Крах черных гномов - Самбук Ростислав Феодосьевич - Страница 25

— Правильно, — подтвердил Петро, размышляя. — Документ не липовый. Но, может быть, они решились рискнуть такими сведениями для того, чтобы выявить нас?

— Потом они смогут все перетасовать, — высказал свое мнение Федя Галкин. — Мы сообщим, что танковый корпус сейчас под Одессой, а они перебросят его куда-нибудь в Прибалтику…

— Что ты! — возразила Катруся. — Ты только подумай, каково это перевести целый танковый корпус из одного района в другой!..

— Итак, мы можем сделать первые выводы, — сказал Петро. — Конечно, документ не фальшивый. Гестаповцам не было смысла подсовывать его нам. Стало быть, обе эти версии отбрасываем. Значит, что-то другое… Расскажи-ка. нам, Катруся, про твоего фельдфебеля подробнее.

Ну, а что могла им рассказать Катруся? Штеккер — человек пожилой, в общем-то малообщительный, даже замкнутый, но к ней всегда относился хорошо. Конечно, она никогда представить себе не могла, что он так поведет себя… И Катруся во всех подробностях повторила разговор со Штеккером.

— Трудная задача, — вздохнул Петро, — хотя все сходится к тому, что ты встретилась с человеком порядочным, а возможно, и с… Как это он сказал тебе на прощание? Чтобы ты хорошенько подумала, что думать иногда необходимо… Не было ли это намеком?

— В тот момент я ничего не понимала, — призналась девушка.

— Давайте обсудим его поведение, — сказал Петро. — Фельдфебель, которому надлежит строго охранять военную тайну, заметил: некто сделал лишнюю копию с важнейшего документа. Допустим, что он не связан с гестапо и поручения выслеживать Катрусю не имел. Но как бы поступил в таком случае любой гитлеровец? Несомненно, тут же сообщил бы своему начальнику, зная, что получит немалую награду. Так?

— Безусловно, — подтвердил Галкин.

— Прекрасно, рассуждаем дальше. Но фельдфебель не только отказывается от награды, а совершает крайне опасный для него поступок… Если об этом станет известно, Штеккера отдадут под трибунал. А там его ждет одно — расстрел. Фельдфебель — человек немолодой, опытный — все это, конечно, знает. Однако Катрусю не выдает и сам уничтожает улику против нее. Получается, что он…

— Хороший человек, — закончила Катруся.

— А может быть, и…

— Сейчас вы скажете: коммунист. Не поверю, — энергично замотал головой Галкин. — До сих пор что-то не встречались…

— Тебе, считай, просто не везло. Нельзя всех под одну гребенку… А ты, Катруся, должна еще поговорить с фельдфебелем… Опасности не прибавится, а выиграть можно многое. Теперь едем назад. Завтра — выход в эфир, да и от Дорошенко нас будут ждать. Заремба предупредил, что они должны доставить в город взрывчатку.

На следующий день у Катруси со Штеккером произошел разговор. Во время обеденного перерыва, после того как уехал комендант, она заглянула в кабинет фельдфебеля. Он стоял, опираясь руками о стол, и читал только что полученные телеграммы: как раз перед обедом их принес ефрейтор из пункта связи.

— Заходите. — Штеккер внимательно посмотрел на девушку. — Я вас слушаю.

— Если господин фельдфебель не будет возражать, я хотела бы продолжить вчерашний разговор…

— Догадалась ли фрейлейн запереть входную дверь? — спросил Штеккер и в ответ на ее утвердительный жест с улыбкой заметил: — Нас, на худой конец, могут заподозрить в любовных шашнях, а они для СД интереса обычно не представляют.

— Скажите честно, что вы подумали обо мне вчера? — спросила Катруся.

— Что вы — девушка храбрая, но весьма неопытная…

— А о том… для чего мне нужна эта копия?

— Скажете сами — буду знать, хотя догадаться не трудно… — усмехнулся Штеккер.

— Что я вам могу сказать? Мы с вами стоим по разные стороны баррикады, — начала Катруся патетически, вовсе не так, как собиралась. Покраснела и заговорила сбивчиво: — Ведь вы порядочный и честный человек, я именно таким вас считаю, а каждый порядочный человек, господин Штеккер, не должен служить фашистам!..

— Откуда ты взяла, — мягко спросил он, — что мы находимся на разных сторонах баррикады? Да на этой стороне, на которой и ты, я стоял уже, когда тебя еще на свате не было!..

Взяв ошеломленную Катрусю за руку, он подвел ее к стулу и усадил, сам сел напротив и стал спокойно и медленно объяснять, как на уроке:

— Неужели ты серьезно думаешь, что в Германии поголовно все — фашисты? Если Гитлер, мол, захватил власть в Германии, то во всей стране не осталось честных людей? Да, нацисты многим одурманили головы, но остались люди, которые, продолжают бороться. Это, конечно, не легко, особенно когда на тебе военный мундир, но кое-что можно делать…

— Вот никогда не подумала бы, что у нас с вами так разговор пойдет, товарищ Штеккер, — просияла Катруся…

…Связываться со Штеккером в Дрездене Кирилюку позволили только в крайнем случае; это могло поставить под угрозу, с одной стороны, организацию немецких товарищей, в которую, возможно, входит Штеккер, а с другой — выполнение задания, полученного Кирилюком.

Такой «крайний случай» настал теперь.

Сначала Карл подумал было поручить Рахану разыскать фельдфебеля. Но отказался от этого. Кто его знает, как поведет себя Руди! Кремер не сомневался: в случае чего оберштурмфюрер на первом же допросе назовет всех, кем он, Кремер, когда бы то ни было интересовался.

Через Рехана Карл узнал лишь адрес комендатуры.

Понаблюдав за комендатурой, Кремер убедился, что описаниям Катруси соответствует только один человек, и маршрут его неизменен.

Однажды Карл нагнал его на пустынной улице и, поравнявшись, обратился:

— Фельдфебель Штеккер?

— Да. Слушаю.

— Меня просили передать вам привет от фрейлейн Кетхен.

Фельдфебель внимательно посмотрел на Кремера.

— Прошу прощения, я вас не понимаю…

— Катря до сих пор с благодарностью вспоминает, как вы выручили ее с копиркой.

— А-а… не стоит вспоминать… это такая мелочь.

— Мне очень нужно поговорить с вами…

— Минутку, — перебил Штеккер. — Вы сможете завтра в восемнадцать часов быть на площади Единства у кинотеатра «Одер»?

— Да, конечно.

— Я буду ждать вас возле входа.

… Кремер увидел фельдфебеля, подойдя к самому кинотеатру. Остановился рядом, сделал вид, что рассматривает афишу.

— Идите за мной. На расстоянии, — не поворачивая головы, произнес тот.

Штеккер шагал не торопясь, разглядывал все вокруг. Неожиданно повернул на разрушенную бомбежкой улицу и, выбрав удобный момент, юркнул в руины. Даже Карл не заметил, как он исчез. Но все понял, услышав тихий свист из-за груды кирпича и разбитого бетона.

Фельдфебель постоял с минуту, наблюдая за улицей, и лишь после этого дал знак Карлу следовать за ним. Спустились в темный, сырой подвал. Фельдфебель посветил фонариком.

— Прекрасное место для встреч, — сказал полушутя, полусерьезно. — Но чем вы можете доказать, что прибыли от Кетхен?

— Катря говорила вам, что у нее есть жених?

Штеккер кивнул.

— Он перед вами собственной персоной.

— Доказательства?

— Пятьдесят четвертую стрелковую дивизию перебрасывают в район Житомира… Четвертого июня в Шепетовку пришло два эшелона с танками. Мне известно, что эту информацию Катре передавали…

— Хватит. Достаточно… — Кремеру показалось, что фельдфебель усмехнулся. На миг вспыхнул фонарик, выхватив из темноты самодельную лавку — доску на кирпичах. — Садитесь.

Сели. Штеккер достал сигареты, предложил Карлу. Сказал просто:

— Никогда не думал, что вы разыщете меня. И кто — жених фрейлейн Кетхен! Вам посчастливилось, молодой человек. Я уже порядочно пожил на свете, а такую девушку встретил впервые…

У Карла сжалось сердце. Что делает сейчас Катруся? Заглянуть бы в родные глаза!..

— Катря теперь в Москве, товарищ Штеккер, работает в госпитале. Ну, а вас я разыскивал, надеясь на помощь. У вас все хорошо, не было никаких неприятностей?

— Если бы они были, мы не сидели бы здесь, — ответил Штеккер. — Я никогда не позволил бы себе встретиться с вами.

— Простите, но…