Цветы пустыни - Ольховская Влада - Страница 12

– Я проработаю эту версию, – кивнула Таиса. – Пока я ничего толкового сказать не могу.

– Проработай, но не зацикливайся на ней. Отдельное внимание стоит уделить альтруистическому самоубийству.

– Самопожертвование во имя кого-то или чего-то? Характерно для такого человека, как Сергей, но при достойной цели. Мне кажется, такую цель нашли бы следователи, которых привлек к делу его отец…

– Не факт, – заметил Форсов. – Они изучали ту жизнь Сергея, которую им расписал его отец. Кроме того, никому из нас не известно время, когда у Сергея появились мысли о таком поступке. Следовательно, мы не можем знать и все обстоятельства. Но тебе я рекомендую проверить всех людей, с которыми он был связан, и все значимые события, произошедшие в его окружении. Кому требовалась помощь? Кто попал беду? И в каком случае проблему можно было решить смертью человека? Я не сомневаюсь, что близкий круг общения ты уже отработала. Теперь займись дальним. Одновременно с этим проверяй возможные предпосылки к фаталистическому самоубийству.

– Вы сейчас серьезно?

– Ты знаешь много шуток о фаталистическом самоубийстве?

– Я не в том смысле, – смутилась Таиса. – Просто… Может, я что-то путаю? Мне казалось, что фаталистическое самоубийство провоцирует полная потеря контроля над миром и ощущение предопределенности бытия, безысходности… Вроде как: дергайся, не дергайся, все равно будет кабздец!

– Ты помнишь верно, если не брать во внимание вольное использование терминов.

– Но это же точно не случай Сергея! Он нервничал, но он не был загнан!

– Ты уверена в этом? Рекомендую не забывать о так называемых улыбающихся самоубийцах – о тех, кто до последнего ведет себя так, будто ничего особенного не происходит. На самом деле они проживают свою личную войну. Кто-то справляется, а кто-то приходит к выводу, что остался лишь один путь, тот, который предпочел Сергей. Среди всего, что связано с его жизнью, ищи возможный источник абсолютного отчаяния.

– Я не справлюсь, – простонала Таиса. – Не хочу показаться нытиком, но это же слишком много! Подсказок никаких, намеков тоже не особо…

– Тогда не повторяй ошибку Сергея: не пытайся со всем справиться сама. Проси о помощи.

– А я что делаю? Я же здесь!

– Не о помощи старика, который привязан к дому, – вздохнул Николай. Вспоминать о собственном положении было горько, но иначе порой нельзя. – Тебе нужна помощь в полевых условиях. Гарик и Матвей сейчас заняты, так что начни работу одна. А если увидишь, что не справляешься, обратись за помощью к любому из них. Уверен, вместе вы сможете куда больше, чем ты ожидаешь.

Дома всегда много рассказывали о своих владельцах. Даже если владельцы всеми силами пытались этого избежать – все равно рассказывали. Потому что даже нейтральный интерьер и старательно спрятанные вещи вызывали вопрос: а зачем это было сделано?

Но в молодой семье Ефремовых все оказалось на виду. Гарик, которого без сомнений и страха пригласили на кухню, уверенно оглядывался по сторонам. Он подмечал все: дорогую мебель, удачно подобранные цвета, бесчисленную уйму мелочей на полках. Тут и сувениры, и красивая посуда, и свадебные фотографии в деревянных рамках, и десятки видов чая, и пять бутылочек с сиропом для кофе. Все указывало на то, что молодая пара обосновалась здесь надолго. Счастливый дом, большие планы.

С не меньшим вниманием Гарик изучал и хозяйку дома. Дарья Ефремова оказалась на удивление красивой – куда лучше, чем на фото, хотя она и на фото была хороша. Высокая, с великолепной фигурой, светлокожая и темноглазая, она и без косметики наверняка выглядела бы великолепно, а она еще и умела краситься. Она встречала гостя в платье, стилизованном под моду пятидесятых, которое очень ей шло. Дарья была очаровательна, она смотрелась беззащитной фарфоровой куколкой, которая не способна даже подумать о преступлении.

Правда, это впечатление несколько портил ее муж, который пришел на встречу с заживающей ссадиной на лбу и синяком на скуле. Сам Мирослав Ефремов этим явно не тяготился, он вспоминал о травмах, лишь когда они начинали болеть при очередной широкой улыбке. В остальное время он игнорировал их – так же, как царапины на руках и боль в ноге, на которую указывала хромота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мирослав был не похож на своего брата – и на человека, который мог вызвать хоть какой-то интерес у молодой красавицы вроде Дарьи. Он был среднестатистическим во всем, неприметным, каким-то мягким, как будто немного оплывшим. Гарик поймал себя на мысли о том, что синяки и ссадины были самым мужественным элементом внешности Мирослава. Хозяин дома даже на своей территории казался неуверенным, постоянно нервно покашливал, то и дело смеялся невпопад и тут же смущался. Судя по всему, ему не нравилось общество Гарика, нагло развалившегося на стуле. Сам Мирослав ни за что не пригласил бы его в гости, но жена настояла, а с ней он не спорил.

Гарик знал, что другие ученики Форсова на заданиях старались не выдавать себя раньше срока. Матвей так и вовсе виртуозно вливался в любую роль, хотя от него подобного не ожидали. Таиса справлялась чуть хуже, но это по неопытности, наловчится еще. Гарик же и пытаться не собирался без острой необходимости, в большинстве случаев он предпочитал атаковать открыто. Матвей звал это «ударом барана по воротам». Гарик с ним не спорил.

Вот и теперь он с порога объявил Ефремовым, что его нанял старший брат Мирослава, который очень беспокоится за жизнь родственника. Мирослав тут же вспылил. Дарья с очаровательной улыбкой пригласила профайлера в гости.

Теперь она аккуратно нарезала поразительной красоты пирог, а ее муж возмущенно сопел и нервно покашливал, явно погруженный в мысленный спор с братом. Который, конечно же, выигрывал снова и снова.

– Спасибо, что все нам рассказали, – проворковала Дарья, подавая гостю кофе и сливки. – В вас сразу чувствуется хороший психолог! Вы ведь видите, что мы отличная пара, спасибо, что предупредили… Николаша вряд ли уймется, но мы будем готовы!

С ответом Гарик не спешил. Он быстро доел пирог, потому что пирог с черешней и шоколадом оказался и правда хорош, выпил полкружки кофе и лишь потом объявил:

– А я вас не предупредил, я просто свое задание обозначил. Которое, кстати, буду выполнять.

Мирослав поперхнулся кашлем. Дарья от неожиданности выронила ложечку, но опомнилась первой:

– В смысле? Подождите, вы что, поверили, что я опасна для своего мужа?

– Ну да. Не сразу поверил, конечно, мало ли какие там фантазии у старого холостяка разыгрались? Но потом я выяснил подробности того, как вы, Дарья, убили своего первого мужа, пришел посмотреть на вас лично и убедился, что беспокоится Николай наш Виталич не зря. Его братца вы, скорее всего, тоже грохнете.

Это не было правдой – не полностью так точно. Когда Гарик изучил дело о гибели Егора Полоева, первого мужа Дарьи, у него и правда появились определенные подозрения. Однако сами по себе они ничего не значили, ему нужно было познакомиться с молодоженами.

Пока что Мирослав и Дарья вели себя безупречно. Теперь же Гарику нужно было спровоцировать их, заставить показать свое истинное лицо. Метод был грубоват, но обычно не подводил.

Мирослав заметно покраснел, ударил кулаком по столу, но зачем – непонятно, потому что со стула он не встал и в драку не полез. Дарья же, тоже застигнутая заявлением профайлера врасплох, взяла себя в руки почти сразу и снова заулыбалась.

– Я? Убью Славика? Гарик, ну посмотрите же вы на меня! Разве я способна причинить вред любимому?

– Глядя на вас, ни за что такого не скажу! – уверенно заявил Гарик. – Но, глядя на вас, я ни за что не скажу, что вы способны убить мужчину сорока тремя ударами молотком по голове, а вы это сделали.

– Вы влезли в то дело…

– Я любознательный.

Мирослав наконец взвился на ноги, однако ни шага к Гарику не сделал.

– Это была самооборона! – заявил он. – Не смейте обвинять мою жену в том, что стало для нее грандиознейшей травмой! Я не виню ее за то, что она убила этого подонка! Я рад, что она выжила тогда!