Промышленный НЭП (СИ) - Тыналин Алим - Страница 7

— Наука хороша, товарищ Покровский, когда она помогает строить социализм, а не мешает. Практика критерий истины, как верно заметил товарищ Краснов.

Затем, обращаясь ко мне:

— Вы, товарищ Краснов, возглавите эксперимент. Подберите несколько предприятий в разных отраслях, разработайте детальную программу и представьте на утверждение. Нам нужны результаты, а не теории.

— Есть, товарищ Сталин, — ответил я, чувствуя, что первый шаг сделан. — Разрешите привлечь экономистов Вознесенского и Величковского для научного обоснования?

— Привлекайте кого считаете нужным, — согласился Сталин. — Но помните, ответственность лежит на вас лично. Еще раз подчеркну, нас интересуют практические результаты, прежде всего в оборонной промышленности.

— Я предлагаю включить в эксперимент Путиловский завод, — неожиданно сказал Киров. — В Ленинграде мы подготовили почву для таких изменений. Тем более, что товарищ Краснов знаком с деятельностью завода.

— Разумное предложение, — кивнул Сталин. — Товарищ Орджоникидзе, какие предприятия вашего наркомата могут участвовать?

— Коломенский машиностроительный и Дзержинский металлургический, — без паузы ответил Серго. — Там хорошие директора, понимающие суть экономических механизмов. Они и так знают Краснова.

Сталин удовлетворенно кивнул:

— Хорошо. Товарищ Куйбышев, поручаю Госплану обеспечить особый режим планирования для экспериментальных предприятий. Товарищ Краснов, жду от вас подробный план реализации через три дня.

На этом совещание завершилось. Выходя из зала, я перехватил благодарный взгляд Кирова и легкий одобрительный кивок Орджоникидзе. Молотов и Каганович демонстративно не смотрели в мою сторону.

У выхода из Кремля меня нагнал молодой помощник Сталина:

— Товарищ Сталин просит вас зайти к нему перед отъездом.

Я последовал за ним через лабиринт кремлевских коридоров в небольшой рабочий кабинет вождя. Сталин стоял у окна, глядя на вечернюю Москву.

— Присаживайтесь, товарищ Краснов, — он указал на стул у небольшого столика. — Хочу сказать вам несколько слов без свидетелей.

Я молча сел. Сталин медленно прошелся по кабинету, затем остановился напротив.

— Ваши идеи интересны, но опасны, — произнес он без предисловий. — Вы открываете ящик Пандоры, товарищ Краснов. Экономические механизмы имеют свою логику, которая может противоречить политическим целям.

— Я понимаю риски, товарищ Сталин, — ответил я. — Но считаю, что в текущих условиях преимущества перевешивают опасности.

— Возможно, — он задумчиво покачал головой. — Во всяком случае, эксперимент покажет. Я разрешаю его не потому, что верю в рыночные механизмы, а потому что нам нужны результаты, быстрые и ощутимые.

Он сделал паузу и посмотрел мне прямо в глаза:

— У вас шесть месяцев, товарищ Краснов. Если за это время ваши экспериментальные предприятия не покажут значительного превосходства над обычными, мы вернемся к прежней системе. И кое-кому придется отвечать за потраченное время и ресурсы.

В его словах явственно слышалась угроза.

— Я добьюсь результата, товарищ Сталин, — твердо ответил я.

— Надеюсь, — он слегка кивнул и продолжил — Однако помните, в экономике, как и в войне, мы не можем позволить себе поражения. Страна окружена врагами, у нас нет права на ошибку. Ваш эксперимент должен укрепить, а не ослабить нашу систему.

— Я сделаю все возможное, товарищ Сталин.

— Идите, работайте, — он сделал жест в сторону двери. — Жду ваш план через три дня.

Сталин уже повернулся к столу, но внезапно остановился и снова посмотрел на меня. В его глазах появилось задумчивое выражение.

— А еще, товарищ Краснов, — произнес он негромко, — скажите откровенно, ваши экономические предложения, они каким-то образом связаны с вашей особой интуицией о будущем?

Я невольно напрягся. После ареста мне пришлось частично раскрыть Сталину свою способность предвидеть события. Не всю правду, конечно, не то, что я переместился из XXI века, а лишь намекнул на некую интуицию, позволяющую иногда заглядывать вперед. Сталин тогда отнесся к этому с неожиданным пониманием.

— Да, товарищ Сталин, — ответил я после короткой паузы. — Я вижу определенные тенденции развития. И то, что мы сейчас закладываем в фундамент экономики, определит будущее страны на десятилетия вперед.

Сталин медленно потер усы, не отводя от меня пристального взгляда.

— И каков ваш прогноз, если мы продолжим нынешний курс без изменений?

— Мы построим мощную промышленность, — ответил я осторожно, — но ценой таких жертв, которых можно было бы избежать. Сельское хозяйство не восстановится до войны, — я запнулся, поняв, что сказал лишнее.

— До какой войны, товарищ Краснов? — мгновенно отреагировал Сталин, подавшись вперед.

— Большая война неизбежна, товарищ Сталин, — я решил не отступать. — Через несколько лет. Точные сроки я не могу назвать, но к ней нужно готовиться уже сейчас. И промышленный НЭП — самый быстрый путь создать экономическую базу для победы.

Сталин долго молчал, глядя куда-то мимо меня. Затем медленно кивнул:

— Хорошо, товарищ Краснов. Ваша интуиция уже доказала свою ценность в Маньчжурии. Будем надеяться, что в экономике она не подведет. Идите, работайте.

Я чувствовал его взгляд, пока дверь кабинета не закрылась за мной.

Покидая Кремль, я чувствовал смешанные эмоции. С одной стороны, первый шаг сделан, эксперимент одобрен. С другой, я получил лишь шесть месяцев и личную ответственность за результат. Впереди напряженная работа, сопротивление бюрократии, вероятные саботаж и интриги со стороны противников.

Но у меня появился шанс изменить экономический курс страны, предотвратить катастрофы коллективизации и форсированной индустриализации, сэкономить миллионы жизней. Ради этого стоило рискнуть.

На улице меня ждал автомобиль. За рулем сидел Степан, мой водитель еще со времен, когда у меня только была пара металлургических заводов.

— Куда едем, Леонид Иванович? — спросил он, заводя мотор.

— В Госплан, — ответил я. — Нужно срочно увидеть Вознесенского.

Москва погружалась в сумерки. На улицах еще не зажгли фонари, но в окнах домов уже светились огни. Город жил своей обычной жизнью.

Глава 4

Экономическая лаборатория

Утреннее солнце косыми лучами пробивалось сквозь высокие окна моего московского кабинета, подсвечивая клубы табачного дыма. На массивном дубовом столе, помнившем еще дореволюционные времена, лежала папка с документами, скрепленная гербовыми печатями. Постановление Совета Труда и Обороны №487, подписанное лично Сталиным, открывало невиданные ранее возможности.

Я перечитал главную страницу. Официальным, канцелярским языком документ разрешал «проведение экономического эксперимента по внедрению хозрасчета и материального стимулирования на отдельных предприятиях тяжелой промышленности». За этими сухими формулировками скрывалась революция в экономике, мой «промышленный НЭП».

Часы на стене показывали без четверти девять. В приемной уже слышались голоса, мои ближайшие сотрудники, вызванные на экстренное совещание, начали собираться.

— Семен Артурович, пригласите всех, — сказал я появившемуся в дверях Головачеву.

Секретарь кивнул и через минуту ввел моих соратников. Василий Андреевич Котов, главный финансист, вошел первым, как всегда, подтянутый, в безупречном костюме с жилетом и золотой цепочкой от карманных часов.

За ним Александр Сорокин, молодой инженер с взъерошенными волосами и горящими глазами, вечно генерирующий новые идеи. Последним шагнул в кабинет Алексей Григорьевич Мышкин, начальник службы безопасности, невзрачный человек с цепким взглядом бывшего контрразведчика.

— Присаживайтесь, товарищи, — я указал на стулья вокруг стола. — У нас появилась уникальная возможность официально предъявить то, что мы уже негласно внедряли на наших заводах.

Я передал постановление по кругу. Мышкин, просмотрев документ, присвистнул: