Страшный зверь - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 7

– То есть как?! Где?

– В Краснополе, надо полагать. Ночью стреляли. Две пули. Одна – полегче, в голову, но, к счастью, по касательной, а вторая, говорит, – плохая, в грудь. Звонила сестрица Валина, она и рассказала ей. А что, у тебя разве еще нет известий об этом происшествии? Неужели стесняются? – в голосе Александра Борисовича прозвучал явный сарказм.

– Перестань, чего ты, в самом деле? Наверное, просто не успели доложить.

– А ты спроси, – Турецкий усмехнулся. – Я смотрю, годы идут, а служба не меняется. Но у меня другой вопрос, могу спросить?

– Конечно, раз уж позвонил... Погоди минутку, я сейчас... – Турецкий услышал, как он отдал сердитым голосом распоряжение помощнику. – Давай, слушаю.

– Понимаешь, Костя, Валя настоятельно просит, умоляет, чтобы именно я взялся за срочное расследование. Местные деятели пытаются выстроить свои хамские версии и постараются преуспеть в них, – чтоб потянуть время. Это известный ход. Потом они от своих пустопорожних версий откажутся и начнут все заново, что для тебя тоже давно не новость. А вот я сейчас, мягко говоря, на распутье. С одной стороны – частный сыщик, пошлют подальше, и не возразишь. Какие, мол, имею основания для вмешательства в официальное расследование? Каким бы оно ни было дилетантским, или, что хуже, заказным. А с другой, – я ведь ничего не знаю о том, чем там занимался последние недели Герка и за что на него могли взъесться местные «заказчики». Два выстрела, из которых один – в голову, это известный нам с тобой стиль работы. Знакомый почерк. Оружие не найдено, правда, но, возможно, плохо искали. Словом, кроме эмоциональных восклицаний и минимума информации, я ничем толком не обладаю, а потому не уверен, что могу чем-то Вале помочь всерьез. В конце концов, он – твой сотрудник, тебе, думаю, и принимать решение. Но я ведь неплохо знаю Геру, как-никак немало вложил в него, будучи... сам понимаешь. Не советуешь, не стану соваться со своим уставом, поговори с Валей, она обязательно придет к тебе – к кому же еще?

– От тебя-то она чего хочет конкретно?

– Конкретно? Чтобы я назвал преступника. Она мне почему-то верит больше, чем всей твоей Генеральной прокуратуре. А причины я не знаю.

– Ладно дурака валять, не знает он, как же!.. Вы ж с ним одно время, помню, друзьями были?

– Давно было, Костя. Да и не это – главное.

– Я понимаю... – задумчиво пробурчал Меркулов. – Но я в самом деле не имею пока оснований не доверять местным следователям. Опять же и ждать, когда они сядут в галошу, тоже смысла нет... А насчет частного расследования? Что ж, ты вполне имеешь на это право по официальному договору с супругой пострадавшего. Ну а про помощь с моей стороны мог бы и не говорить, будто мы – чужие... Расскажу, конечно, документы кое-какие покажу. Там скверное дело. Бывший местный начальник УБОПа подозревается в организации заказных убийств и прочих противоправных действиях. Кроме того, взяты под стражу несколько, также уже бывших, сотрудников УБОПа. Понимаешь, Саня, там сложилась тяжелая ситуация. По слухам этот сукин сын устроил из области свою вотчину. А еще там какую-то темную роль играет их депутат в Государственной Думе, всячески противодействуя расследованию, – уже несколько запросов прислал. И все бы сходило тому, бывшему, с рук, но он решил подмять под себя очередного крупного бизнесмена, по-моему, пивного босса местного значения, а тот не согласился делиться. Короче говоря, состоялось покушение, в ноябре, но тот малый остался жив, и тогда его «достали» уже в клинике. Наглые действия всплыли, началось расследование. Точнее, областная прокуратура вынуждена была начать его по заявлению жены потерпевшего бизнесмена в Генеральную прокуратуру. Герман и выехал туда... А теперь вот и – его. Да, конечно, это – работа киллера по «заказу», двух мнений быть не может. И, разумеется, если бы я мог, то только тебе и поручил бы новое расследование, но... Разве что попросить заняться в частном порядке? С соответствующими полномочиями? Надо бы с генеральным переговорить, как-никак пострадал наш сотрудник... Да и ты нам не чужой, а лишних людей у меня сейчас просто нет. И не намечается. Все теперь в адвокатуру хотят, денежное дело...

– Ну и что предпринимать будем? Скажем Вале, что дело пущено на самотек? Слушай, Костя, а тебе не кажется, что у Генеральной прокуратуры уже набирается солидный опыт, ссылаясь на всякого рода причины, предоставлять даже собственным пострадавшим сотрудникам возможность, или необходимость, самим разбираться со своими проблемами? Красивая такая нейтральная позиция обозначилась. Мол, в следующий раз пусть они заранее размышляют, подставлять им свои головы под пули или не стоит. Ничего не напоминает?

– Ну, ты – язва, Саня, – спокойно отреагировал Меркулов, как бы предоставляя своим тоном Турецкому право самому спокойно оценить ту ситуацию, в которой оказался, после чего и был уволен из прокуратуры по состоянию здоровья.

Неприятная это была, конечно, для Меркулова тема, ибо обида Турецкого имела под собой твердую почву: старший друг дал слабину, не отстоял перед тем же генеральным, которому строптивый помощник, по-видимому, уже к тому времени порядком надоел. Но ведь Турецкий и сам не стремился в помощники, может, переделать захотел его генеральный прокурор? Только вряд ли, зато прокуратура лишилась опытного следователя, который, вопреки установившимся «обычаям», не имел в своем багаже нераскрытых дел. Генеральная потеряла, а «Глория» приобрела. Александр Борисович и не собирался пока возвращаться на старую службу, хотя ситуация в известном желтом здании на Большой Дмитровке изменилась, и тот же Костя настойчиво звал его обратно. Но удостоверением «важняка», которое ему оставили, учитывая его многолетние заслуги перед обществом и законом, Турецкому козырять при острой необходимости приходилось. И такая необходимость в частном розыске возникала довольно часто. К сожалению, многие ответственные чиновники привычно доверяют только «важной ксиве», а не разумным аргументам.

А по поводу «соответствующих полномочий» Меркулов заметил, имея в виду, что и сам неоднократно разрешал другу Сане ссылаться на свое скорое возвращение в Генеральную прокуратуру, на прежнюю должность помощника генерального прокурора. И это доверительным тоном высказанное известие нередко приводило в трепет тех же чиновников, усматривающих в работе следователя под «крышей» частного охранного агентства особую хитрость этих «москвичей».

– Короче говоря, – сказал, словно собирался завершить разговор, Меркулов, – будешь расследовать в частном порядке, покажу Герины документы. Ну, те, по покушению и затем убийству, с которыми он выехал в командировку. «Крышу» я постараюсь отчасти обеспечить, но тебе все равно придется сдерживать себя и не злоупотреблять полномочиями. Это то, на что ты можешь рассчитывать с моей стороны. А если генеральный упрется, заявит: пусть, мол, сперва вернется, тогда и решим, – тут я бессилен. Придется нагружать кого-то из своих сотрудников. Скверно это все...

– Да уж чего хорошего... Не знаю, за какие «бабки» работать. Опять благотворительность, будь она уже неладна. Это, между прочим, наша зарплата, Костя. И моя, и всех остальных. А откуда у Валентины деньги, чтоб оплачивать труд сыщиков? Сам же говоришь, что дело скверное, значит, и следствие может затянуться надолго. И отказаться совесть не позволяет. А Генеральную прокуратуру, как я понимаю, совесть не мучает... вот то-то и оно...

– Ну, ты не преувеличивай, – сердито отозвался Меркулов и замолчал, потому что и сам знал, что Саня тоже, по-своему, прав. Абы кого не пошлешь, будет вместо расследования смотреть в рот краснопольскому руководству, – нынче ведь все можно заказать, вплоть до заранее заготовленных выводов и эксперта, и следователя. А чтобы официально послать частного сыщика, которому можно довериться полностью – и только на этом основании, – значит, надо изыскивать дополнительные средства. Но, в конце концов, совершено покушение на жизнь собственного сотрудника. И это не каждый день происходит.