Телохранитель Генсека. Том 2 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 29

— Ура! Я главный врач! — взвизгнула Леночка и девочки унеслись в ванную комнату.

Следующие полчаса я лежал на животе и улыбался, слушая как спорят дочери, помогая маме менять повязки на моей спине. Света осторожно отдирала пластыри, протирала раны перекисью, накладывала свежую повязку и крепила ее пластырем. Девочки подавали ей ножницы, бинт, вату.

— Мама, а что такое трюм? — спросила Леночка.

— Трюм — это пространство в корабле, которое находится ниже ватерлинии, — попыталась объяснить Света.

— Да нет! — Услышал я голос тещи. Даже не заметил, когда она вошла, но — чтобы хоть одно событие обошлось без нее, такого еще никогда не было. — Трюм — это то, что находится под палубой. Поняла?

— Нет, — честно ответила дочь.

— Леночка, помнишь мы к бабушке Дусе и дедушке Тимофею ездили? — спросил я.

— Помню, — кивнув, ответила дочка.

— Погреб там видела?

Лена снова кивнула.

— Так вот, трюм — это погреб на корабле. Понятно?

— Ага! Теперь понятно! А мне сегодня корабль нарисовать задали, а Сережка сказал, что у корабля есть трюм и я никогда его не нарисую.

— Хитер твой Сережка! Чтоб рассмотреть трюм и даже его содержимое, корабль нужно нарисовать в разрезе. Тогда все будет хорошо видно.

— В разрезе? Это как.?

— Потом покажу, — пообещал я и переключился на другую тему. — Ну что, медсестры, закончили? Кормить отца будете?

Я встал с кровати, натянул футболку и всей семьей мы потопали на кухню.

На ужин сегодня были молочный суп и бутерброды — батон с маслом.

— Свет, а посерьезнее ничего нет? — я нехотя поводил ложкой в белой жиже. Не люблю молочные супы, ни с рисом, ни с вермишелью.

— Здоровое питание — залог здоровья! — отрезала теща.

Но Света молча достала из холодильника колбасу, нарезала и положила на тарелку. Я с удовольствием добавил толстые ломти на бутерброды. Навернул три штуки, запил чаем.

— Таня, чего сидишь? Ты должна доесть весь суп. У меня в твои годы вообще не было еды, мы работали на поле, и ложились спать без ужина, — строгим воспитательным тоном начала свою обычную песню Валентина Ивановна.

— Ба, гляди: у меня угол наклона тарелки больше, чем изгиб ложки, суп не подцепляется на ложку, — Таня продемонстрировала, как молочный суп выливается с ложки.

— Надо взять транспортир и измерить угол наклона тарелки, — предложила Светлана.

— Господи, вы поесть без циркуля можете? — возмутилась Валентина Ивановна. — Доедай давай!

— Не буду. Я сыта! — уперлась Таня.

— Валентина Ивановна, ну наелась Танюша, не надо силком кормить, — вступился я за дочку. — Девочки, скажите бабушке спасибо и можете идти.

— Ура! — закричали девчонки и выскочили из-за стола. — Спасибо, ба!

— Вот балуешь ты их, Володя. Они так совсем от рук отобьются, — попеняла мне теща.

Я проигнорировал ее недовольство, тоже встал из-за стола.

— Спасибо за ужин, все было вкусно.

Прошел в спальню, лег и сразу же выключился.

Глава 14

Утром меня никто не разбудил. Радио я не слышал, будильника тоже. И только когда приехали врачи из кремлевской больницы, Валентина Ивановна растолкала меня. Я, толком не проснувшись, подставил спину и просто переждал осмотр. Врач был незнакомый, а медсестра — та самая женщина-колобок — умело и быстро сделала перевязку. Морщился, слушая ее сюсюканье и обрадовался, когда они собрались уходить. От ее «бинтиков-ваточек-раночек» уши уже сворачивались в трубочки.

— Может, чаю попьете? — предложила Валентина Ивановна.

— Нет-нет, спасибо! — отказался врач. — Мы торопимся.

На круглом лице медсестры появилась разочарованная гримаса. Она бы точно не отказалась. Теща метнулась на кухню и вышла с большим пакетом пирогов. Всучила, несмотря на протесты доктора.

— В дороге поешьте, пироги отличные, нигде таких больше нет!

— Ой, спасибо! — кругленькая медсестра сразу сунула руку в пакет, достала пирожок и надкусила. — М-ммм… Вкуснотища!

Врач ухватил ее за рукав и буквально утянул за двери.

— Смотри, какая ты у нас важная птица, — проворчала теща, закрывая за ними двери. — К тебе врачи на дом ездят, а ножками до поликлиники сходить не судьба.

— Валентина Ивановна, а любимому зятю пирожков предложите?

— Яду бы тебе предложить, да жаль, нет его в свободной продаже, — Валентина Ивановна поджала губы и гордо удалилась в зал. С счастью, мысли ее были не столь злобные, как слова. Так что опасаться покушений со стороны тещи мне не приходилось. Я лишь покачал головой и усмехнулся, когда она со стуком захлопнула двери. Включила телевизор и сделала громкость на полную.

— Господа, я вас жду послезавтра ко мне. Откушать. Я надеюсь, вы не откажетесь поставить подписи под моим завещанием? — послышалось из-за двери.

Телеспектакль, кажется, Островский, «Лес». Кстати, довольно неплохой, в постановке Малого театра. Режиссер великий Ильинский. Я его смотрел в двадцать пятом году в интернете. Не знаю, что уж меня торкнуло, я вообще-то не театрал, но увлекся и досмотрел до конца. Однако, сейчас я бы тоже не отказался «откушать».

Кофеварка, к счастью, стояла в шкафу. Не хотелось бы собачиться с тещей, убери она снова кофемолку и турку в свои тайные закрома. Сварил кофе, налил чашку и, наслаждаясь ароматом, сделал первый глоток. После второй чашки почувствовал, что окончательно проснулся. Поставил на плиту чугунную сковороду, нарезал сало, лук, быстро поджарил. Разбил сверху три яйца и, поставив сковородку на железную подставку, приступил к завтраку. Почему-то яичница на сале получается особенно вкусной, когда ешь прямо со сковородки.

Зазвонил телефон. С работы? Надеюсь, что да! Я еще неделю буду на больничном, хотя, положа руку на сердце, я бы сбежал на службу уже сейчас. Не представляю, как вынесу неделю один на один с тещей.

— Полковник Медведев слушает, — бодро произнес я, надеясь услышать в трубке голос Рябенко.

— Володечка, сынок! Радость-то какая! — прозвучал в трубке голос матери Медведева, Евдокии Федоровны. — Зоя родила!

— Опять мальчика? — со смехом спросил я. Получается, в четвертый раз стал дядей.

— Девочку, Володя, девочку!!! — прямо-таки закричала в трубку Евдокия Федоровна.

— Как назвали? — задал дежурный вопрос.

— Не помню… — растерялась Евдокия Федоровна. — Имя какое-то не наше, иностранное, трудное. Меня соседки спрашивают, мол, Евдокия, как внучку-то назвали, а я вспомнить не могу. Стыдоба-то какая!

— Анжеликой назвали! — вмешался в разговор Тимофей Федорович, который забрал у жены трубку. — Ликой будем звать, нормальное имя, а мать все никак не запомнит. Хотели сначала Аленкой, но Вася вот такое имя дочери выбрал. А у тебя как с работой, сын? Сможешь вырваться?

— Пока не знаю, обещать не буду. Но скорее все-таки «нет», чем «да».

— Понимаю, служба… — глубоко вздохнув, протянул отец.

— Передавайте мои поздравления Ваське и Зое! Сами-то как?

— Да нормально. Я печку топлю, мать блины печет. Что с нами сделается? На пенсии-то делов не так и много. Телевизор вон смотрим. Ну, бывай, сын! Внучек за меня поцелуй, супруге и сватье поклон передавай.

— Ну что там⁈ Что⁈ — за моей спиной стояла, ожидая новостей, Валентина Ивановна.

Я и не заметил, как она вышла из зала. Вот ведь любопытная женщина. И слух у нее что надо — даже при орущем телевизоре услышала звонок.

— Племянница у меня родилась, — сообщил ей. — Родители вам привет передают.

— Им тоже, — ответила теща и добавила:

— Вот и вещи детские теперь пригодятся. А ты все ругался, что квартира захламлена. А я все, что девочки носили, сохранила. Надо собрать и отвезти.

Всю следующую неделю квартира напоминала мне секонд-хенд в день нового завоза. Теща и жена доставали из стенки, с антресолей, из кладовки мешки и баулы, сумки и свертки. Казалось, они никогда не кончатся! Девочки принимали во всем этом мероприятии самое активное участие — примеряли мамины платья, бабушкины юбки, рассматривали свои старые вещи.