Дом ста детей. Целительница для Генерала-Дракона (СИ) - Кофей Ева - Страница 2

Сердце билось у него, как бешеное. От атласной кожи исходил обжигающий жар. И только сейчас, оказавшись настолько близко от него, я заметила тёмные пятна крови, расползшейся под его спиной и уже почти полностью впитавшийся в землю. 

– А дом наш вон там, – как-то невпопад поведал мне Милах, махнув рукой в сторону, указывая на высокое тёмное здание в конце равнины, прячущееся за реденькой полосой тонких деревьев. 

Я облизала пересохшие от волнения губы и спросила ещё раз:

– И взрослых там нет?

– Не-а, – мотнул Милах головой, позволяя своим золотым локонам рассыпаться по худеньким плечам.

– А сколько там детей? 

– Мы не считали, – сложила Ася на груди руки, хмурясь. 

– А просто постарше кто-нибудь есть? – не теряла надежды я.

Ася задумалась.

– Хм… Софи пятнадцать, кажется. Но она лежит в горячке. 

Боже, там ещё и болеющая девочка! 

Надо было срочно что-то решать. 

Точнее, прямо сейчас. Потому что раненный незнакомец внезапно открыл янтарные глаза, которые вмиг будто вобрали в себя солнечный свет и растрескались на нём, создавая сеть причудливых узоров, взглянул на меня и попытался подняться. Да только двигался мужчина напрасно… Тело его пробила резкая дрожь, из уголка губ пробежала струйка алой крови, и он вновь замер на земле, крепко сомкнув веки. 

Я коротко вскрикнула, столбенея от противоречивого желания отступить и броситься к нему на помощь. Но решила, наконец, что делать…

Глава 2

Днём ранее.

Я не умею плакать на глазах других, поэтому шла к метро, крепко вцепившись в телефон, будто за руку держа подругу, которая терпеливо выслушивала меня с «той стороны провода». 

– В общем, он сказал, что не изменял мне, – закончила я долгий рассказ о недавней ссоре с моим женихом. – А то бельё, якобы, было мне подарком, но я нашла не вовремя. 

«Угу… – отозвалась Ира. – И ты поверила?»

– Нет. То есть, мне бы хотелось, – порывы ветра всё пытались забраться мне под серое лёгкое пальто, и я на ходу запахнулась плотнее, – но бельё… это какой-то слишком уж интимный подарок. Выглядит тогда, как намёк. Мне это не нравится.

Подруга усмехнулась, я слышала это по голосу:

«Слушай, Марьян, ты уже не маленькая, а? Уже пора бы… Что за дурацкий принцип свадьбы ждать? Я где-то Глеба понимаю… Даже если бы изменил, знаешь ли».

Я резко остановилась, так и не спустившись по ступеням в прохладный тёмный переход. 

– Что?! 

И это говорит мне лучшая подруга, с которой мы дружим ещё со школьной скамьи? 

«Тебе сколько, двадцать пять уже? Не считаешь, что ты припозднилась как-то? Прости за откровенность, конечно».

– Я хотела быть в нём уверена.

«Да в чём именно? Нормальный мужик. Взрослый, к слову, он не мальчишка у тебя давно… При деньгах. Вроде, не урод. Предложение тебе сделал. Что смущает-то? Что он тебе работать не даёт? Да многие только мечтают о таком, чтобы за мужем быть. Понимаешь, за-му-жем!» – по слогам пропела она.

– Это не просто «не даёт» работать, Ир. Я мечтала открыть чайную лавку с детства! А он мне все дела сорвал и пригрозил, что если даже вопреки его запретам всё устроить смогу, то он её сожжёт. 

«Может его достало просто, что ты и не спишь с ним, и с травами своими, как ведьма, носишься? Помнишь, ты в детстве всё фильмом бредила, где девушка специи продавала и типа колдуньей или кем была? Вот она тоже с мужиками ни-ни. Видимо, тебе меньше сказок смотреть надо было! Конечно, мужика бесит всё это. Ещё и прицеп появился… Вот Глеб и на нервах».

– Я не поняла, – продолжила путь, а всё вокруг словно в дымке от сдерживаемых слёз, – ты на чьей стороне? Слава никакой не прицеп, а мой племянник! Его мать скоро от аппаратов отключат, побойтесь бога так говорить! 

Ира вздохнула, настолько шумно и устало, что я сразу поняла – она закатила глаза и лишь терпит меня сейчас, а не пытается выслушать и поддержать.

Видимо, зря я ей позвонила и всё на неё выплеснула…

«Я просто говорю, что Глеб нормальный мужик у тебя. Не сомневайся. Успокойся и иди домой… Ты где сейчас, к слову?»

– В метро.

«Угу, хорошо… Ну, давай там, выше нос, подруга! И не дури».

Я спрятала телефон в карман. Мерзкое чувство осталось после разговора, вроде и успокоить меня пытались, а ощущение, будто не поняли, да ещё и грязью облили… 

С этими мыслями я простояла в электричке и вышла на следующей станции, откуда уже на автобусе добралась почти до самого дома. Оставалось пройти совсем ничего, повернуть в переулок, а там…

А там я увидела на обочине машину Глеба. Дверца у водительского сидения была открыла. Видимо, не смог открыть запертые мною ворота, вот и ожидал в машине. И, возможно, поэтому меня ждала очередная разборка… Он ведь просил не запирать их. А может Глеб приехал и для того, чтобы окончательно помириться, не знаю.

Он уже почти год ухаживал за мной, казался неплохим человеком. Всё, что меня смущало, оправдывал «старой школой». Но когда я этим же оправдала некоторые свои принципы – высмеял. 

Не знаю, что и думать. Хотя, будто бы, ничего такого и не произошло. И предложение мне он сделал. И цветами каждую неделю одаривает… Он казался мне старшим другом, опорой, защитником. Мы условились, что продадим мой дом, который остался мне от родителей, и переедем к нему в новенькую и просторную квартиру. Деньги же положим на счёт для наших будущих детей. Глеб мечтал о детях, что меня подкупало. Но что и слегка тревожило… Потому что я вот не была уверена, готова ли.

Может поэтому он так остро отреагировал на Славку? Мол, от детей отнекивалась, а чужого взяла вопреки недовольству мужа?

Глеб уже считал себя моим мужем… Это тоже подкупало.

Но Славка не был мне чужим, и бросить мальчишку на произвол судьбы я не могла. Не смогла бы спокойно жить, зная, что родной по крови человечек находится в стенах интерната, думая, будто никому на этом свете не нужен. 

Сложно… Но лучше, наверное, и правда помириться. Прекратить накручивать себя и помириться окончательно.

Но моё решение разбилось вдребезги, когда я подошла ближе и  увидела, что Глеб в машине не один. 

Ира сидела на его коленях, поцелуем впившись в его губы, как пиявка, а Глеб, вместо того, чтобы её оттолкнуть, лапал и оглаживал мою подругу своими загорелыми руками. 

На меня будто вылили ведро кипятка. Я не могла ни сказать что-либо, ни сделать. Просто стояла, как рыба, хватая воздух ртом, у открытой дверцы, и смотрела. 

Ира ведь наверняка специально всё подстроила так, чтобы я увидела. Сомневаюсь, что спросила она, где я, заботясь о том, чтобы я не застала эту картину. Нет, наоборот, ей явно хотелось, чтобы я увидела! 

И зачем только выслушивала мои откровения перед этим? Зачем? Наверное, это показалось мне в моменте самым мерзким, даже хуже самой измены. Ведь я делилась с ней наболевшим, важным для меня. Делилась с ней одной…

Глеб заметил меня первым и отцепил Иру от себя. Она, отплёвываясь от своих рыжих волос, деланно ойкнула и слезла с его колен на соседнее сидение, оправляя свою короткую задравшуюся юбку, и позволяя Глебу спешно выбраться из машины. 

– Ты же сказала, она задерживается! – на ходу бросил он Ире, и попытался поймать меня за локоть, когда я отшатнулась к воротам дома. – Марьян, стой! 

– Не смей! – вскричала я, отбегая от него прочь. – Ни слова! Я не хочу ничего слышать больше. Идите прочь! – мне удалось быстро открыть калитку и подбежать к вольеру моей немецкой овчарки. – Уйди, Глеб, – процедила я сквозь зубы, едва не рыча от злости и обиды, – иначе я выпущу на тебя собаку и мне плевать, что будет с тобой дальше! – рука моя легла на сдерживающую дверцу вольера защёлку.  

Глеб помедлил, обдумывая мои слова, затем сплюнул себе под ноги и убрался с моего участка, бросив напоследок колкое и прилипчивое:

– Чокнутая! 

Я же, отдышавшись, сквозь прутья погладила морду Шмеля и спешно взбежала на ступени дома, звеня связкой ключей, чтобы отомкнуть дверь.