Бывшие. Я до сих пор люблю тебя (СИ) - Черничная Даша - Страница 9

— Я узнаю у арт-дилеров доступность картин на данный момент и цену. Если будем брать сразу несколько, должны сделать хорошую скидку. Правда, возможно, придется ждать доставку, — произношу все это, глядя в планшет.

Ничего не вижу, но и взгляд поднять не могу.

— Я готов ждать сколько потребуется, — произносит Титов.

Медленно поднимаю глаза, встречаясь с взглядом Германа. Я параною или он и вправду говорит сейчас не о картинах? Потому что ну нельзя смотреть вот так на женщину, говорить подобные вещи и иметь в виду что-то другое.

— Я поеду, — захлопываю крышку планшета, решительно разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода.

— А ужин? — прилетает мне вслед. — Тами, останься.

— Нельзя, — выпаливаю я и реально убегаю.

От Германа. От этого места, в котором мы только вдвоем. От гребаной тарелки с макаронами.

— Тамила! — выкрикивает Герман, но я все равно несусь вперед, к заветной двери.

Не дохожу до нее каких-то два шага.

Выключается свет, оставляя лишь кромешную тьму. Я дергаю ручку двери, которая не поддается.

Опираюсь лбом о стекло и с силой зажмуриваю глаза.

Все это ничем хорошим не кончится.

Глава 11. Не люблю

Тамила

— Это ты сделал что-то? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Ага. Силой мысли отключил электроэнергию на всей улице. Отойди, — в голосе Германа раздражение вперемешку с усталостью, и я послушно делаю шаг в сторону, освобождая доступ к двери.

Он нажимает числовую комбинацию на панели сигнализации, но ничего не происходит. Электроника умерла.

— Гер, что происходит? — обнимаю себя за плечи и отхожу назад.

Натыкаюсь на стулья, едва не опрокидываю их, успевая перехватить в последний момент.

— Сейчас узнаем, — кивает решительно. — Не стой. Очевидно же, что в ближайшее время уйти не получится.

Пока я сижу как бедная родственница и озираюсь в темном помещении, Титов звонит. Сначала выясняет насчет отключения электроэнергии, потом, как я понимаю, связывается с мастерами, которые устанавливали сигнализацию.

— В общем, так, — подходит ко мне, нависает черной тенью.

— Во всем районе отрубило электричество. Поломка. Сказали, будут чинить, но в ближайшие четыре часа света ждать не стоит.

— Черт, — вздыхаю и прижимаю к себе планшет, обхватывая его руками. — А что с твоей хваленой сигнализацией? Она же должна быть рассчитана на возможное отключение электроэнергии?

— Наши мастера неправильно подключились к источнику резервного питания, — в голосе Германа раздражение.

— Это же наверняка можно починить?

— Можно конечно. Только вот в чем дело: ребята еще утром уехали в другой регион и смогут вернуться только к завтрашнему утру. Они сказали, что, возможно, система сама разблокирует двери, когда включится свет, но рассчитывать на это не стоит. Скорее всего, с включением света сработает защита.

Кошусь на панорамное окно, за которым видны очертания темной улицы. Интересно, а можно как-то разбить бронированное стекло?

— Даже не думай, — угрожающе говорит Герман. — Во-первых, стекло стоит как крыло самолета. А во-вторых, это бронестекло. Оно антивандальное, даже если в него кинуть кирпичом, ничего не случится. Поэтому сбежать через окно не получится.

— И что нам теперь делать? — с губ слетает истерический смешок.

Герман усмехается, в его голосе слышна улыбка.

— Как это что? Ужинать, Тами.

— Ужинать?

Я не вижу лица Германа, но готова поклясться — на нем сверкает довольная улыбка.

— Конечно. Хотя у меня есть парочка идей, чем нам можно заняться, но, боюсь, они тебе не понравятся, — уже внаглую смеется.

А у меня неожиданно словно груз падает с плеч. Становится легко, я чувствую, как узел внутри расслабляется. Замахиваюсь и бью Германа планшетом по плечу.

— Титов! Ты хам! — ахаю я.

Герман хохочет:

— Я имел в виду то, что в ресторане дел до задницы. Столовые приборы нужно начистить, стулья расставить. А ты о чем, пошлячка?!

Я уверена, что он имел в виду совсем другое.

— Ладно, Тами, пошли. На кухне газ, сейчас подогреем ужин и поедим.

Греть макароны на плите то еще удовольствие, но что поделать? Голод не тетка.

Пока Герман шаманит у плиты, я звоню Эми. Предупреждаю, что не приду сегодня ночевать из-за того, что произошло ЧП.

— Если переживаешь, я могу позвонить родителям и попросить забрать Эмилю.

— Брось, — отмахиваюсь, — Эми уже взрослая девочка, она абсолютно спокойно остается одна дома.

Герман ставит на стол несколько подсвечников с горящими свечами.

— Закупили для клиентов на случай, если попросят создать романтическую атмосферу, — разводит руками.

В помещении сразу становится светлее, и настроение реально меняется.

Герман ставит передо мной тарелку, и я принимаюсь есть. Только когда кладу первый кусочек в рот, понимаю, что отчаянно голодна. Сметаю все очень быстро, а после сыто улыбаюсь.

— Ты как знал, что все так получится, — усмехаюсь, но тут же серьезнею, подаюсь вперед: — Пожалуйста, скажи, что ты не знал об отключении электричества…

— За кого ты меня принимаешь? — фыркает Титов. — Чай будешь? Тут должны быть пакетики.

— Давай, — помогаю Герману убрать одноразовую посуду, а он пока занимается чаем.

У меня звонит телефон, и я спешу ответить:

— Привет, Вов.

— Тамила, добрый вечер. Прости, я только сейчас увидел твое сообщение. Как у тебя дела? Ты уже дома? — спрашивает участливо.

— Нет. Представляешь, тут электричество отключили.

И, поглядывая на Германа, который занят у плиты, рассказываю Володе, что произошло.

— Ужас какой. Я бы хотел вам помочь, но даже не представляю чем.

— Ничем не помочь. Только ждать мастеров, которые обещали приехать к утру.

— Я как раз после смены могу приехать забрать тебя.

— Отличная идея! Спасибо большое.

— Брось. Ну давай, мне бежать надо. Герману привет.

— Пока.

Переворачиваю телефон экраном вниз и отодвигаю в сторону. Передо мной тут же возникает чашка с дымящимся чаем. Герман садится напротив и спрашивает неожиданно серьезно:

— Он вообще тебя не ревнует?

Я даже чаем давлюсь.

— Кто? Володя? С чему бы ему ревновать меня, Гер?

Сама мысль кажется дикой.

— Я страшно ревновал тебя, — произносит вкрадчиво.

— Тебе было едва за двадцать, — веду плечом. — Володе под сорок. Мы взрослые люди, которые доверяют друг другу. Не вижу ничего особенного в том, что он нормально относится ко всему и не устраивает сцен ревности.

— Я бы ревновал тебя и в пятьдесят, и, кажется, после смерти, — голос звучит глухо.

В глазах Германа пляшут огоньки пламени свечей, а взгляд кажется завораживающим, манящим. Мое тело окутывает какое-то необъяснимое тепло, глупая душа, явно страдающая амнезией, тянется к мужчине. Накатывает забытое ощущение нужности, важности. Я даже не сразу нахожусь с ответом.

— Вот именно, что «бы», Титов. И тебе никто не запрещает ревновать Инессу в пятьдесят и даже после смерти.

По его лицу проходит тень.

— Я не буду ревновать Инессу.

— Почему?

— Потому что я не люблю ее.

Глава 12. Не одна

Тамила

Тринадцать лет назад

Я одна с месячным малышом.

Постоянно одна.

Герман то пропадает на работе, то едет к друзьям.

У меня все болит, на теле просто нет живого места.

— Ай! — шиплю тихо, пока Эми присасывается к груди.

Это очень больно. За первый месяц мы еще не особо пристыковались друг к другу, и грудное вскармливание для меня скорее пытка, нежели процесс единения с ребенком.

Дочь разгоняется, начинает причмокивать, закрывает глазки и засыпает.

Какое-то время держу ее на руках, а потом перекладываю в манеж. Сама же иду в ванную комнату, раздеваюсь, потому что одежда снова грязная. Смотрю на себя в отражение и не узнаю.