«Окаянные дни» Ивана Бунина - Капчинский Олег Иванович - Страница 62

«В период перехода одесской организации от нелегальщины, когда в городе еще были французы и нами было устроено открытое заседание Совета рабочих депутатов… с участием двух французских офицеров, уполномоченных адмиралом Д'Ансельмом о форме передачи города, в котором я участвовал в качестве члена исполкома, меня вызвали в коридор неизвестные два человека для каких-то переговоров. Они мне отрекомендовались: Каменев и Моссальский (так в тексте. – O. K.), работающие самостоятельно в Одессе, куда были посланы Центральным Комитетом Российской Коммунистической партии для… контрразведывательной работы. Я у них попросил мандаты и вообще, что может свидетельствовать об этом. Они сказали, что у них нет, и дали уклончивые ответы, которые сейчас не помню. Я ответил резким отказом и возвратился на заседание.

После ухода французов, когда я был назначен членом президиума Временной чрезвычайной следственной комиссии, вышеназванные товарищи опять явились ко мне, настойчиво предлагая свои услуги, говоря, что могут дать материал о неприятельских контрразведках. Я опять отказал, считая их подозрительными… Через пару дней эти самые Каменев и Моссальский пришли ко мне с запиской, их рекомендующей и предлагающей мне принять от секретаря областкома тов. Елены Соколовской. Я им поручил собрать и дать тот материал, о котором они говорили, то есть о шульгинской контрразведке, для этого выдав соответствующий мандат. Они произвели обыск на Южной улице, дом 10 или 14, откуда привезли массу бумаги, которая через несколько дней пропала из здания комиссии. В первые дни тов. Каменев, для того чтобы развеять недоверчивое мое к нему отношение, в доказательство своей действительной причастности к революционерам ссылался на то, что был арестован за некоторое время до переворота в кондитерской Дитмана на Тираспольской ул., угол Преображенской. У него было отобрано около 100 000 рублей, о чем было напечатано в одесских газетах, что это, по всей вероятности, большевик… я лично сам читал. На мой вопрос, как он освободился, он мне что-то ответил, что именно – сейчас не помню, но помню, что мне его объяснения не понравились… Во время моей работы в Следственной комиссии Каменев никаких пособий не просил и к продуктам, которые покупались для сотрудников (хлеб, колбаса), не прикасался, видимо, материально не нуждался. Одет был хорошо.

Через некоторое время, то есть через 3–4 месяца… я узнал, что Моссальский, который был ближайшим другом Каменева, вместе с ним ходил, проводил время и в мое пребывание вместе работал… оказался злостным провокатором и сбежал на французский военный корабль. Каменев был арестован по подозрению в соучастии, насколько я помню, но затем при эвакуации был освобожден.

Каменева вторично я встретил при эвакуации из Одессы по дороге из Балты в Умань 12-й армии, где он работал в Особом отделе, и около местечка Терновка арестовал четырех человек, кажется поляков, и в ближайшем лесу они были расстреляны нач. отряда»[438].

«В момент эвакуации… Союзных войск из Одессы происходил первый пленум подпольного совета в Народном доме в Одессе. Там присутствовал представитель Союзного командования и велись переговоры о порядке эвакуации. Мне передали, что два лица хотят меня видеть. Я вышел и увидел двух людей, оказавшихся Каменевым и Масальским… Первый их вопрос был, заведовал ли я подпольной коммунистической разведкой. Я ответил им, но до этого спросил: „А зачем вам это знать?“ Они показали мне выписку из газеты, где говорилось об аресте двух авантюристов – Каменева и Масальского – и указывалось, что при них были найдены крупные суммы. Они говорили, что работали здесь подпольно и руководил ими какой-то матрос, являвшийся резидентом ВЧК, что доклады им посылались в ВЧК и в настоящее время они связь утеряли из-за ареста. Говоря, что у них имеются большие материалы о контрреволюционерах, так как по поручению резидента ВЧК они имели непосредственную связь с белой контрразведкой, они мне предложили поручить им организовать самостоятельную ЧК».