Шпионаж и любовь - Малли Клэр - Страница 78

Вернувшись в Лондон в начале 1949 года, Кристина встретилась со своими двоюродными братьями. Ян и Анджей Скарбеки прибыли в Италию в 1945 году, где присоединились к польскому II корпусу под британским командованием. Их отец был назначен министром обороны в польском правительстве в изгнании в Лондоне, а Ян служил младшим адъютантом генерала Андерса, и в результате в 1946 году вся семья была эвакуирована в Англию. Братьям было около двадцати, и они не говорили по-английски, когда приехали, но Ян устроился на неквалифицированную работу, чтобы дать Анджею шанс получить медицинское образование. На следующий год Анджей женился на привлекательной ирландке, любительнице лошадей, и переехал в Лексем-Гарденс в Кенсингтоне. Кристина сняла номер в отеле по соседству. «Шелбурн» состоял из двух таунхаусов, объединенных Польским обществом милосердия, чтобы обеспечить дешевое жилье, в основном для эмигрантов. Поваром была другая польская аристократка, графиня Пшездзецкая, чья квалификация в области преподавания на польском языке не была признана в Британии и которая получила работу после того, как купила подержанные кулинарные книги и начала экспериментировать. Вскоре они с Кристиной стали настоящими друзьями.

Кристина доставила в «Шелбурн» свои немногочисленные вещи: униформу ВВС и Вспомогательного корпуса, несколько книг, в том числе биографию сиамского кота, которого забавно звали О’Мэлли, нелюбимые ею медали и несколько хороших украшений, в основном подарков от Анджея, стандартный нож коммандос в кожаных ножнах с металлическим наконечником и тяжелый беспроводной радиопередатчик, о котором никто в УСО не помнил [1]. Затем она перешла улицу, чтобы согреть руки, обхватив чашку горячего чая с лимоном на кухне кузена, и разговор перескакивал с польского на английский, с темы войны на обсуждение перспектив новой жизни.

Вскоре Кристина разыскала в Лондоне еще одного двоюродного брата, Станислава Скарбека, которого не видела с довоенных времен. Станислав подумал, что Кристина «похоже, потеряла часть своего блеска», но, «несмотря на это, она была более живой, чем большинство людей» [2]. Однажды вечером все кузены собрались вместе для довольно интенсивного воссоединения, подняв много тостов за отсутствующих членов семьи, в том числе за мать Яна и Анджея, которая теперь жила недалеко от Блетчли, за их решительную тетю Скарбек в Ницце, которая некоторое время служила на польское правительство в изгнании, когда еще жила во Франции, за старшего брата Кристины Анджея, все еще находившегося в Польше. Этот Анджей Скарбек присоединился к Сопротивлению и пережил арест как военнопленный, почти наверняка под вымышленным именем. Кристина отправила ему посылку в 1945 году, но понятия не имела, дошла ли она. Она не ожидала услышать от него вестей – она была видным эмигрантом и бывшим британским агентом. Анджею было бы разумнее держаться от нее на расстоянии. Но после освобождения из лагеря Анджей получил лишь несколько лет свободы, прежде чем – о чем не знала Кристина – он был арестован и заключен в тюрьму новым коммунистическим руководством Польши.

За тех родственников, которые предположительно погибли, теперь тоже поднимали тосты в Лондоне. По просьбе Кристины выпили и за Ежи, она лишь упомянула, что они развелись некоторое время назад. Мать Кристины, Стефанию, тоже тихо помянули. Хотя многие поляки обращались с просьбой разыскать свои семьи после войны, в архивах Польского Красного Креста нет записей о том, что Кристина или ее брат когда-либо искали свою мать. Кристина давно уже считала Стефанию мертвой и, по словам Станислава Скарбека, «любое упоминание о ней ужасно ее расстраивало». Он не сомневался в том, что «Кристина очень любила мать» [3]. Несмотря на то что она была рада родственникам и с удовольствием проводила с ними время, Кристина была явно глубоко взволнована, отказываясь говорить о том, что произошло с тех пор, как они в последний раз встречались, или что может ждать ее в будущем. Многим она могла рассказывать свои сказки и играть роль, наслаждаясь восхищением или шоком, который она могла так легко спровоцировать, но с ее выжившей семьей прошлое было не просто серией легенд, и его нельзя было обесценить выдумкой.

Кристина также вступила в контакты с более широким польским сообществом эмигрантов в Лондоне. Около 150 000 поляков обосновались в городе, в основном в Кенсингтоне или его окрестностях, в течение недели они работали на низкооплачиваемых работах, по воскресеньям посещали мессы в Оратории Кромптона, а в другое время собирались в ресторанах и барах патриотического клуба «Белый Орел», в районе Найтсбридж. Именно здесь министры непризнанного польского правительства в изгнании планировали кампании против коммунистического режима в Польше, а бывшие офицеры обсуждали каждую деталь войны и, подвыпив, ругались на предательство «союзников». В августе 1949 года была основана «Польская ассоциация бывших советских политзаключенных», отчасти для того, чтобы потребовать расследования убийства десятков тысяч польских офицеров в Катыни. Среди сторонников организации был генерал Андерс, завсегдатай «Белого Орла», где он обсуждал политику или играл в бридж наверху, в то время как его жена танцевала мазурку на вечеринках в бальном зале этажом ниже. Другим прибежищем был «Огнишко», Польский клуб домашнего очага на Эгзибишн-роад, созданный сразу после войны, чтобы построить иллюзию дома вдали от родины, с польской музыкой и театром; несмотря на довольно величественный внешний вид, схожий с рядом домов по соседству, внутри все было просто, и владельцы в то время не могли позволить себе ковры в комнатах наверху. Кристина посещала оба клуба, а также освоила адреса Польской ассоциации военно-воздушных сил и других офицерских клубов.

Учитывая, что многие из членов этих клубов ранее принадлежали к 6-му Польскому бюро, Кристина ожидала неоднозначного приема. Даже среди изгнанников она все еще была аутсайдером – наполовину еврейская дочь некогда земельного дворянства и дважды разведенная, с репутацией, в лучшем случае, легкомысленной женщины. Жена Владимира Ледоховского, чей отец был известным польским писателем и дипломатом, несколько раз встречалась с Кристиной в годы сразу после войны и позже оценила ее как «ничего особенного», стараясь быть предельно пренебрежительной [4]. Однако, пожалуй, самым обидным было то, что Кристину все еще осуждали за то, что она работала с британскими спецслужбами, а не напрямую с официальным польским подпольем.

Рассказывая свои истории о войне, Кристина наслаждалась тем, что завоевывала аудиторию сочетанием яркости повествования и подчеркнутой откровенности. Ее байки были уже хорошо отточены, «каждое предложение», писал Станислав «Кот» Мацкевич, один из завсегдатаев «Белого Орла», «запечатлевало необычное приключение» [5]. Кроме того, она никогда не уклонялась от трудных вопросов; как-то раз отказавшись отрицать, что Армия Крайова казнила одного из родственников как предателя, а в другой раз подробно описала «быстрое и смертоносное» использование ножа коммандос[113]. Но когда Кристина вспоминала, как однажды потеряла самообладание после того, как нацисты «застрелили целую деревню с самыми невинными крестьянами» в качестве карательного ответа на саботаж, в котором она принимала участие, Станислав Мацкевич, вероятно, был не одинок в своих мыслях о том, что «Мисс Крыся… разве вы не платили огромной ценой крови повсюду, чтобы англичане могли воевать чужими руками?»[114] [6].

Тем не менее бывшие агенты были больше склонны к сочувствию. Ян Марушаж, олимпийский лыжник, который когда-то направлял Кристину через заснеженные Татры в оккупированную Польшу, теперь работал в клубе и громко приветствовал ее, когда бы она ни пришла. Позже он подарил ей серебряный браслет с бирюзой, который сделал для нее сам. Среди других постоянных посетителей «Белого Орла» были бывшие мушкетеры Михал Лис Градовский и Тереза Любенская, которые пережили не только тюрьму Павяк, но и заключение в концлагерях Освенцим и Равенсбрюк[115]. Градовский представил Кристину Йозефу Каспареку, который также имел опыт тайных операций и с которым они теперь управляли небольшим бизнесом из подвала клуба. Кристина очаровала Каспарека и, узнав, что у них есть дальнее родство, принялась игриво называть его «кузеном» и пригласила присоединиться к ней на обед наверху. Там она развлекала его причудливыми историями, однажды утверждая, что побывала в Британии до войны и через старые семейные связи встретила ирландского аристократа по фамилии Грэнвил и вышла за него замуж. Но как бы ненадежны ни были ее истории и каковы бы ни были мнения о ней некоторых политиков и интеллектуалов, старые польские интеллигенты в клубе всегда приветствовали ее, а Каспарек с гордостью вспоминал, что вскоре ее окрестили «королевой европейского подполья», признавая ее достижения как часть польского Сопротивления [7].