Ответный удар (СИ) - Тыналин Алим - Страница 11

Через час первый бронебойный сердечник остыл. Величковский придирчиво осмотрел его через лупу:

— Поразительно… Структура абсолютно однородная. Твердость… — он приложил прибор, — … девяносто по Роквеллу! Это же… это фантастика!

— Теперь нужно собрать все вместе, — я разложил на столе чертежи. — Сорокин, как баллистический наконечник?

— Готов, — инженер продемонстрировал обтекаемую деталь из легкого сплава. — По расчетам снижает сопротивление воздуха на сорок процентов.

— Отлично. Игольников?

Старый артиллерист прикрепил последнюю деталь к взрывателю:

— Механизм собран. Осталось снарядить кумулятивный заряд.

Работа продолжалась до глубокой ночи. Наконец на столе лежали два снаряда — плод коллективного гения.

БПС-29 поблескивал полированными гранями бронебойного сердечника. Обтекаемая форма, идеальная центровка, специальные ведущие пояски.

Рядом — КС-29, внешне более простой, но внутри таящий революционную схему с медной воронкой и двойным детонатором.

— Господа, — Величковский обвел взглядом лабораторию, — мы создали нечто невероятное. Этим снарядам нет равных в мире.

— БПС пробьет до ста миллиметров брони, — добавил Сорокин. — А кумулятивный… — он сверился с расчетами, — теоретически должен прожигать до ста пятидесяти миллиметров!

Игольников задумчиво поглаживал седые усы:

— Знаете, я полвека в артиллерии, но такого еще не видел. Это какой-то… качественный скачок. Словно мы заглянули на двадцать лет вперед.

Я молча кивнул, стараясь не выдать улыбку. На самом деле, мы шагнули почти на сто лет вперед

— Теперь нужно провести испытания, — Величковский аккуратно упаковывал снаряды. — На малом полигоне, как с броней.

— Только сначала, — я поднял руку, — проверим их против обычной брони. А то знаете… — я усмехнулся, — как бы не оказалось, что наши новые снаряды пробивают нашу же новую защиту.

— Исключено! — горячо возразил Сорокин. — Трехслойная броня…

— Проверим, — твердо сказал я. — Завтра в полночь. А сейчас все по домам. И помните — абсолютная секретность.

Когда все ушли, я еще раз осмотрел снаряды. Они действительно получились идеальными. Может быть, даже слишком. У нас появилось оружие, способное переломить ход событий.

На следующий день, вернее, уже в полночь,аза массивным защитным экраном в подвальном помещении собрались все участники эксперимента. Сорокин в последний раз проверял крепление испытательной установки.

— Первый выстрел — БПС-29 по обычной броне, — объявил он. — Дистанция пересчитана в масштабе, скорость снаряда — тысяча метров в секунду.

Величковский настраивал фотоаппарат:

— Готов. Можно начинать.

Резкий хлопок пневматической установки. Вспышка. Грохот металла.

— Полное пробитие! — Сорокин бросился к мишени. — Смотрите, какое чистое отверстие! Карбидный сердечник прошел как нож сквозь масло!

Игольников удовлетворенно кивнул:

— Теперь кумулятивный. По той же броне.

Новый выстрел. На этот раз в броневой пластине образовалась идеально круглая прожженная дыра.

— Невероятно, — прошептал Величковский, разглядывая результат. — Кумулятивная струя буквально испарила металл. Температура в точке удара должна была достигать астрономических показателей.

— А теперь, господа, — я достал образец новой трехслойной брони, — самое интересное.

В лаборатории повисла напряженная тишина. Сорокин закрепил бронеплиту.

— БПС-29, прямой удар, — скомандовал я.

Выстрел. На этот раз звук получился какой-то другой, глухой.

Все бросились к мишени.

— Не пробил! — изумленно воскликнул Сорокин. — Только вмятина… и то неглубокая!

Величковский склонился над броней с лупой:

— Поразительно… Внешний слой выдержал удар карбидного сердечника. Средний погасил энергию… А внутренний даже не деформировался!

— Теперь под углом, — предложил Игольников.

Новый выстрел. На этот раз снаряд срикошетил, оставив лишь царапину на поверхности.

— А что с самим снарядом? — я поднял деформированный сердечник. — Видите? Даже карбид вольфрама не справился.

— Попробуем кумулятивный, — Игольников уже заряжал КС-29.

Хлопок. Вспышка. Все замерли в ожидании.

— Тоже не пробил! — Сорокин водил пальцем по обугленному пятну на броне. — Только оплавил поверхностный слой!

Величковский исследовал место попадания:

— Кумулятивная струя… она словно размазалась по слоям. Каждый слой забрал часть энергии, рассеял ее… Гениально!

— Невозможно, — Игольников покачал головой. — Мы создали снаряды, способные пробить любую существующую броню. И мы же создали броню, которую не берут даже эти снаряды!

Я довольно улыбнулся:

— Именно так, господа. Теперь у нас есть и лучшие снаряды, и лучшая защита от них.

— Но как такое возможно? — Сорокин растерянно смотрел то на смятый бронебойный сердечник, то на броневую плиту. — Это же противоречит…

— Законам физики? — перебил я. — Нет. Просто мы достигли определенного предела. Когда защита и нападение уравновешивают друг друга.

Величковский задумчиво протер пенсне:

— Знаете, это напоминает мне историю с крупповской броней и круппоскими же снарядами. Только на совершенно новом уровне.

— Главное, — подытожил Игольников, — что наши снаряды пробивают любую существующую броню. А наша броня держит любые существующие снаряды. Включая наши собственные.

— Идеальный баланс, — кивнул я. — И серьезное преимущество. Ведь первое время только мы будем обладать и тем, и другим.

Все замолчали, осознавая значение этого факта. Где-то наверху снова просигналил автомобиль, возвращая нас к реальности.

— Нужно готовить документацию для полномасштабного производства, — я свернул чертежи. — Время работает против нас.

И все же, глядя на смятый карбидный сердечник рядом с нетронутой броней, я испытывал странное удовлетворение. Мы создали совершенное оружие и совершенную защиту. Пусть они уравновешивают друг друга — это только доказывает, что мы достигли технологического предела этого времени.

Глава 6

Пушечные выстрелы

Весеннее солнце едва пробивалось сквозь пыльные окна старого особняка на Покровке. Редакция «Гудка» просыпалась. Стучали пишущие машинки, курьеры разносили гранки, из типографии доносился привычный грохот печатных станков.

В кабинете редактора Стрельцова, прокуренном до желтизны обоев, пахло вчерашним табаком и свежей газетной краской. Сам редактор, грузный мужчина с проседью на висках, внимательно читал принесенную Тюленевым статью.

— Так-так… — он прищурился сквозь круглые очки в стальной оправе. — «Сравнительный анализ качества металлургической продукции московских заводов»… Хм… Хитро придумано. Вроде бы обычный технический материал, а суть-то совсем другая.

Он внимательно посмотрел на журналиста. Погрозил ему пальцем.

— Все цифры подлинные, Николай Георгиевич, — Тюленев присел на краешек стула. — Акты военной приемки, заключения лабораторий, свидетельства заводских инженеров…

Стрельцов поднял глаза от рукописи:

— И все это можно подтвердить документально?

Ага, как же. Тюленев человек старой закалки. Стал бы он давать непроверенный материал?

— До последней цифры. Специально проверил трижды.

В коридоре прогрохотала тележка с матрицами, кто-то громко требовал срочно переверстать третью полосу. Редактор задумчиво забарабанил пальцами по столу:

— А «Сталь-трест» не попытается опровергнуть?

Ну да, вообще-то это и есть главная цель вброса.

— Пусть попробуют, — Тюленев слегка улыбнулся. — У меня есть еще материалы. Если начнут спорить, ударим с новой силой. Там такое вскроется, что всем чертям жарко покажется.

— Ладно, — Стрельцов решительно черкнул на полях «В набор». — Ставим на вторую полосу, под рубрику «Вопросы качества». По освещению хода индустриализации. Пусть выглядит как обычный производственный материал. И заголовок… — он задумался. — «Когда брак становится системой». Как вам?