашего твердого намерения стать друг другу мужем и женой!

И смахнул с лица капельки дождя, и улыбнулся. Аркан с внутренним трепетом надел на палец Габи простое серебряное кольцо, и дождался пока нежные пальчики девушки сделают то же самое с его рукой. Ощущать кожей холодный металл было непривычно, думать о том, что это теперь навсегда — еще более странно, но в то же время — приятно.

— Жених и невеста — можете поцеловать друг друга! — голос Флавиана смеялся, но лицо оставалось серьезным. — Только не увлекайтесь, вы пока еще не муж и жена!

Рем наклонился к Габи, рукой убрал фату, глядя в самые прекрасные на свете глаза, она подалась навстречу, встала на цыпочки и…

— Смотрте, это что — радуга? — удивленно воскликнул какой-то мальчик.

На небе от горизонта до горизонта раскинулся семицветный мост. И архимаг Альтамира понял — никто и не подумает обращаться к ним за помощью.

IV НЕОЖИДАННЫЕ ПОДРОБНОСТИ

Над тарвальским лугом, где гуляли свадьбу Арканы, сгустились сумерки. Загорались один за другим фонари меж шатров, мерцал свет костров. Ристалище у самой границы кварталов небольшого ортодоксального городка было ярко освещено шипящими и брызгающими маслом на землю факелами. Четыре бойца сошлись там в поединке — из собственного удовольствия и на потеху публике…

Децим Аркан Змий ушел в пируэт, отводя в сторону удар Фиданцы, продолжил почти танцевальное движение, оказываясь за спинами у Рошкотта и Эйхена, замер в верхней стойке — той самой, «ля пост ди фальконе», и, оскалившись, весело выкрикнул:

— Никак вы, черти, не научитесь! Квинта так не работает, соображаете? Господи, по тридцать лет мужчинам, а как дети малые!

Офицеры, тяжело дыша, отсалютовали затупленными турнирными мечи, и снова приготовились атаковать своего генерала. Децим явно получал удовольствие: он опустил свой клинок в «позицию дурака» и широко улыбался, глядя змеиным, немигающим взглядом темных глаз на всех сразу.

— Давайте, музыканты, играйте! Мы тут танцуем, а не воюем! Играйте, играйте! — взмахнул он свободной рукой.

Бродячие артисты, которые вместе с остальной публикой наблюдали за неожиданным представлением, ухватились за музыкальные инструменты, переглянулись — и вдарили зажигательную «кесарянку».

Бросился в атаку горячий и яростный Фиданца, следом, с флангов — опытные солдаты Рошкотт и Эйхен. Зазвенела сталь, клинки разве что не искрили, слышались короткие вскрики и тяжелое дыхание поединщиков. Децим Аркан играл со своими офицерами как кот с мышатами — он легко находил бреши в их обороне, и доставал закругленным концом меча до бедра, плеча, макушки, оставляя болючие, но безопасные для жизни ссадины и синяки. Если запыхавшиеся воины были близки к тому, чтобы зажать своего командира, вождя и кумира у ограждения — он уходил в перекат, или бросался на одного из противников, стремительной серией ударов заставляя попятится, и снова оказывался в центре поля, глумясь и издеваясь над подчиненными… Скорость и отточенность движения Змия были непревзойденными!

— А ну-ка, сынки… — раздался хриплый голос и на ристалище выбрался Разор, снимая с себя черный мундир со знаком красного зверобоя на рукаве. — Давай, твое высочество, посмотрим, из какого ты теста!

— О-о-о-о! Маэстру, это будет главный бой всего вечера! — обрадовался Децим. — Перед вами — знаменитый кондотьер и последний командир имперских ауксиллариев Разор Кориолан! Давайте, товарищи мои верные, освобождайте ристалище! Вы, конечно, бойцы хоть куда, но настало время и мне хорошенько получить по голове… Фиданца, будь добр, принеси мне южного виски, хорошую порцию! С таким противником на трезвую голову драться — чистое безумие!

— Но госпожа не любит, когда вы одновременно пьете и деретесь… — потирая ушибленное плечо проговорил названный офицер «змеенышей».

— Значит, я сначала выпью, а потом — подерусь! — заявил Децим, а потом повернулся к Разору. — Давайте договоримся так, маэстру Разор: если первых три касания сделаю я, то вы возглавите полк латной пехоты в моем войске! Скажем — на год!

— А если я, то ты вступишь в Орден зверобоев, твое высочество! — ухмыльнулся Разор и завязал серо-седые волосы в тугой хвост. — И пойдешь со мной в Залив Устриц — охотиться на морских химер! А? До тех пор, пока не убьем всех!

— Ага! — не скрывал искреннего счастья Децим.

Он по примеру седого кондотьера скинул кафтан и, забыв о истребованном у Фиданцы виски, бросился на старого кондотьера. Публика завопила от восторга, музыканты, подстроившись под сумасшедший ритм боя, вместо «кесарянки» завели гномскую быструю «тапатеру»…

Праздник набирал обороты: народ был настроен гулять до полуночи, чтобы в полдень следующего дня присутствовать на венчании. Столы ломились от еды и напитков, на кострах и у походных плит готовили новые кушанья, меж шатров растянули гирлянды из фонарей и флажков… Циркачи, артисты, поединщики и дрессировщики, менестрели и музыканты развлекали гостей. Шумным обычно был первый день. Ортодоксы так и говорили: «первый день — для людей, второй — для новобрачных». После венчания должна была начаться церемония дарения, когда каждый — добрым ли словом, дорогим ли подарком или другим способом поздравляет молодых. А после нее — новую семью должны были благословить родители, и отправить их… Или — в опочивальню, или — как соизволит его высочество герцог Аскеронский. Что на уме у молодого Аркана — предсказывать не брался никто, даже сам Деспот.