Телохранитель Генсека. Том 2 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 28

— Из какого источника информация пришла, конечно, учитывается при анализе. Но это не играет решающей роли, — произнес Удилов, явно уловив изменения во мне. Он будто кожей чувствовал эмоции собеседника, сам же был совершенно сух, безэмоционален. Даже, пожалуй, флегматичен. — Главное, чтобы информация эта была максимально точной. Конкретно в нашем с вами случае получен неплохой результат, а потому мне не так важно, как выглядит источник, будь то медиум, черт лысый или попрошайка у церкви. Однако подозрения по поводу вашей персоны возникли уже у многих. Тот же Андропов приказал проанализировать ваши связи. Ну что ж… У меня есть предложение. Я регламентирую нашу с вами работу так: прямо, без приглаживания ситуаций, не делая скидку на то, насколько фантастически прозвучат ваши слова, вы мне рассказываете все, что считаете нужным. Что, где, когда, кто исполнитель и главное — мотив и цель. А я в свою очередь не задаю вопросов, откуда вы это знаете.

Мне решительно понравился этот человек! Его прагматичный, деловой подход позволял жить и работать дальше. Более того, если мы сработаемся, Удилов сможет мне оказывать даже определенное покровительство, прикрывая от нежелательного внимания взамен на информацию.

Я почти физически почувствовал, как железная рука, только что сжимавшая мне горло, отпустила. Тон Удилова тут же поменялся.

— Итак, на что сейчас нужно направить самое пристальное внимание?

— На гостиницу «Россия», — немедленно ответил я, сдержав вздох облегчения.

— На прямой вопрос прямой ответ, — одобрительно хмыкнул генерал-майор Удилов. — Что готовится в гостинице? Снова теракт? Взрывы?

— Пожар, достаточно серьезный, — я хотел положить руки на стол, но глянул на карандаши и передумал, облокотился локтем на спинку стула. — Очаг возгорания на четвертом этаже. Пожар начнется двадцать пятого февраля этого года, примерно в восемь часов вечера. В восемь или восемь сорок пять — в этот промежуток времени.

— Будет исполнитель, как в случае со взрывом в метро? — уточнил Удилов.

— Этого я не знаю. Знаю, что пожар начнется между комнатой спецмероприятий, или по-простому прослушки, и радиорубкой. В одном из номеров между этими двумя точками. Причем полыхнет сразу так, что пламя охватит весь четвертый этаж и начнет распространяться по вентиляционным каналам.

— Это что-то просто невероятное, но, учитывая предстоящую Олимпиаду, вполне укладывается в схему провокаций. Есть что-то еще, на что надо обратить внимание?

— Жертв, если пожар случится, будет много. Но вот кто конкретно погибнет, я не знаю.

— Ваши предложения?

— Пока оставить все как есть, просто держать руку на пульсе, — я немного помолчал, обдумывая свои слова. — Но хотя бы за день-два до события мне нужно получить списки всех, кто остановился в гостинице, какие номера забронированы. Также нужна информация о том, какие мероприятия будут проводиться и кто на них приглашен. Я знаю только о концерте Аркадия Райкина в этот день и встрече выпускников Бауманки.

— Интересно. А я вот не знаю этого — решение о месте проведения концерта товарища Райкина еще не принято. Рекомендовать Аркадию Исааковичу перенести концерт в другой зал я не буду, но усилим оперативные мероприятия. Сегодня у нас девятое января. Есть время подготовиться. Всю информацию по гостинице «Россия» я вам предоставлю. Пока же мы проверим персонал, пожарную безопасность и проведем еще ряд мероприятий. Сделаем это тихо, чтобы не спугнуть противника. Ну что ж… Рад был с вами познакомиться!

— Взаимно, — ответил я, пожимая протянутую руку.

Он проводил меня до дверей. Я вышел в коридор и какое-то время, находясь под впечатлением от разговора, не смотрел по сторонам. Не замечая проходивших мимо людей, машинально со всеми здоровался. Только выйдя на улицу, привел свои мысли в порядок. Что ж, у меня появился реальный союзник. Это радует.

Шел снег, крупные хлопья падали на землю, создавая почти сказочную картину. Вокруг было тихо и спокойно. Всегда бы так…

Я встряхнулся, подошел к служебной «Волге». Николай дремал в кабине.

— Не спи, замерзнешь, — сказал я, заставив его вздрогнуть. Открыв дверь, сел на заднее сиденье.

— Простите, товарищ полковник, задремал. Больше не повторится, — он виновато оглянулся. — Куда сейчас?

— Домой, Коля, домой.

Николай вел машину ровно, без рывков. Мерно работали дворники, сметая снег с лобового стекла, а он все падал и падал.

Я чувствовал себя неважно — сказывалась усталость. Все-таки контузия, пусть и небольшая, не прошла бесследно, в голове немного шумело. Заныло плечо. Приеду домой, надо будет сменить повязку. Интересно, как там мои девочки? Дома не был всего сутки, а соскучился так, будто целую вечность их не видел.

Когда приехали в Кретово, стрелки на часах показали шесть вечера. Я отпустил лейтенанта и поднялся к дверям квартиры. Как там говорят в слезливых мелодрамах: «Дом, милый дом»? Вот что-то подобное я чувствовал сейчас. Подумал, что впервые во всей моей жизни, а ее ни много, ни мало, шестьдесят шесть лет, впервые возвращаюсь действительно домой.

Открыл дверь ключом, прошел в прихожую и опустился на табуретку. Сил не было даже снять обувь.

— Папка! — завопила Леночка.

Дочка кинулась ко мне, прыгнула на колени и крепко обняла. Я поморщился, стараясь аккуратно убрать ее ручонки с больного плеча.

— Володя! Милый! — Светлана сняла с моих колен дочку, присела рядом и, заглядывая мне в глаза, прошептала, то ли спрашивая, то ли констатируя:

— Устал…

Встала, сняла с моей головы форменную папаху, стряхнула на половичок снег, положила ее на вешалку. Помогла снять шинель.

— Какая она, все-таки тяжелая! — воскликнула Света, вешая шинель на плечики. — Разувайся, я пока в шкаф повешу.

Я стащил с ног ботинки, прошел в спальню и прямо в одежде рухнул на кровать.

— Девочки, папа после больницы, ему нужно отдохнуть. Так что идите в свою комнату, а уже завтра будете все рассказывать, — услышал я строгий голос Светланы.

Она отправила дочек в детскую, вошла в комнату и присела на корточки рядом со мной.

— Володя… Володечка, давай помогу раздеться…

Не стал сопротивляться, только кивнул в ответ. Света осторожно сняла с меня китель, галстук, расстегнула форменную рубашку. Ее руки были нежными, прикосновения едва чувствовались.

— Володя… — выдохнула она, увидев мою спину. — Вов, сто раз пожалела, что тогда сказала, чтобы ты шел в КГБ. Работал бы сейчас спокойно фрезеровщиком.

Она вдруг заплакала.

— Светка, ну что ты сырость развела, — я притянул ее к себе, прижал к груди. — Подумаешь, царапины. Не реви, фигня война, главное — маневры.

— Тебе бы все шутить. А мне живой муж нужен. И, желательно, здоровый. Бог с ними, с этими деньгами, проживем. Может, правда тебе уволиться из КГБ?

— Светочка, из КГБ не увольняются. Туда вход рубль, а выход два. Гбистов бывших не бывает.

— Я сейчас бинт принесу и перекись водорода. Надо сменить повязки, — жена выбежала из спальни.

Я встряхнулся. Что-то расклеился на ровном месте, поплыл. Собрался с силами, снял форменные брюки, натянул трико, достал из шифоньера футболку.

— Папочка, ты ранен? — в комнату незаметно просочилась Леночка.

— Мелочи, подумаешь, бандитская пуля, — я весело подмигнул дочке. На лице Леночки сразу отразились испуг и удивление, а потом гордость:

— Папа, ты у меня герой! — вполне серьезно сказала она.

— Ленка, папе надо отдохнуть, — Таня, вошедшая в комнату следом за младшей сестрой, потянула ее за руку, но Леночка уперлась.

Вернулась Светлана с бинтами, рулоном ваты и аптечными бутылочками в руках.

— Девочки, а почему вы здесь? Что я вам говорила делать? Ну ладно уж, раз так, то будете мне ассистировать.

— Будете что? — насторожилась младшая.

— Помогать! — пояснила старшая.

— Да, сейчас мы будем папу лечить, — усмехнулась Светлана. — Идите мойте руки, ведь врачи всегда перед операцией моют руки.