Мученик (ЛП) - Райан Энтони - Страница 115

– Хорошо сказано, ваше величество, – Леанора быстро подошла и избавила мальчика от меча. Подозвав придворного, чтобы тот сопроводил миниатюрного монарха к его огромному трону, она повернулась к троим стоявшим перед ней нововозведённым дворянам. – По обычаю в этот миг принято даровать земли и деньги, – сказала она, – но я уверена, что единственная награда, которой потребуете вы, джентльмены, это продолжать службу Ковенанту и следовать за Помазанной Леди.

– Так и есть, ваше величество, – произнёс Суэйн с натянутым поклоном, который нам с Уилхемом пришлось повторить, к моей досаде. Будь у меня возможность, я, может, выторговал бы пару сундуков королевской монеты, чтобы пополнить ротную казну.

– Однако щедрое сердце моего сына не так-то просто остановить. – Леанора, подняв руку, призвала трио придворных из тёмной ниши за реликварием. Они двигались тяжеловесно, несгибаемо, и каждый нёс по мечу. – Владейте достойно этими клинками, сэры, – произнесла Леанора, а придворные опустились перед нами на колени, протягивая мечи. – Во имя короля и во славу Ковенанта.

Я сразу же взял свой меч, а Суэйн и Уилхем чуть замешкались. Я решил, что дело в украшениях – несколько вычурных для тех, кто поклялся преданно служить. Посмотрев на свой меч, я увидел, что медальон и оковка ножен выполнены из чеканного серебра, а узор изображал меч с двумя писчими перьями по бокам. Тот же узор был выполнен на серебряной рукояти и навершии, которое так же украшал большой блестящий гранат.

Подняв глаза, я увидел, как Леанора смотрит на меня, изогнув бровь и с лёгкой улыбкой – первый признак веселья, что я у неё увидел с самой Долины.

– Это прекрасно, ваше величество, – сказал я с низким поклоном. – Мои искренние благодарности королю за его щедрое сердце.

– Спасибо, сэр Элвин, – ответила она, а потом улыбка слетела с её губ и в голос закралась более суровая нотка. – И всегда помните, что королевские дары требуют преданности рыцаря.

Она отвернулась, подобрала юбки и снова поднялась на помост, где приняла свиток от очередного кланяющегося придворного.

– А теперь, – громким голосом, заполнившим весь собор, продолжила она, разворачивая свиток. – Мы должны вернуться к вопросам правосудия. Те, кто будут названы далее, объявляются предателями королевства и подлежат немедленному аресту. Сим аннулируются все действующие права и титулы этих вероломных и недостойных злодеев, а все земли и собственность, принадлежащие им, переходят в собственность Короны. – Сказав это, она стала зачитывать список имён. Это был длинный список, но к счастью, никто из присутствующих в него включён не был, так что, по крайней мере, не пришлось смотреть на бегущих к выходу перепуганных дворян.

***

Я прищурился, вглядываясь в щель в двери камеры. За ней стоял мрак, и одинокая свеча, трепещущая на сквозняке, отбрасывала мерцающий свет на широкую спину хорошо сложенного мужчины, сидящего за столом. Слева от него лежала стопка пергамента, а справа – чернильница. Этот человек склонился и писал, а скрип его пера на мой писарский слух казался медленным и тяжёлым.

– Он правда попросил меня? – проговорил я, обернувшись к главному тюремщику.

– Вас и никого иного, милорд, – сказал он. – За последние недели приходили разные священники и даже пара восходящих. Он всех послал нахрен, и даже королевских камергеров. Сказал: «Приведите мне писаря или оставьте меня в покое». По правде говоря, больше ничего толкового и не сказал. Только сидит и весь день что-то карябает, хотя почерк у него довольно плохой. – Он пренебрежительно фыркнул. – У меня и то лучше выходит, а я едва своё имя могу написать.

По моему опыту те, кто стоят во главе мест заключения преступников, часто хуже узников – злобный темперамент и подозрительность, граничащая с манией, необходимы для их профессии. Но пускай в этом человеке и присутствовала грубость, какую можно было ожидать, он также обладал удивительной приветливостью, хоть я бы ни на мгновение усомнился в его готовности использовать дубинку с медными шипами, висевшую у него на поясе.

Меня вызвал в дворцовые подземелья королевский вестник – человек, ещё более склонный к высокомерным манерам и презрительным взглядам, чем тот суровый парень, который приезжал в Оплот Мученицы. Войску Ковенанта отдали под бараки вереницу складов у реки, пустующих благодаря военным бедам и спешным закупкам всего подряд. За пять дней с коронации короля Артина войско сильно разрослось. Потери в битве Долины с лихвой восполнили добровольцы из священного похода. Из этих нищих, истощённых людей в битве выжило удивительно много, и на их вкус война оказалась не настолько отталкивающей, как можно было бы ожидать. И потому количество солдат, марширующих теперь под знаменем Помазанной Леди, выросло настолько, что их уже нельзя было разместить во дворце или в любом здании Ковенанта.

Всё свободное время я занимался отсеиванием неподходящих рекрутов и тайно отправлял в город самых осмотрительных разведчиков, чтобы собрать как можно больше информации о настроениях населения. И потому на этот вызов я смотрел как на неприятный отвлекающий фактор, но королевский вызов нельзя игнорировать. Он был написан собственной рукой Леаноры и к тому же в довольно жёстком тоне: «Проследовать в Королевские Темницы и записать Завещание Самозванца. По всей видимости, он отказывается говорить с кем-либо ещё. Подписано принцессой-регентом Леанорой Алгатинет».

Я всё думал, отчего это она сочла настолько важным записать последние слова архибунтовщика, и приписал это видимости приличий. Всем осуждённым душам предлагался шанс оставить завещание, и отказывать в этом Самозванцу означало бы запятнать видимость справедливого правосудия. А ещё, как я подозревал, Леанора надеялась, что Локлайн, рассказывая свою историю, выдаст ещё несколько имён для её списка предателей. Королевская казна уже разбухла от такого количества недавних конфискаций, и я не сомневался, что Леаноре нужно ещё, поскольку долги Короны славились своей грандиозностью.

– Ладно, – сказал я. – Открывайте.

Когда дверь со скрипом открылась, Магнис Локлайн бросил на меня быстрый взгляд и, немного удивлённо заметив: «Итак, ты всё-таки пришёл», отвернулся к своим записям. Тюремщику хватило чуткости, чтобы принести мне стул, который я поставил с другой стороны стола. Дверь с гулким грохотом захлопнулась (я часто подозревал, что эту особенность в подземельях делают специально), и я остался в тишине, глядя, как узник скрипит пером. Я переводил взгляд от железной скобы на стене, по тяжёлой цепи до оков на лодыжке Локлайна, а потом на содержимое страниц в его стопках. Оказалось, что тюремщик не ошибся в оценке умения узника обращаться с пером. Слова были написаны неуклюже, с большим количеством орфографических ошибок, и часто перепачканы кляксами и стёртыми закорючками.

– Меня мать учила, – сказал он и отложил своё занятие, спокойно посмотрев на меня. – А она научилась у служанки в замке лорда, которая научилась у конюха, которого сыночек лорда драл по вечерам. Он и меня хотел отодрать, как только я вырос и попался ему на глаза. Я сломал его порочные цепкие пальцы и сбежал той же ночью. До сих пор люблю вспоминать, как он кричал. Первый аристократ, которого я унизил. Это согревает меня холодными ночами.

– Это вы и пишете? – спросил я, кивая на страницы. – Список всех аристократов, которых вы унизили?

– Частично, хотя оказалось, что мне надо не слишком подробно всё описывать, иначе это попахивает самонадеянностью. – Он отложил перо и отклонился на стуле. Дерево скрипнуло так, что напомнило мне о его размерах и силе. Локлайн застонал и поводил головой из стороны в сторону, потирая шею. – Это хуже тренировки на мечах. И как только вы, писари, занимаетесь этим целыми днями.

– При болях помогает льняное масло, смешанное с гвоздикой, – сказал я. – И важно регулярно пи́сать.

Он усмехнулся и уставился на меня.

– Спасибо что пришли, мастер Писарь. – Он помолчал, приподняв брови в ожидании жаркой поправки, поскольку он наверняка слышал о том, что мне пожаловали дворянство. Я просто сидел и смотрел на него, и тогда он снова усмехнулся. – Значит, к титулам вы равнодушны? Нет, я тоже, но раздавал их довольно щедро. Трусы иногда становятся героями, когда ставишь «сэр» перед их именем, вам так не кажется?