Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 48

— Я согласен, Николай Павлович, — после некоторого раздумья венгр все же дал положительный ответ. Ну я в нем в общем-то и не сомневался особо.

— Хорошо, тогда мои дипломаты подготовят все необходимые бумаги… — Перехватив вопросительный взгляд Кошута я пояснил, — предпочитаю все договоренности визировать письменно, дабы в будущем не было никаких недоразумений. С одной стороны документ подпишу я как Российский император, с другой вы — как король Венгрии. Ну а потом можно инициировать выборы короля. Хорошо бы сделать это до конца войны, чтобы легитимность подписываемых договоров со стороны Венгрии никто не мог поставить под сомнения, а то знаете… Все эти временные правительства… Они сегодня есть — завтра нет…

Я сделал неопределённое движение рукой в воздухе, как бы выражая сомнение в легитимности нынешнего правительства в Пеште.

— А результат голосования… — Устроить выборы Кошут был способен, тут он в своих силах не сомневался. А вот в итоговых результатах этого голосования — очень даже.

— Не беспокойтесь, — мы как раз подошли к каретам, оставленным у ворот кладбища. Я протянул венгру ладонь, — на голосовании все пройдет как нужно. Я завтра отправляюсь к войскам, надеюсь в следующий раз увидеть вас уже с короной на голове. И да — с женитьбой тоже затягивать не советую, хорошо бы до конца года этот вопрос решить, наличие наследника резко усилит ваши акции как монарха, поверьте, я знаю, о чем говорю.

Мы тепло попрощались и разъехались. Кошут был явно сбит с толку, не до конца понимая возможности российской дипломатии в Пеште. Кого-то можно припугнуть, кого-то подкупить, кого-то убедить. Много есть способов повлиять на человека. Нет, конечно, стопроцентный результат обеспечить я бы не взялся, но вот простое большинство — вполне.

Что, впрочем, в итоге и произошло. Лайош III Кошут надел на голову знаменитую корону святого Иштвана уже в конце июля 1838 года. А уже в начале 1840 года сочетался браком с моей племянницей — дочерью Марии Павловны от второго брака.

Тут, наверное, стоит немного рассказать о жизни моей сестры Марии Павловны, судьба которой в этом повествовании практически не упоминалась. Будучи старше меня на 10 лет, она уже в 1804 году вышла замуж за веймарского герцога Карла, от которого родила 4 детей.

Поскольку еще в 1812−13 годах при реформатировании Наполеоном германских земель Веймарское Герцогство вошло в состав Саксонии, муж Марии фактически «потерял работу», превратившись из суверенного правителя в такого себе местного свадебного генерала, после чего они всей семьей переехали в Россию, поселившись в Москве поближе к мамА.

Во время войны 1822−23 года Карл Веймарский отправился на родину воевать в составе Саксонских войск, где и погиб, оставив сестру вдовой. Она не долго горевала — брак их к этому моменту был сущей формальностью — и тут же выскочила замуж за полковника Трубецкого, который был младше ее на четыре года. И тут же родила ему дочь, — если вычесть из даты рождения девочки девять месяцев, то в дату брака там попасть было ну никак нельзя, что вызвало определенные пересуды в высшем свете, однако ребенок был попросту объявлен родившимся недоношенным, как в таких случаях бывает — названную Зинаидой.

Вот именно семнадцатилетнюю княжну Зинаиду Трубецкую — которой специально «под брак» отдельным императорским указом был пожалован титул великой княжны — я венгру в жены и «напарил». Брак в итоге получился не слишком счастливый, однако достаточно плодовитый, что позволило роду Кошут плотно закрепиться на троне Пешта.

Интерлюдия 6

— Ты смотри, шо деють, сволочи, — Антон поправил утыканную зелеными веточками шляпу и тихонько переспросил лежащего рядом товарища. — Как думаешь, сколько их тут?

— Полторы сотни палаток, — тут же отозвался второй. — По четыре человека в каждой. Плюс за стенами еще сколько-то. Я бы сказал конный полк, да с ним пушки какие-то. Батарея. Или две.

Разведчики были самой «элитной» частью вооруженных сил в Русской Америке, и поголовная грамотность среди них заметно выделалась на фоне остальных солдат. Там писать и читать умели в лучшем случае сержанты.

— Немалая силища, как они только сюда дочапали через все равнины? Сколько там тысяч верст?

— Как-как… Ногами. Верхом кажись, судя по количеству лошадей, — немного раздраженно ответил главный в паре разведчиков. — Интересно, давно у них этот форт тут стоит…

Орегон, территория, которой по давнему договору от начала 1820-х формально совместно владели сразу три страны — Россия, Британия и США — был размером примерно с Францию. 700–800 тысяч квадратных километров, в зависимости от того, как границы проводить.

И если побережье океана было Русскими заселено относительно — очень относительно, правда, — плотно, то дальше в глубь континента, уже на расстоянии километров шестидесяти-ста встретить белое лицо было практически невозможно. Нет, они имелись, эти белые лица: всякие купчишки на свой страх и риск ведущие меновую торговлю с местными индейцами, трапперы, золотоискатели, просто разведчики — но количество их иначе как гомеопатическим назвать было просто невозможно.

В таких условиях с востока в Орегон начали постепенно проникать американцы. «Американеры», как их почему-то называли местные русскоговорящие. Сначала с примерно теми же целями что и русские, а потом стали местами и закрепляться. Строить форты, укрепленные поселения, торить тропы через горы и равнины. Подданые императора опять же от этого были совершенно не в восторге — они несмотря на все договора считали эти землю только своей и делиться с восточными соседями ничем не собирались — однако полноценно препятствовать такому ползучему захвату не могли. На всю огромную территорию Орегона тут имелось всего пара регулярных конных полков, чуть артиллерии, кое-какие части — весьма гадательной военной ценности — собранные из местных и многочисленные размазанные по побережью гарнизоны размером десяток-другой солдат.

А потом началась война, и один полк пришлось вовсе перебросить в Мексику, куда пришелся основной удар американской армии. Тут на севере, казалось, русским владениям ничего вовсе угрожать не может. Ну действительно, от ближайших действительно населенных мест — им без всякой натяжки можно было считать городок Вестпорт на реке Миссури — полторы тысячи километров по равнинам и потом еще двести через Скалистые горы. А последние называются так отнюдь не потому, что имеют пологие склоны, совсем наоборот.

Попробуй проведи через индейские земли хоть сколько-нибудь серьезный отряд, дело это, мягко говоря, не простое. Тут и склады подтягивать надо и доставку как-то организовывать с индейцами разбираться опять же… И вот нате себе — сподобились-таки. Да не просто сподобились, оказалось у американеров еще и база, укрепленная по эту сторону гор есть. Совсем не хорошо.

— И чего мы с ними делать будем? — Как бы в воздух задал вопрос молодой разведчик. Очевидно, способы воевать со столь серьезной в этих краях силой он себе представлял довольно смутно.

— Что делать, что делать? — Пробурчал в ответ второй. — Следить будем, чтобы понять, куда они дальше двинут.

— А куды можуть двинуть. До побережья наверно, куда ж еще?

— И что американеры там делать будут? Порт-Беринг штурмовать? А зачем?

Порт-Беринг был небольшим поселением — и при этом самым значительным в радиусе трехсот километров — имеющим около пяти тысяч постоянного населения. Находился он в устье реки Кристальной, вдоль которой шла единственная в тех местах более-менее цивилизованная дорога через Береговой хребет. Кристальной ее назвали не просто так, а из-за чистоты воды и высокой скорости течения, отчего в хороший погожий день от поверхности реки во все стороны разлетались многочисленные солнечные зайчики.

В любом случае штурм Порт-Беринга с суши — даже несмотря на то, что значительных укреплений этот населенный пункт не имел — выглядел полным бредом. Во-первых, еще попробуй подойди к нему, по одной-то горной дороге, где рота солдат в удачном месте и с пушками может разве что не полк держать до морковкина заговенья. А во-вторых, просто зачем? Никакого стратегического значения город не имел, жил за счет торговли с окружающими индейцами, рыбной ловли и как удобная стоянка для курсирующих вдоль берега кораблей РАК. Ну даже возьмут американеры этот самый Порт-Беринг, ну спалят его и что дальше, что изменится? Да ничего.