Артефактор Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 28

— Разрешите обратиться Ваше Сиятельство? Матрос первой статьи Голиков, — спросил разрешения стоящий вторым справа белобрысый матрос.

— Спрашивай Линь, — кивнул я.

— Правду ли говорят, что Вы к «Фрау Марии» на глубину почти в сто сорок футов опускались? А как же циркуляр, предписывающий запретить на флоте погружение глубже тридцати футов?

— Во-первых, я лицо гражданское, и флотские резолюции с циркулярами меня не касаются, — усмехнулся я, — А во-вторых, кто-нибудь из вас знает, почему появился запрет? Вот ты, Линь, знаешь почему?

— Сам я, конечно, не видел, но говорят если поработать на глубине, то после всплытия человек заболевает дюже, вплоть до паралича, а то и смерти.

— Но я, как видишь, жив и здоров, хоть и опускался к флейту на сказанную тобой глубину. Можешь даже меня потрогать, — протянул я свою руку матросу, дабы он убедился, что перед ним не привидение. — Более того, я каждый раз около корабля по часу находился. На самом деле находиться на глубине не опасно, просто нельзя быстро подниматься, чтобы не случилось так называемой декомпрессионной болезни. Если говорить проще — сколько на дне пробыл, то столько же времени и поднимаешься, если не больше.

Заметив непонимание на лицах матросов, решил прочитать им краткую лекцию о причинах возникновения «кессонной болезни» и о мерах её профилактики.

— Скажу больше, с недавних пор на территории корпуса имеется колодец глубиной сто футов, в который мы с вами будем погружаться, и самое главное, безопасно подниматься с его дна, — завершил я лекцию. — А теперь, коли у вас имеются свои водоотталкивающие перлы, а также артефакты для дыхания и освещения, я сделаю каждому перлы связи и обогревающие артефакты. Сразу говорю, перлы связи это новейшая разработка и они будут выдаваться вам только на время погружения. Вы люди военные и не хуже меня знаете, что в столице полно шпионов всех мастей. Не хочу вас искушать, а затем искать по всей стране или, что более вероятно, опознавать ваши тела, найденные в какой-нибудь канаве. Я понятно выразился? Если вопросов больше нет, то по одному подходим к столу на кафедре.

Создать десяток несложных перлов не составило для меня труда и уже через час все будущие глубоководники повесили себе на шею амулеты с обогревающими перлами, подобные тому, что я кучеру делал.

— Ещё раз всем повторю, что перл отдаёт тепло через любую одежду, которая прикасается к телу, — напомнил я сказанное ранее каждому в момент формирования артефакта. — Поэтому не забываем про варежки и подшлёмники, если не хотите, чтобы у вас под водой руки с головой замёрзли. Впрочем, судя по вашим лицам, вы уже это и сами поняли.

Забавно было смотреть на недоумевающие лица парней, когда артефакты начали подогревать их форму. Некоторые даже бескозырки снимали, чтобы убедиться в правдивости моих слов. Хорошо хоть в ноги мне не бросились да челом пол не били, как это сделал Гришка, когда получил свой первый артефакт.

— А теперь все идём во двор, садимся на телеги, которые нам любезно предоставил адмирал Карцов и едем на набережную Невы испытывать перлы связи. О своей амуниции не переживайте — она уже погружена. Командуй Чиф нашей ватагой, — передал я бразды правления дяде.

— Какая ж это ватага? Ватага — это артель рыбаков, — возразил Павел Исаакович, — А у нас, судя по позывным, одни рыбы.

— Косяк водолазов как-то двусмысленно звучит. Не находишь? — заметил я.

— Значит стая, — улыбнулся дядя, довольный тем, что нашёл подходящий синоним названия подчинённых.

— Князь, это Чиф, — прозвучало в водолазном шлеме. — Что там у тебя?

— Напомни мне, чтобы я в Неве не вздумал купаться, — ответил я на вызов. — Видимость куда ни шло, а дно такое же илистое, как у деда в озере Кучане. Ещё и хлама всякого полно, того и гляди ноги поломаешь.

— А я тебе всегда говорил, что Нева это огромная сточная канава, — заметил Павел Исаакович. — Следующего водолаза можно запускать? А то я глупо выгляжу с саблей в руке, клинок которой в воде.

— Запускай того, кто готов, — дал добро я.

Клинок в воде ему, видите ли, невместно держать. Пусть скажет спасибо, что я для перла подводной связи удочку не приспособил. Князь в мундире подполковника, ловящий в Неве рыбу на удочку — есть над чем посмеяться. А что было делать, если ультразвуковая подводная связь работает только в воде? Вот и пришлось инкрустировать артефакт в рукоять одной из сабель, которых у меня в подвале штук десять. Павел Исаакович себе пенсию с правом ношения мундира выхлопотал, так что и холодное оружие при его погонах не вызывает вопросов.

— Князь, Чиф, это Жерех, — послышалось в шлеме. — Как меня слышно?

— Жерех, это Князь. Слышу тебя хорошо. Выдвигайся на свет моего фонаря, — скомандовал я. — Только под ноги смотри.

И, правда, чего только нет на дне Невы. Потерянный судовой якорь, телега и даже остов шлюпки успел заметить.

Да и Бог бы с этим мусором, я не нанимался дно Невы чистить. Для этого специальные службы есть, а если нет, то пускай заведут. Главное, что подводная связь работает, как и задумывалось.

А что это мимо меня плывёт. Чья-то порванная юбка?

— Чиф, погляди вокруг, там вверх по течению никого не насилуют?

— Карп и Окунь, пока костюмы не надели, пробегитесь по берегу вон до тех сараев…

Глава 13

В продолжение, о юбках. На самом деле тревога оказалась наполовину ложная. Наполовину, потому что, откуда бы взяться женской одежде в Неве около Морского корпуса? Не на Стрелке же около Биржи женщин насилуют — там ведь советами достанут. Ну а, правда жизни такова, что Пётр Исаакович успел познакомиться с московской вдовушкой-купчихой Минаевой, пока мы с его братом купали в реке нашу подводную стаю.

При слове купчиха у многих, скорее всего, перед глазами встаёт образ дородной бабы за самоваром с картины Кустодиева, которая только и знает, что чаёвничает, пока её супруг занимается делами.

На самом деле этот стереотип не имеет ничего общего с действительностью. Во время церемонии освящения колодца, которое обещал устроить адмирал Карцов, дядя познакомил нас с миловидной русоволосой женщиной лет тридцати пяти.

Как выяснилось при нашем знакомстве, купчиха прибыла в столицу по делам, а заодно для того чтобы навестить сына, который является курсантом Морского Корпуса. Оказалось, что в Корпусе обучаются не только дети дворян, но имеются места и для других сословий. В общем, так получилось, что Пётр Исаакович, как владелец воздушного перла принимал участие в постройке дома над колодцем и дальнейшем обустройстве территории вокруг него, а сын купчихи вместе с сокурсниками был придан дяде как рабсила. Так и встретились два одиночества — мой дядя и вдова.

Яркие орехового цвета глаза Екатерины Матвеевны излучали доброту и ум, а на лице играла лёгкая улыбка. Её уверенная осанка выдавала в ней энергичного и целеустремлённого человека. На женщине был элегантный тёплый габардиновый плащ, меховая опушка которого удачно подчёркивала цвет её глаз. Голова купчихи, как и положено при церковных обрядах, была покрыта платком. Завершал образ, висящий на руке замшевый ридикюль, расшитый мелким бисером.

— А ничего так мадам, — заметила Лариса, рассмотрев наряд Екатерины Матвеевны, — И за собой следит, и одежда со вкусом подобрана. У неё, Александр Сергеевич, один только платок от Мерлиной дороже твоей кареты стоит.

Угу, на платок я тоже внимание обратил и вспомнил, как долго торговался и сколько заплатил в Ревеле за головной убор, подаренный позже в Михайловском дворовой девке.

— И какие же дела у Вас Екатерина Матвеевна в Санкт-Петербурге, за исключением посещения сына? Если это, конечно же, не секрет, — поинтересовался я у купчихи во время праздничного обеда, устроенного директором Корпуса после освящения колодца.

— А нет никакого секрета, Ваше Сиятельство, — с милой улыбкой на губах ответила женщина. — За английскими красками для своей мануфактуры я в столицу приехала.