Шоу для богатых - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 10

– Да, конечно. Стас ехал домой, чтобы привести себя в порядок, и где-нибудь часов в восемь вечера...

– Вы заранее договаривались о встрече?

– Нет. Обычно Стас звонил мне около шести вечера и мы уже точно договаривались с ним, где встречаемся и куда пойдем.

– А в тот день, когда он исчез?

Татьяна задумалась и видимо чисто машинально надкусила кусочек пирожного.

– В тот день?... В тот день он работал в спортзале утром и должен был перезвонить мне, как обычно, вечером. Но он позвонил в начале пятого и сказал, что у него возникли кое-какие проблемы со временем и мы не сможем встретиться. Я еще спросила его, может, помочь чем, но он на это только засмеялся и сказал, что обязательно позвонит мне на следующий день.

– И он позвонил?

– Нет, так и не позвонил мне. Ни в понедельник, ни во вторник.

– И ты...

– Я, конечно, поначалу даже обиделась на него, но потом решила сама позвонить ему, однако его мобильник не отвечал.

– И ты заволновалась?

– Да. И позвонила вечером по его домашнему телефону. И вот тогда-то его мама и сказала мне, что уже три дня прошло, как Стас не появляется дома. И еще спросила, не знаю ли я, где он может пропадать?

– И?...

– А что я могла ответить? Сказала, что не знаю, и попросила ее, чтобы Стас сразу же перезвонил мне по мобильнику, как только объявится дома.

– Звонков, естественно, больше не было? Татьяна отрицательно качнула головой.

Какое-то время они сидели молча и только когда официант принес счет и еще по чашечке кофе, Ирина Генриховна, понимая внутреннее состояние девушки, позволила себе задать вопрос, который мог бы многое объяснить в поведении Стаса Крупенина:

– Танечка, дорогая, прости меня, ради Бога, но не могу не спросить...

Она замялась было, однако ей помогла сама Татьяна:

– Вы хотите спросить, были ли мы близки со Ста-сом?

– Да.

Татьяна покосилась на женщину, которой вдруг почему-то доверилась, обхватила чашечку своими тонкими, красивыми пальцами, будто согреться хотела теплом кофе, и уже не глядя на Ирину Генрихов-ну утвердительно кивнула.

– Вы любили его?

И вновь утвердительный кивок. Потом она отхлебнула глоток кофе и с какой-то тоской в голосе произнесла:

– Когда у нас это... случилось, Стасик сказал, что хотел бы видеть меня своей женой, но я...

Она замолчала и только после очередного глотка кофе закончила свою мысль:

– Дура, конечно, полная дура! Но я сказала ему, что это слишком серьезный шаг, мы, мол, оба еще учимся, и как-то все это воспримут наши родители?...

– И вам, что... действительно было важным мнение родителей? – откровенно удивилась Ирина Ген-риховна, перескакивая мысленно на свою дочь, которая в какой-то распрекрасный, а может быть и несчастный день...

– Да как вам сказать? – глухо отозвалась Татьяна. – Важно, конечно, я и маму свою, и отца очень люблю и уважаю, и не хотела бы, чтобы эту новость они восприняли в штыки, но... – Она замялась и все тем же отрешенным голосом произнесла: – Но даже не это главное, пожалуй.

– А что?

Татьяна как-то исподволь покосилась на свою собеседницу, словно решая, стоит ли ей выкладываться до конца, потом, видимо, решила, что сказавши «А», надо говорить и «Б», и снова отпила крошечный глоток кофе.

– Видите ли, еще до Стаса я довольно долго встречалась с одним человеком, но...

– Но он оказался далеко не тем, каким себя преподносил, и как раз в этот момент ты встретила Стаса.

Глаза Татьяны округлились и она удивленно уставилась на Ирину Генриховну.

– А вы... вы откуда знаете?

– Просто предположила, – мягко улыбнувшись, развела руками Ирина Генриховна. – Стандартная и, в общем-то, довольно банальная ситуация, с которой далеко не каждому удается справиться самостоятельно.

– Да, конечно, – чуть подумав, согласилась с ней Татьяна и угрюмо добавила: – Стандартная, да только я, дуреха, не смогла в ней разобраться.

– Зачем же так себя обижать? – посочувствовала ей Ирина Генриховна. – Уже одно то, что вы вовремя разобрались в том человеке, говорит о многом.

– Если бы вовремя... – вздохнула Таня. – Дурой была, набитой дурой, и у нас с ним слишком все далеко зашло.

– Что, не желал отпускать вас?

– Хуже, – вздохнула Таня. – Он стал буквально преследовать меня, когда я сказала ему, что знать его больше не хочу, и... и вообще полюбила другого человека.

Вспоминая эти, неприятные для нее моменты, Таня оживилась, ее глаза сухо заблестели.

– А он уже знал, что вы встречаетесь со Стасом?

– Да, знал. Хотя поначалу только предполагать мог, что у меня появился друг.

Она так и сказала – «друг», и это давно забытое слово более всего поразило Ирину Генриховну.

– И... и что этот ваш мужчина?

– Да, в общем-то, ничего, – видимо, вновь возвращаясь в недавнее прошлое, потускневшим голосом отозвалась Татьяна: – Он позвонил мне примерно с месяц назад, сказал, что знает, на кого я его променяла, обозвал идиоткой, и сказал, что я, мол, еще пожалею сотни раз, что сделала подобный выбор.

– Он что, выследил вас? Таня пожала плечами.

– Сам он, конечно, до подобного не опустится, возраст не тот, однако он довольно богатый человек, и у него есть возможность нанять людей, чтобы они отследили и меня, и Стаса.

– Бизнесмен, банкир, политик?

– Коммерсант. Причем, довольно удачливый в своих делах.

«Все подлецы и сволочи удачливы в своих делах», – почему-то подумала Ирина Генриховна, однако вслух спросила:

– Ты сказала, что возраст не тот. Ему что, уже за тридцать?

– Тридцать шесть.

«М-да, – хмыкнула Ирина Генриховна, – бывает и такое. Жил-поживал, капитал наживал, а потом вдруг захотелось чего-то большого и чистого».

– И естественно, женат?

Таня кивнула и как-то очень тихо произнесла:

– Да, но я об этом слишком поздно узнала. А когда узнала...

– И заверил тебя, что немедленно разведется.

Этим вопросом Ирина Генриховна, видимо, затронула что-то очень глубинное в душе Татьяны, и на ее лице застыла непроницаемая маска замкнутости. Мол, к чему все эти вопросы и расспросы, тем более что это не касается исчезновения Стаса. Однако чувствовалось, что ей просто необходимо выговориться перед кем-то более старшим и опытным в подобных делах, с матерью, видимо, контакта не было никакого, и она даже попыталась усмехнуться язвительно, сбрасывая с себя маску замкнутости.

– Заверял. Говорил, что разведется и уже жить без меня не может, но...

И она снова застыла в своей непроницаемости, уже на новом витке перемалывая в душе то, что ей даже вспоминать было тошно.

Ирина Генриховна исподволь посматривала на девушку. Сейчас бы самое время извинится перед ней за то, что полезла в ее душу, допить кофе да закончить на этом разговор, но она почему-то не могла сделать этого. В ней также колыхнулось что-то давно забытое личное, вспомнилось, как она, очертя голову, прижалась грудью к Турецкому, хотя на тот момент он не был ни знатен, ни богат...

«Господи милостивый, да неужто все это ушло в прошлое и уже никогда не вернется?»

Это она подумала про себя, а вслух спросила, стараясь оставаться предельно ненавязчивой:

– Ты не любила его?

Отрицательный кивок, собачье-тоскливое выражение глаз и угрюмо-понурое:

– Я же говорю вам, дурой была. У меня до него даже не было никого по-настоящему, а тут... Рестораны и дорогие подарки, крутая иномарка и водила-охранник, который предупредительно распахивает дверцу перед тобой...

– Короче говоря, – хмыкнула Ирина Генрихов-на, – вскружил девушке голову?

– Да, – уже более мягко улыбнулась Татьяна. – На фоне моих сокурсников Артур казался мне просто сказочным королем и рыцарем без страха и упрека.

– Особенно поначалу, – сочувственно и в то же время понимающе кивнула Ирина Генриховна. – А потом, когда узнала его получше...

– Что, у вас тоже было такое? – оживилась Татьяна.

– Было, – подтвердила Ирина Генриховна. – Пока не встретила настоящего короля.