Я - борец! Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс - Страница 20

— Смотри, — сказала Света, открывая сумку и доставая маленькую железную коробочку.

— Что это? — поспешил с вопросом я.

— Саша, дурака не валяй, — серьёзно ответила она.

Затем она вытащила моток тонкой медной проволоки и листок с цифрами, сложив всё это на стол.

— Вот количество витков для этого трансформатора. Делай так, чтобы виток к витку ложился. Между рядами наматывай лакоткань. — Она ткнула пальцем в формулу, потом положила на стол катушку с жёлтой лентой.

— А, это… тренажёр для намотки трансформаторов? — догадался я.

— Неплохо для студента первого курса Вороновского приборостроительного техникума, — усмехнулась она. — Витки должны быть ровными, без нахлёстов. Объяснять, почему?

— Нет, Свет, не надо. Спасибо.

— Тренируйся пока на этом. Как навык появится — на стажировку тебя поведу. Если начальник бригады одобрит, возьмём в штат. Будешь первым парнем среди намотчиков. Понимаешь, почему там только девушки?

— Точность мелкой моторики, педантичность в подсчёте витков, собранность, — ответил я.

— Именно. Тренируйся. И помни: ты мне обещал стать человеком!

— Помню, Свет. Спасибо за шанс! — сказал я, вставая, когда гостья поднялась.

Вот дела…

Я разглядывал набор «юного намотчика», даже не подозревал, что такие были, то есть есть. Светлана вышла, строго держа осанку. В её походке чувствовались воля и усталость. «Гвозди бы делать из этих людей — не было б в мире крепче гвоздей». Видимо, она только освободилась после вечерней смены.

Я снова остался один. Взглянув на стол с трансформатором, вздохнул. В электрике Саша Медведев меня переплюнул — я в этом не разбирался от слова «совсем». Но не боги горшки обжигают.

— Нет! — потряс я головой.

Сегодня я не усну, пока не узнаю, почему Витя Перекрёст не хочет видеть Сашу Медведева.

Выйдя в коридор, я закрыл дверь на ключ и направился на пятый этаж — искать комнату, из-за которой должен был доноситься приглушённый весёлый шум.

Глава 10

Чисто мужские дела

Сердце в груди бешено колотилось.

Я добрался сюда быстрее, чем планировал, легко взбежав по лестнице с третьего на пятый. На пустующем и тихом этаже, где уже были выключены коридорные лампочки, дверь тусовщиков я нашёл без особых помех. Комната «512» была закрыта, но из щели в дверном проёме еле-еле пробивался жёлтый свет и слышался приглушённый смех, словно исходящий откуда-то издалека. Я замер, прислушиваясь — гитара, звон посуды, чей-то голос тянет: «Восьмиклассница-а-а…»

Вот сюда-то меня и не звали. Я встряхнул руки, восстанавливая дыхание, поправил волосы пальцами и постучал.

Смех внутри оборвался.

— Кто? — раздался мужской басящий голос.

— Свои… — буркнул я, и через полминутки дверь распахнулась.

На пороге показался крепкого телосложения парень — высокий и плечистый, коротко стриженный темноволосый, с руками, что моя нога. Одет в клетчатую рубаху и треники, с огромными босыми стопами, размера сорок шестого, наверное. Он увидел меня, и его лицо искривилось мимикой презрения.

Судя по всему, это и есть Витя Перекрест.

— Чего надо? — спросил он, выглядывая в коридор, словно ожидая увидеть кого-то ещё.

— Шоколада, — в тон ответил я. — Разговор есть, выйди, пожалуйста.

— Тебе финика под глазом с того раза мало было⁈

— Одними финиками сыт не будешь, пойдём, говорю, поболтаем, — продолжил я.

— Ты чего, косолапый, уже выпил и решил за добавочными тумаками сюда прийти?

Косолапый? А… это он про мою фамилию.

— Добавки не понадобится, — уверил я его, направляясь на лестницу.

— Я чёт не понял, ты чего такой смелый⁈ — спросил у меня Витя, догоняя меня на полпути, развернув меня за плечо к себе лицом.

— Простудишься, — глянул я на его ноги, — Надень что-нибудь.

— А, ты ещё и зубоскалишь⁈.. — он не продолжил, а с силой ткнул меня правым кулаком в подбородок.

Стена между комнатами приняла моё новое тело, а в глазах на мгновение помутилось. Это, конечно, не был удар Димы-боксёра, но масса верзилы тоже была опасным оружием.

— Я тебя ещё раз на своём этаже увижу — не обессудь! — пообещал Витя и, уже развернувшись, собирался уходить, но я и не планировал заканчивать разговор.

— Бьёшь, как сучка! — выдохнул я с пола.

— Чо⁈ — не понял Витя и обернулся, шагнув ко мне.

И я бросился ему в ноги. Конечно, такую машину я вверх не выдерну, но зацепом за переднюю ногу свалю. Моя нога обвила ближайшую ногу Вити и, согнувшись в колене, осела на крашеное дерево пола. Дзюдоистское «ко сото гакэ» как доктор прописал. А я, чтобы не терять мгновений, заскочил на только что упавшее тело и занял верхнюю позицию на груди у соперника. Посмотрим, куда ты у меня из фул-маунта денешься!

— Ты чего⁈ — взревел Перекрест.

На таких тонах разговор не пойдёт, и я для профилактики хлопнул ладонью верзилу пару раз по лицу — с левой и с правой руки.

— Успокойся! — потребовал я.

— Слезь, сука!

И ещё пару раз! Мои ладошки прижгли скуластое лицо Вити Перекреста.

— Успокоился, или мне кулаками продолжить? — снова спросил я.

— Слезь, убью!

Ничего себе выбор. Теперь точно не слезу. И ещё пара пощёчин прилетела в голову Виктора.

Да, он был больше, но без знания партерной борьбы из занятой позиции хрен выберешься — даже у дохлого Саши Медведева.

— Успокоился? — повторил я в третий раз это слово.

— Да! — выдохнул Виктор.

— Слезу, если не будешь кулаками махать? — спросил я.

— Слезай, не буду! — согласился он.

— Точно?

— Да, точно! — уверил Виктор.

И я, поверив этому, встал, протягивая Вите руку.

— Чего тебе надо-то, а⁈ — не принял руку помощи Виктор.

— Поговорить, я же сразу тебе сказал, а ты в штыки, — пожал я плечами.

— О чём нам с тобой говорить?

— Ну теперь точно есть «о чём». Напомни, что у нас с тобой за тёрки, а то я, представляешь, головой ударился о ковёр и забыл много чего.

— Не вешай мне лапшу на уши, — произнёс Витя, приподнимаясь на корточках, и его шатнуло на стену — видимо, пощёчины потревожили мозг.

— Не, серьёзно, — произнёс я, садясь напротив на корточки. — Я ничего не помню, а тут мне говорят, что у нас с тобой неровно что-то. Думал, расскажешь, а ты сразу бить.

Я потёр челюсть — она чёт заболела, и, походу, я ещё и губу прикусил.

— Ты мне тапки должен! — немного опомнившись, сказал Виктор.

— Тапки? — удивился я.

— Тапки, которые по пьяни в сортире утопил и потом мне мокрыми на порог поставил.

— Когда это было?

— В прошлую пятницу.

— Блин, мужик! Извини, я прям не помню этого! Короче, с меня новые тапки и пара пива. Ты какое пьёшь? — покачал я головой. Теперь всё становилось понятно.

— Жигулёвское.

— Добро! Жигулёвское, я проставлюсь, и между нами всё в норме? — спросил и увидел, как лицо Вити снова кривится, поэтому переспросил: — Или что-то ещё не так?

— Про тапки вся общага в курсе. Тогда все скажут, что меня пивом можно купить.

— А, понял, репутация. Короче, вот предложение: все же знают, что ты мне в глаз дал?

— Ну.

— Ну вот! Я тебе при всех новые тапки подарю и даже извинюсь! Ситуация глупая, надо сказать. Мы жмём руки, и ты говоришь, что всё в норме, а? Идёт?

— Я чего-то не понимаю — тебе это зачем? — удивился Виктор. Для него было невдомёк, зачем идти на мировую, если по сути выиграл бой.

— Исправляю ошибки прошлого. И это… не знаешь, где новые тапки купить?

— В хозяйственном, только он завтра до трёх работает.

— Успею! Завтра тапки, а пиво по приезду, как вернусь с турнира, — подытожил я.

— Идёт, — кивнул Перекрест, поднимаясь во весь свой рост. Я сделал то же самое.

— Тренируешься? — спросил я.

— Ну так, культуризмом чуть-чуть, — поскромничал Перекрест.

— Ничего себе «чуть-чуть», — похвалил я его завуалированно.