Моя любовь навсегда (СИ) - Мелевич Яна - Страница 59

К счастью, все обошлось, потому что через пять минут послышался протяжный стон.

— Что? — шепнула она в темноту.

— Шипастая сучка впилась мне через штаны прямо в… — Антон осекся и замер.

— Ползи быстрее, Канарейкин, — издала смешок Милана. — А то я решу, что ты там на ходу стих сочиняешь.

— Я хотел бросить камешек, как советовал Базик, — уныло отозвался он и вновь зашуршал ветками. — Но потом понял, что забыл, какое у тебя окно, и полез наобум. Прикинь, если бы пробрался в спальню к твоей матери?

Представив себе подобную картину, Милана беззвучно расхохоталась.

Глава 45. Когда защитник рядом

Антон тяжело ввалился в спальню Миланы, после чего глубоко вдохнул и почти сразу выдохнул. Не тратя много времени на подбор кружевных фраз, он протянул ей букет и выдал коротко:

— На веник.

Судя по исказившимся чертам, она не обрадовалась. Или ему так показалось, ибо Антон не очень разбирался в сложностях чтения женских эмоций. На всякий случай приготовил целую речь, открыл рот, чтобы ее выдать пулеметной очередью. Но тут же сбился, когда Милана неожиданно прижала букетик к груди и промурлыкала:

— Спасибо. Очень красивые, хоть и мамины.

Вот кто так делал? Антон целый час сочинял этот чертов разговор! Дважды прогнал его с Базиком, потом напоследок постоял у зеркала и отрепетировал его со своим отражением. А она взяла и с ходу обломала такой мужественный порыв.

От возмущения у него сбилось дыхание, пришлось глотать комья воздуха, чтобы возмущенно просипеть через минуту:

— Ну, слышь! Я старался, готовился, по саду лазал, от охраны прятался, потом руки обдирал! А она: «Спасибо! Красивые саранки, Тоша», — передразнил он ее.

— Я не так сказала, — Милана едва удержалась от смеха, чем больше его разозлила.

Нахохлившись, точно воробей, Антон принялся расхаживать туда-сюда. Сцепил руки за спиной, надулся, завелся и забухтел:

— Всегда ты так. Сначала типа приласкала, потом хвостом в лицо. И нечего невинность из себя строить! — он ткнул в нее пальцем в обвиняющем жесте. — Тебе не понравилось. Я все вижу!

Последние слова произнес на такой истерической ноте с долей драматизма, что Милана не удержалась от хохота. Она чуть не выронила букет, поэтому бережно положила его на тумбочку и коснулась смарт-часов. От док-станции отделился робот-помощник, чтобы бесшумно подкатить к ней, выдвинуть металлические клешни, взять цветы и поставить их в ближайшую вазу с водой.

Антон проследил за каждым движением робота, чтобы через пять минут снова начать заунывную песенку:

— Точно не понравилось. Не сама поставила, а помощника послала, — обиженно буркнул он.

— Я решила, что отвлекаться на цветы — настоящее кощунство, когда ты целую речь заготовил, — усмехнулась Милана и царственно махнула рукой. — Излагай, Канарейкин.

— А все теперь, все. Ничего не скажу. Тебе же не надо.

— Как? Надо. Очень. Ты виноват, так что проси прощения.

— Я никогда и ни в чем не виноват! — сильнее обозлился Антон.

— Правда? — Милана вздернула брови и выпрямилась, чем невольно демонстрировала ночной наряд.

— Ну… Чуть-чуть, — протянул он, против воли косясь на манящий узел.

Тот прямо требовал, чтобы его дернули, и сбросили с красивой груди дурацкую махровую ткань. Пальцы заискрили от предвкушения, а из головы вылетело всё недовольство. На языке скопилась слюна. Сознание шаловливо напомнило, как хорошо они подходили друг другу в постели.

Сколько они не были вместе? Больше года?

Специально верность Антон не хранил, если быть честным. Просто так вышло.

За весь год его ни разу не потянуло на других женщин. Легкий флирт да короткие вспышки возбуждения на симпатичных девиц между бесконечной работой — единственное проявление эмоций. Редких, не особо нужных, оттого и отринутых за ненадобностью.

О каких отношениях речь, когда с утра до ночи он работал в офисе. По выходным занимался поиском ребят для проекта, собирал команду, проводил с ними все свободное время. Сил едва хватало на то, чтобы добраться до квартиры и рухнуть на продавленный диван. На банальные бытовые мелочи у него уходило по несколько часов, потому что выжатый досуха организм отказывался физически трудиться. Пусть и на благо него самого.

В те дни Антон отлично понимал отца, который всю жизнь тащил на плечах благополучие их большой семьи. Человекочасы, ушедшие в контракты, миллионы, деловые связи, никак не восполнялись: ни физически, ни морально. Но даже крохи минут, выкроенных у безжалостной работы, Паша всегда тратил на близких. А он, вместо благодарности, всегда обвинял его в нехватке внимания к себе любимому.

— Тони?

Антон вынырнул из воспоминаний и растерянно посмотрел на Милану. И вдруг осознал, что каждый потерянный день без нее равен вечности. Если он не желал весь остаток жизни провести в одиночестве, то пора бы что-то решить. Вместе.

— Я люблю тебя, — признание далось легко, словно бабочка сорвалась с лепестка.

Это был порыв, сказанный ни в минуту горечи или слабости, ни в попытке вымолить прощение. Просто момент полного принятия чувств и того, что женщина перед ним — его единственная настоящая любовь. Та, что случалась раз в жизни и оставалась в сердце человека навсегда.

Милана улыбнулась, затем шагнула вперед, приподнялась на носочках и позволила полотенцу предательски соскользнуть вниз. Обхватив шею застывшего Антона, она прижалась к нему всем телом и выдохнула ласково:

— Я тоже тебя люблю, идиот. Завязывай с чириканьем и поцелуй меня, Канарейкин.

Подхватив ее под бедра, Антон охнул от боли, когда Милана прошлась ноготками по царапинам от роз на шее. Через секунду неприятные ощущения отошли на второй план, уступив место возбуждению, что огненным потоком промчалось по венам. Он свернулся внизу живота, подстегнул движения и усилил напор.

За мгновение Антон преодолел расстояние до ближайшей тумбы. С глухим стуком в пушистом ворсе утонула умная колонка. Послышался возмущенный писк ИИ, но тот почти сразу заткнулся, когда круглая пластиковая сфера отправилась пинком в полет до стены.

Не отрываясь от губ Миланы, Антон дернул край футболки и ненадолго отстранился. Позволил им обоим сделать короткий вдох. После чего вновь приник к губам, отбрасывая ненужный клочок хлопковой ткани в сторону. С тугим ремнем и тяжелой бляшкой справились ловкие женские пальцы. Кожаная змейка со свистом выскочила из шлеек, затем полетела к футболке.

Им не требовались долгие прелюдии и неспешные ласки. Позже. Когда появится время и возможность. Они настолько изголодались друг по другу, что полностью растворились в жарком пламени эмоций. Только короткий крик от внезапного проникновения заставил Антона слегка притормозить и поймать рваные вдохи Миланы губами.

— У меня закончился срок приема противозачаточного, — прошептала она и прикрыла глаза от удовольствия, когда он безжалостно двинул бедрами.

— Вот и здорово, — промурлыкал Антон ей на ухо, после чего прикусил кожу за ним зубами. — Меньше будет поводов для отказа.

— Какого отказа?

— Руки, ноги, печени и сердца.

Милана обязательно бы рассмеялась, но стало не до того. Бешеная волна нескончаемого удовольствия подхватила ее и понесла вперед к обрыву, откуда она рухнула прямо в пропасть. На дне оказалось теплое озеро, в котором заботливый прилив нежно укутал в объятия. Потом снова вознес к вершине и плавно вернул на землю.

Чуть позже, лежа в обнимку на раскуроченной постели, Антон задумчиво смотрел в потолок на мигающий светодиод от пожарной системы. Мыслей особо не было: сплошной штиль да редкие бестолковые размышления о сути бытия земного. На самом деле он наслаждался момент, мурлыкая от поглаживаний Миланы по груди и тяжести ее тела на себе.

— По законам племени хамер мы женаты, ты в курсе? — вдруг спросил ее Антон.

Она прищурила, словно кошка, затем с ленцой подняла голову.

— Чего это ты про фиктивную свадьбу вспомнил?