Русь. Строительство империи 3 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 30

Я снова и снова прокручивал в голове события последних дней. Мой план казался таким безупречным. Переманить печенегов на свою сторону, использовать их против Игоря, отомстить за смерть Святослава. Золото, земли, власть — я предлагал им все, что они могли пожелать. И Веслава сможет убедить ханов. Она знала их слабости, я все ей рассказал. И Алеша к ней в усиление был. Уж если у Веславы не получилось бы, то Алеша все исправить смог бы.

Что же пошло не так? Где я просчитался? Кто предал?

Неужели Веслава? Нет, не может быть. Она ненавидит Игоря. Она жаждала мести за своего отца, за разграбленный караван Святослава. Я не хотел верить в ее предательство.

Алеша? Тоже вряд ли. Он — верный дружинник, храбрый воин. Он бы не стал. Или смог бы? Да нет, у него вообще нет мотивов.

Но кто тогда? Кто-то из печенежских ханов? Они могли принять мои дары, а потом продать меня Игорю. Как вариант.

Кто еще? Венгры? Вполне возможно. Гордей говорил, что венгры плели интриги еще до гибели Святослава. Может быть, они и печенегов наняли, чтобы убить князя? А теперь решили добить меня? Но тогда они пришли бы с запада, чтобы зажать в тиски. Или я переоцениваю врагов?

Слишком много вопросов.

Я вздохнул и оперся руками о крепостную стену.

Есть только один выход. Ночная вылазка.

Я усмехнулся. Третий ранг боевых навыков. Вежа дала мне не только знания и умения, но и силу. Ловкость. Я могу двигаться бесшумно. Я могу пробраться в печенежский стан. Незаметно.

Моя цель — пробраться туда.

Третий ранг боевых навыков. «Вежа» щедро одарила меня. Я чувствовал в себе силу, ловкость, реакцию, превосходящие возможности обычного человека. Я мог двигаться бесшумно, предугадывать действия противника.

Первая задача — разведка. Мне нужно узнать, где держат Веславу и Алешу. Если они живы, конечно. Надежда теплилась в груди, но я старался гнать ее прочь. Слишком больно будет разочаровываться.

Вторая задача — по возможности, освободить их. Это будет сложно.

И третья задача — самая дерзкая и, пожалуй, самая безумная. Диверсия. Если удастся. Если получится. Я мог бы, например, поджечь шатры, посеять панику, заставить печенегов думать, что на них напали. Или травануть припасы.

Я прикинул маршрут. Покинуть город незаметно будет непросто. Сначала мост.

Дальше — река. Пройти по берегу, вдоль частокола. Или лодку взять?

В печенежском стане будет сложнее всего. Сотни, тысячи воинов. Костры, дозорные, но я должен справиться.

Я вызвал к себе Добрыню и Ратибора.

— Добрыня, — сказал я, когда воевода вошел в мои покои, — ты остаешься за старшего. На тебе — оборона города. Все, что тебе нужно — у тебя есть. Держись.

Добрыня кивнул. Он был немногословен и что радовало, не перечил.

— Слушаюсь, княже, — ответил он. — Не подведу.

Затем вошел Ратибор. Он, как всегда, был не здесь. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

— Ратибор, — обратился я к нему, — ты идешь со мной.

Ратибор медленно перевел взгляд на меня.

— Я знаю, княже.

Кто бы сомневался.

— Добрыня, — снова обратился я к тысяцкому, — подготовь все необходимое. Снаряжение, оружие.

— Сделаю, княже, — ответил Добрыня.

— И еще, — добавил я, — если мы не вернемся, ты знаешь, что делать.

Добрыня снова кивнул. Он все понимал.

— Мы вернемся, княже, — сказал вдруг Ратибор. — Духи говорят, что мы вернемся.

Я усмехнулся. Хотелось бы верить его «духам».

— Идите, — сказал я.

Время тянулось мучительно медленно. Я нервно расхаживал по своим покоям, то и дело подходя к окну и вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Переяславец готовился к ночи. Город, затаившийся в ожидании, словно зверь, приготовившийся к прыжку.

Добрыня, верный своему слову, действовал четко и слаженно. Он собрал небольшой отряд дружинников, которым я мог доверять безоговорочно. Объяснил им задачу — обеспечить отвлекающий маневр у восточных ворот, создать видимость подготовки к вылазке, чтобы отвлечь внимание печенежских дозорных.

— Сделайте все, как можно правдоподобнее, — напутствовал я Добрыню. — Кричите, шумите, лязгайте оружием. Пусть печенеги думают, что мы с ума сошли. Но ни в коем случае не выходите за пределы города. Что бы не случилось.

Добрыня кивнул, сжав губы в тонкую линию. Он понимал. Он всегда все понимал без лишних слов.

Ратибор был пугающе спокоен. Он сидел в углу терема, скрестив ноги и закрыв глаза. Его губы беззвучно шевелились, будто он шептал молитву или разговаривал со своими «духами». Я старался не обращать на него внимания.

Я подошел к столу, на котором Добрыня разложил снаряжение. Темная одежда, не стесняющая движений. Легкий, но прочный доспех. Короткий меч, кинжал, лук со стрелами. Все — самое лучшее, самое надежное.

Добрыня молча проверял крепость ремней, остроту лезвий, надежность тетивы.

— Княже, — раздался голос Добрыни, — все готово.

Я кивнул и начал облачаться в снаряжение. Темная одежда… Доспех… Оружие…

— Ратибор, — обратился я к нему, — ты готов?

Ратибор открыл глаза.

— Да, княже, — ответил он. — Давно.

Я кивнул.

Мы вышли из моих покоев. Тихо, стараясь не привлекать внимания. Добрыня провел нас к потайному ходу, о котором знали немногие. Узкий, темный лаз вел за пределы городских стен возле моста.

— Удачи, княже, — прошептал Добрыня, когда мы уже стояли у выхода. — Возвращайтесь.

Я кивнул.

Впереди нас ждала река и логово врага.

Потайной ход вывел нас к самому основанию моста. Здесь, внизу, под массивными каменными опорами, царил полумрак, нарушаемый лишь слабым плеском воды о сваи. Запах сырости и ила щекотал ноздри. Добрыня, как и обещал, все предусмотрел. У одной из опор была припрятана небольшая, но крепкая лодка. Очевидно, ей пользовались для осмотра и ремонта моста.

— Ловко, — прошептал я, оценивая находку. — Добрыня не подвел.

Ратибор молча кивнул, его взгляд был прикован к темной глади воды.

Мы осторожно спустили лодку на воду. Дерево тихо скрипнуло, но звук тут же потонул в плеске волн. Ратибор взял весла, а я устроился на носу, напряженно вглядываясь вперед.

— Тихо, княже, — прошептал Ратибор.

Я чувствовал какое-то беспокойство. Оно витало в воздухе, сгущалось с каждой минутой.

Мы оттолкнулись от опоры моста и бесшумно заскользили по воде. Ратибор старался грести как можно тише, едва касаясь веслами поверхности реки. Луны не было, и лишь редкие звезды тускло мерцали в вышине, отражаясь в темной воде.

Нам нужно было обогнуть городские стены с южной стороны. Печенеги расположились на восточном берегу, а значит, нам нужно было, двигаясь на юг, обогнуть город и выйти к восточному берегу, но уже ниже по течению, чтобы оказаться у вражеского стана.

Я напряженно вглядывался в темноту, стараясь разглядеть хоть какие-то признаки опасности. Ратибор сидел неподвижно, лишь изредка шепча что-то себе под нос.

Мимо нас медленно проплывали темные очертания городских стен. Где-то там, наверху, Добрыня и его дружинники отвлекали внимание печенежских дозорных, создавая видимость того, что наши войны дразнят врагов. Надеюсь, у них все получится.

Наконец, мы обогнули город. Теперь нам нужно было двигаться на восток, к печенежскому стану.

Я сменил направление, стараясь держаться как можно ближе к берегу. Здесь, в тени деревьев, мы были менее заметны.

— Ратибор, — снова обратился я к нему, — будь внимателен. Смотри в оба.

— Я смотрю, княже, — ответил он. — И… вижу.

— Что видишь?

— Свет, — прошептал Ратибор. — Впереди… свет.

Я напрягся. Свет? Костры? Дозорные?

Я осторожно выгреб из-за деревьев и увидел их. Да, это были костры. Много костров. Печенежский стан.

Мы были у цели.

Я причалил к берегу, стараясь не шуметь. Лодку мы вытащили на берег и спрятали в кустах.

— Дальше — пешком, — прошептал я. — И будь предельно осторожен.

Ратибор кивнул.

Мы двинулись вперед. Медленно, бесшумно, как тени. Ночь была нашим союзником, но и она же могла стать нашим врагом.