Огненные стрелы (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 6

— Бывает богоугодное колдовство? — удивился Альтамира и в поиске поддержки повернулся к магистру Строссу.

Тот пожал плечами, а Эрнест Чертополох пожал плечами:

— Почему бы и нет? Попутный ветер для рыболовецкой флотилии, ускоренное произрастание лекарственных растений, чтобы лечить детям скарлатину, не требущее постоянного долива масла или другого топлива уличное освещение, обученные птицы, чтобы передавать послания на дальние расстояния… Или саморазогревающиеся консервы!

— Консервы? — маги снова переглянулись.

— О, да. Тушенка, которая без костра нагревается за пару минут, например. Или чечевичный суп в жестяной банке! Кажется, это вполне богоугодно! Поесть горячего для бойца после сражения, или для рабочего в пересменке — это очень, очень достойное дело. Такое и наколдовать не стыдно, — Чертополох явно глумился, но предъявить ему было нечего — волшебники чувствовали, что их коллега не врет.

Именно так и считали Арканы и большая часть населения Деспоии. Хочешь колдовать? Тушенка в этом случае самый подходящий объект для применения могучих способностей. В конце концов, шаровые молнии с хлебом не кушают, и в рагу не добавляют, а тушенку — очень даже!

— Но это же… Это какое-то ремесленничество и утилитарный подход! — выдал, наконец, Альтамира, огладив бороду. — Мы ведь о магии говорим! О магии!

— А вы хотели бы двигать горы и изменять русла рек? Может быть — низвергать звезды с небес? — поднял бровь маг-ортодокс. — На кой хрен это надо Арканам, м? Если вам претит сама мысль сделать что угодно полезное телам и душам чад Божиих, то не стоит вам с такими идеями даже и начинать разговор с Арканами. Не дай Творец вам ляпнуть что-то подобное при добром Деспоте Аскеронском! У него и так с нашим братом-магом сложные отношения, но если он заподозрит в вас еще и обычных амбициозных бездельников — о-о-о… Тогда — ыть!

Эрнест Чертополох жестом изобразил накрученную вокруг шеи веревку, а потом высунул язык, показывая удушье.

— Пожалуй, наши дела подождут до конца свадьбы, — решили маги. — В конце концов, мы приехали не с пустыми руками, поздравим молодых как положено, отведаем местной тарвальской кухни…

— Во-о-о-от! — обрадовался Чертополох. — А я говорил его превосходительству: и среди магов есть много разумных людей! Следуйте за мной, я покажу вам свободный шатер.

Рем ходил туда-сюда по шатру, в одних штанах, босиком, с всклокоченными волосами и нервничал.

— Как думаешь, у меня получится? — спросил он. — Не дурак ли я, что вот так вот все скоропалительно решил?

— Что — получится? — Децим Аркан Змий в одной руке держал яблоко, в другой — острый нож, и вырезал что-то на яблочной кожуре.

Ему было забавно наблюдать за своим младшим: именно таким он помнил его с детства. Рефлексирующим, нерешительным юношей, стеснительным с девушками, неконфликтным. Подумать только — до того, как сбежать в Смарагду, Рем ни одной драки первым не начал! Помотала братца жизнь, закалила. Сейчас он — настоящий Аркан, практичный и беспощадный, но тот наивный юноша до сих пор иногда мелькал в его манере говорить, двигаться, размышлять.

— Ну, быть мужем, отцом, семейным человеком! — размахивал руками Буревестник. — Я ведь представления не имею — как это? Нет, если и жениться на ком, то только на Зайчишке, это понятно! Она такая…

— Влюбился? — улыбнулся старший брат. — Девчонка что надо, не отнять!

— Влюбился, да, — мотнул шевелюрой жених. — Ну… И не только влюбился же! Она мне нравится как личность, понимаешь? Ну вот вся нравится, как еще объяснить? Где ты видал девушек, чтобы они в качестве свадебного дара плесень предлагали — и это вправду оказался самый дорогой и ценный подарок, как ни крути?

— О, да… — Змий продолжил орудовать ножом. — Подарок королевский. Эти три пробирочки уже поставили на ноги два десятка солдат. За десять дней, смекаешь? Нет в армии ничего более ценного, чем ветераны! И если выживаемость опытных солдат после ранений повысится на восемьдесят процентов, как и заявлено, то твоя Габриель достойна памятника при жизни, точно!

— Нет, ей точно не нужен памятник, она вообще всегда и везде подчеркивает, что ничего не изобрела, просто — воспроизвела технологию прежних, — Рем принялся надевать белую шелковую сорочку, но запутался в рукавах, снял ее, швырнул одежду в угол шатра, выругался и уселся на стул верхом, оперевшись локтями на спинку.

— О! — сказал Децим. — Я знаю, чего ты дергаешься. Ты за ночь засрал себе голову этими дурацкими мыслями про «готов — не готов», про " имею ли я право на личное счастье если в мире столько зла", «первым делом — Империя», или «после свадьбы и рождения детей жизнь кончена» и прочей хренотенью?

— Нет! — возмутился герцог Аскеронский. — И да…

— Ага, я так и знал, — герцог Лабуанский взглянул на яблоко, которое теперь представляло собой страшную рожу, ухмыльнулся и откусил от яблочной рожи сразу огромный кусок. — Слушай, что я тебе скажу, брат!

Он обвел все вокруг ножом, с которого капал яблочный сок, и Рем, как завороженный, проследил траекторию кончика клинка.

— Вот это все ничего не стоит, — проговорил Децим, и на скулах его заиграли желваки, а взгляд стал твердым, аркановским. — Это все прах, тлен и суета. За каким хреном тебе великие свершения, победы, изобретения и открытия, если в итоге ты подохнешь в одиночестве, больным и сумасшедшим дедом среди людей, которые видят только твой титудл, звание и статус, а на тебя самого им наплевать? Или может быть ты думаешь, что лучше помереть молодым перекати-полем, с выпущенными кишками где-нибудь при дороге, зная, что помянут тебя только боевые товарищи да два брата? Ты носишься со своим Орденом, я — собираюсь создать лучшую армию в мире, но… Знаешь, если бы я не имел возможности возвращаться домой, если бы я не знал, что после всех кровавых дел меня встретят и примут такого, какой я есть… Я бы свихнулся или спился, вот что. Когда я отдаю коня груму, и поднимаюсь по лестнице в донжон, и открывая дверь, и Прим и Секунд бегут навстречу, карабкаются по мне, как пара медвежат на дерево, а жена подносит бокал с глинтвейном и целует меня — вот в этот момент я понимаю, что всё не зря! Наверное, это и есть счастье, брат…

Буревестник очень долго не слышал такого от старшего брата. Змий Аркан, самый пугающий из всей их семейки, почти всегда скрывал свои чувства под маской из иронии, цинизма и мрачноватого юмора! Но не в те моменты, когда говорил о жене и детях. Все Арканы были без ума от арканских детишек, это точно. От арканских жен, похоже, тоже.

Откусив еще кусок яблока, Децим продолжил:

— Если бы меня сейчас попросили выбрать: больше никогда не увидеть свою семью, или — больше никогда не ступать по улицам взятого штурмом города среди своих ликующих людей… Знаешь, я плюнул бы на города. Пошли они к черту! Вертел я эти взятые города, если я не смогу повалять дурака с сыновьями или… Хм! Или провести время с женой. Вот так вот, брат. Вот так вот!

— Ладно, я понял, — Рем хлопнул ладонями по стулу. — Аргументы железные! Можешь считать, что порцию братской поддержки ты мне обеспечил, и я взбодрился и готов стать примерным семьянином и главой новой ячейки ортодоксального общества. А теперь помоги мне надеть на себя все это благолепное безобразие, а? Или мне позвать Флоя?

Змий ухмыльнулся, отложил недоеденное яблоко, воткнул рядом нож, встал и поднял с ковра белую сорочку, а потом тряхнул ее, расправляя:

— Давай сюда свою дурацкую голову! Если сделаешь все как надо — уже через час это будет голова женатого человека, то есть — штука раз в двадцать более ценная, чем твоя холостяцкая башка! Сейчас мы сделаем из тебя настоящего герцога без всяких там Флоев!

Облачаясь в парадный свадебный черный кафтан с серебряным шитьем и красной веточкой зверобоя на рукаве, и опоясываясь перевязью с мечами, Буревестник думал о том, что Змий неплохо устроился. И жена ему глинтвейн подает, и города он берет на копье с завидной регулярностью! И выбирать не нужно. Очень ушлый старший братец ему достался!