Ваше Сиятельство 10 (СИ) - Моури Эрли - Страница 20

Вообще Трубецкого, всегда серьезного, даже сурового, было непривычно видеть таким. С Ольгой-то понятно, он всегда приветлив и даже мил, насколько возможно приложить это слово к его внешне грубоватой природе. Да, я видел генерала не часто, но знаю, что добрячком его никто не назовет, и улыбка на его лице при общении с подчиненным появляется лишь в редких случаях.

— Великолепные виманы производства «Казанского электро-механический завод Юсупова», правда эта техника рассчитана на людей с особо толстым кошельком. Не знаю о какой модели речь, но все «Эвересты» второго размерного класса, с двумя генераторами вихревого поля — не хуже, чем средний боевой катер, — пояснил я, думая, что Трубецкому ближе сравнение с боевыми виманами. Тут же начал вспоминать технические характеристики этих серьезных машин. — А модель какая, ваше высокопревосходительство? Наверное, себе присматриваете?

— Не себе. Модель… — он снова опустил взгляд к документу, что держал в руке и прочитал: — «Эверест МТ-8».

— Таких вроде нет. Знаю, самый свежий «Эверест» был у князя Козельского — «Эверест-7» разработки 4 342 года, — сообщил я, хотя не особо уверенный в своих словах: это прежний Елецкий следил за каждой статьей о виманах и каждой новой разработкой. Мне летающие машины остались так же интересны, но не настолько, чтобы тратить драгоценное время, которого очень не хватает.

— Как не бывает, вот у меня так записано. Подавали запрос на лучшую машину казанцам, те прислали такой ответ. Вот, — князь вытянул руку, приблизив мне листок

На документе действительно значилось: «Эверест МТ-8», второй размерный класс, длинный столбик с характеристиками и всякими техническими деталями. Глаза особо зацепились за строку «- три генератора вихревого поля с независимой энергонакачкой и дискретным управлением…» — вот тут я особо удивился. Получалось, что вимана эта даже посерьезнее, чем я мог предположить. Потому как три генератора прежде на «Эвересты» не ставили. Такое вообще редкость для гражданских виман.

— Тогда извиняйте, ваше высокопревосходительство, не уследил! За последними веяньями в виманостроении не слишком приглядываю — не хватает на это времени, — оправдался я, испытывая меленький стыд: ведь обо мне ходила молва как о едва ли не самом серьезном знатоке как современных виман, так и их древних прототипов. — Хотя из меня теперь эксперт ни самого высокого уровня, ответственно заявляю: техника очень хорошая. Превосходная. Лучше могут быть только «Эльбрусы», — мне вспомнилась вимана Глории, на которой мы летели с атлантических островов. — Но «Эльбрусы» лучше лишь в некотором смысле: роскошнее внутри, намного крупнее, что далеко не всегда плюс, тем более с нашими небольшими посадочными площадками, я бы однозначно рекомендовал «Эверест», если кому-то по карману. Насколько я помню, цена на модель, которая у князя Козельского была в районе 150 тысяч.

— В общем так, корнет Елецкий, в таких вопросах я сюрпризы делать не умею, и скажу просто: эта вимана должна быть передана сегодня тебе в дар. Неважно от кого, считай, что от нашего Отечества, от «Сириуса» и некоторых добрых людей, как признание твоих заслуг. В общем, не орденами едиными. На, изучай, — князь сунул мне тот самый листок, который до сих пор вертел в руках. — И особо не обольщайся, здесь не только твоя заслуга, но и Ольги Борисовны, потому что она с тобой рядом. А если такая дама рядом, то это очень много значит! Цени это!

— Есть, ваше высокопревосходительство! Стараюсь! Служу! Отечеству служу! — я даже растерялся, не в силах вспомнить, что говорится в таких случаях. Ну не военный я все-таки в душе человек: я — Астерий.

— Хотелось тебе эту технику передать торжественно на нашей посадочной площадке, но, увы, не вышло у нас с сюрпризом, не вышло, как задумывалось. Вимана только что с завода, ее вроде собирали под тебя и сделали там все как надо, но она до сих пор не вылетела — какие-то там задержки. Поругал я их, ну а что толку: все равно подарок для тебя пока в Казани. Надеюсь, хотя бы к утру прилетит, — пояснил генерал, вернувшись за стол и опустившись в кресло. — Так, что наберись терпения, погости у нас еще. Часикам к семи ужин у меня будет, так что тебя с Ольгой Борисовной жду. Заодно введешь меня в курс дела по вашим карибским приключениям и расскажешь кое-что по Козельскому. По Козельскому расскажешь в первую очередь Бердскому — он все недоумевал, как ты пробрался на территорию.

Мы с Ольгой задержались у генерала еще минут на пятнадцать, при чем говорил он большей частью с Ковалевской, решив основной разговор со мной перенести на вечер. Расспрашивал ее об отце, обучении у профессора Белкина и всяких вопросах, от которых я был далек к своему стыду, ведь они касались самого близкого мне, любимого человека.

Когда мы вышли от него, первой не сдержалась княгиня.

— Надо же как ты взлетел, Елецкий! Тебе уже виманы дарят, да непростые! — розовея щеками, воскликнула она.

— Оль, не мне, а нам. Это наша вимана. И генерал вполне прав. Твоя заслуга здесь не меньше моей, — ответил я, беря ее за руку. Ответил, наверное, излишне громко и радостно, нарушая покой штабных коридоров.

— Да, точно, если бы меня не украли из «Садов Атлантиды», то не было никаких подвигов на Ор-Ксиппил! — рассмеялась она. — А в самом деле, Елецкий, который раз ловлю себя на мысли, что даже самые жуткие события по пришествию времени оборачиваются событиями благостными. Знаешь, о чем я подумала? Из этой истории вышла самой пострадавшей Артемида, но может быть все не так плохо для нее в том числе. Благодаря твоим стараниям, статьям в газетах и разговору с Перуном, может и для нее произошедшее превратится в благо?

И хотел я сейчас ей сказать, мол, дорогая, ты во всем права, оно так часто случается в жизни. По крайней мере в моей. Поэтому, не спеши делать выводы из моих отношений с Глорией. То, что тебе кажется чем-то неприемлемым, скверным, позже может обернуться благом, если не для нас двоих, то для многих других людей, может даже для всей империи. Однако, это я не сказал Ольге, так как понимал, что упоминание о Глории мигом изменить ее прекрасное настроение.

Тем не менее сообщение от императрицы, на которое я до сих пор не ответил, было для меня проблемой. Конечно, Глория уже начала злиться. И по-хорошему, нужно было ответить ей давно, сообщить, что я не в Москве, сказать, что все объяснения потом, при встрече.

Ровно в этот момент, пискнул мой эйхос в унисон его сигналу раздался звоночек интуиции: «Глория!». У меня так часто бывает, когда мысли о каком-то человеке становятся предвестниками его появления: его самого или вестей от него.

— Ответь, Елецкий. Наверное, что-то важное, — княгиня остановилась, давай понять, что желает, чтобы я это сделал сейчас и при ней.

Глава 10

Хорас решает все

Глории я не стал отвечать при Ковалевской. Я просто отключил звук на эйхосе, не снимая его с пояса. Ольга Борисовна, конечно, все поняла. Она не могла знать от кого сообщение, но сам факт, что я не захотел отвечать при ней, говорил яснее всяких слов.

Дальше, до выхода из штаба мы шли молча, и это молчание было особо неприятным. Когда вышли на площадь, Ольга сказала:

— Елецкий, совсем недавно я говорила, что мы должны быть во всем честны друг перед другом. Для меня это важно, Саш!

— Я помню. И ты знаешь, что я тебе говорю всегда правду. Так же ты знаешь, что иногда я пытаюсь уклониться от ответа. Уклониться и соврать — это разные вещи. Оль, дорогая, если я чего-то не договариваю, то лишь потому, что я забочусь о тебе и не хочу лишний раз расстраивать, — мои пальцы торопливо вытянули из кармана коробочку «Никольских». Попутно я кивнул на приветствие какого-то незнакомого корнета.

— А еще недавно ты говорил о лжи во благо. Саш, если продолжить твое «уклоняюсь от ответа», то до этой самой «лжи во благо» остается один маленький шаг. Не делай его. Иначе мы начнем терять доверие друг к другу, а доверие, лично для меня, это самое главное в отношениях, — она смотрела как я прикуриваю.