Колдовская музыка - Кобербёль Лине - Страница 10

Внезапно ветер подул сильнее. И песка в нем стало больше. Сделалось почти невозможно ничего разглядеть; я протерла глаза, но это не помогло.

Я споткнулась. Прямо передо мной высилась стена из грубого песчаника – я не видела ее до того мгновения, пока не наткнулась на нее. Какие странные выступы. Почти как…

Как когти.

Я оцепенела. Медленно подняла глаза. И поднимала их очень долго, пока не коснулась затылком плеч.

Ну и огромный же он! То, что я приняла за стену, было всего лишь передней лапой. Сильный, полный песка ветер, из-за которого мы брели сгорбившись, как древние старухи, был его дыханием. И откуда-то с высоты на меня смотрели громадные золотисто-карие глаза с тяжелыми веками; каждый глаз величиной с часы на городской башне.

Раздался рев, похожий на грохот поезда в метро. Потом голос, такой же могучий, как и сам зверь:

«ПУТЬ ЗАКРЫТ».

– Что это? – еле слышно пролепетала Хай Лин. – Лев или… кто?

– Это сфинкс, – объяснила Тарани, неплохо разбиравшаяся в таких вещах. – Лицо человека, туловище льва, размеры… громадные.

«ПУТЬ ЗАКРЫТ».

– Да, конечно, мы расслышали вас с первого раза, – пробормотала я. Трудно было не расслышать звук, перекрывавший по громкости любые рок-концерты.

«ПУТЬ ЗАКРЫТ».

Я потерла уши. От такой беседы быстро утомляешься.

– Хорошо, мы его нашли, – сказала Вилл. – Что будем делать дальше?

Глава 6

Загадки на пути

Кид взял на гитаре аккорд.

– Сейчас моя музыка стала намного сильнее, чем была, когда меня изгнали, – сказал он, – Старейшины своей игрой вызвали этого зверя из небытия. Может быть, я сумею вернуть его обратно. Вилл нахмурилась.

– Ты предлагаешь убить его? Музыкой?

– Нет, не совсем убить. Просто… уничтожить, Развеять. Чтобы он не препятствовал нам. Я подняла голову и взглянула в огромные золотистые глаза, выжидательно смотревшие на нас сверху вниз.

– Только не надо его злить, – предупредила я. – Совсем не хочется оказаться у него на пути, если он вздумает драться.

Кид ничего не ответил. Его голова склонилась над гитарой, будто он старался уловим, звук, слышный только ему. Пальцы, уверенные и опытные, летали по струнам. Но ноты, которые он извлекал, не имели ничего общего с нежными печальными мелодиями, которые он играл обычно.

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

Горький, искривленный всхлип, аккорд, лишенный согласия. Я содрогнулась. Будто скрежет ногтя по грифельной доске, только еще в сто раз противнее.

Ветер утих. Сфинкс пригнул исполинскую голову ниже к земле. Его ноздри раздувались, но слабо.

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

Хай Лин упала на колени и начала погружаться в жесткий серый песок. Ее лицо было залито слезами. Я попыталась помочь ей, но сама задыхалась под напором ветра. Казалось, ветер сдул прочь весь воздух в этой пустыне.

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

Корнелия схватила меня за руку. – Вставай, – пропыхтела она. – Утонешь! Встать? Но я и так… нет, я не стою. Я рухнула на четвереньки и уже погрузилась в песок по локоть. Грудь тяжело вздымалась, стараясь вобрать хоть каплю воздуха. Вдохнуть, вдохнуть…

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

– Нет! – закричала Вилл. Как же ей хватило воздуха? – Прекрати! Кид, перестань, ты убьешь нас!

Расстроенные аккорды смолкли. Наступила тишина. Порыв ветра взъерошил мне волосы, Я жадно втянула воздух, не обращая внимания на песок и пыль. Дышать! Какое счастье!

– Но у меня получалось! – на лице Кида вспыхнул необычный для него гнев – гнев музыканта, которого прервали.

– Нет, не получалось. Твоя музыка губила нас. Душила. Мы тонули в песке.

– Но что я еще могу сделать? Я не знаю!

– И я не знаю, – ответила Вилл. – Но только не это!

– Может быть, загадать сфинксу загадку? – предложила Тарани.

– Загадку? Почему?

– Путники всегда загадывают сфинксам загадки. Нет, кажется, наоборот! Ладно, попробуем ответить ему.

– Но он ни о чем не спрашивает! – Сфинкс хотя бы прекратил реветь «ПУТЬ ЗАКРЫТ». Спасибо и на этом, но он по-прежнему не выражал желания вступить в разговор.

– Жаль, что мы не можем, как в старые добрые времена, смести его с дороги соединенными силами Воздуха, Огня, Земли и Воды, – пробормотала я.

– Не можем, – подтвердила Вилл. – Нам запрещено пользоваться мощью Сердца.

– Знаю. Уж и помечтать нельзя!

Тарани задумчиво посмотрела на сфинкса. Он спокойно встретил ее взгляд.

– Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех? – спросила она.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовала я.

«ЧЕЛОВЕК», – ответил сфинкс голосом, от которого содрогнулась земля.

– Смотрите! Он разговаривает! Кид озадаченно взглянул на нас:

– Утром на четырех ногах?…

– Младенец ползает, – объяснила Тарани. – А три ноги – это когда в старости человек опирается на палку.

– Он разговаривает! – я не верила своим ушам. Чтобы такая громада отвечала нам…

– Что держится не на трех китах, а на музыке? – отчаянно импровизировала Тарани.

«БАРД».

– Сообразительная зверушка, – пробормотала я.

– Кто – он или я? – с подозрением осведомилась Тарани, сверкнув глазами.

– Оба. Продолжай, умница.

– Гм. Не уверена, что это будет загадкой, но нельзя ли спросить, как туда пройти?

«ПУТЬ ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ МЕНЯ».

– Спасибо, – отозвалась я, зажимая уши пальцами. – Нельзя ли поточнее?

Он не ответил. Только смотрел на меня.

– Что превращает сфинкса во врата? – спросила Тарани, которая лучше меня разбиралась в тонкостях загадывания загадок.

«ИМЯ».

– Правильно. А как твое имя, многоуважаемый сфинкс?

Раздался звук, похожий на грохот катящихся камней. Что это – смех? Сфинкс смеется?!

«ЖУЛЬНИЧАЕШЬ, ДЕВОЧКА?»

Это были первые человеческие слова сфинкса.

– Мы должны отгадать его имя! – воскликнула Тарани. Что-то вроде «Сезам, откройся».

– Но это безнадежно! Откуда нам знать, как его зовут? Может, хоть намекнет? – вскричала я и была буквально сбита с ног ответом чудовища.

«МОЯ ПЕРВАЯ БУКВА – ТА, С КЕМ ЗНАКОМ МНОГО ЛЕТ, СО ВТОРОИ – О ДРУГОМ ГОВОРИШЬ ИЛИ ПИШЕШЬ, КОНЕЦ – ТОТ, КОГО ТЫ И ЛЮБИШЬ, И НЕТ, А ВСЕ ВМЕСТЕ ОБРАДУЕТ СЕРДЦЕ, ЕСЛИ УСЛЫШИШЬ».

Я встала с песка.

– Что ж, большое спасибо, – ответила я. – Сразу стало понятнее.

– Но он и вправду ответил! – вскричала Тарани. – Послушайте, девочки, это что-то вроде шарады, и мы должны ее отгадать! Ну-ка, думайте, с кем мы знакомы много лет? С друзьями? С родителями?

– Да не с кем, а С кем, – догадалась Вилл. – Первая буква – С.

– А вторая? О ком мы чаще всего говорим?

– Ну, наверное, принцип тот же, – предположила Хай Лин. – Тогда вторая буква будет О.

Тарани пальцем вывела буквы С и О на песке.

Ее косички подскакивали, глаза за стеклами очков сияли. Она любила отгадывать загадки. Наверно, для нее все происходящее было своего рода игрой.

– Нельзя ли поскорее? – поторопила я подругу, стараясь не грубить. – А то я уже по колено в песке. И ноги устали!

– А кого же мы «и любим, и нет»? – бормотала про себя Тарани. – Мальчишек, что ли? Или учителей? Не складывается. Должно быть что-то покороче.

И тут меня осенило. Я вспомнила своего младшего братишку – такого милого, но такого вредного!

– Тарани, это БРАТ! – вскричала я. – Нет, точно! Иногда я в нем души не чаю, а временами убить готова!

– Нет, это опять должна быть буква, – возразила Тарани. – Хотя… погоди-ка! Складывается!

На песке появилось слово СОБРАТ.

– Собрат! Друг! – торжествующе вскричала Тарани. – Многоуважаемый сфинкс, твое имя Собрат?