Цветы пустыни - Ольховская Влада - Страница 11

– Тебе нужна помощь?

– Пока еще не знаю, я только завтра со счастливыми молодоженами встречаюсь. Но, вроде, не нужна.

– Оставайся на связи.

– Это я всегда!

Кому-то могло показаться, что Гарик настроен не слишком серьезно. Речь шла о жизни и смерти, однако профайлер развлекался шуточками и не утруждал себя праведным гневом. Вот только Форсов слишком хорошо знал своего ученика, чтобы беспокоиться.

Не так важно, что Гарик говорит или показывает людям. Важно, как он поступает. И все же Николай сделал мысленную пометку присматривать за Гариком получше, а при первой же возможности направить туда с проверкой Матвея. Потому что двое мужей с крайне печальной судьбой намекают, что у Дарьи Ефремовой свои методы общения с мужчинами.

После сеанса Николай почувствовал себя намного лучше, но так бывало всегда. Он научился ценить это время и использовать по максимуму для того, чтобы хоть ненадолго вернуть свою прежнюю жизнь – деятельную и яркую, бесцеремонно поставленную на паузу болезнью.

Этим вечером он планировал заняться научной статьей, давно дожидавшейся своего часа, да не сложилось. Вера, заглянувшая в кабинет, сообщила:

– Две новости: хорошая и неплохая. Хорошая – печенье по новому рецепту получилось замечательное. Неплохая – к тебе заглянула Таиса.

– Совмести новости, – улыбнулся жене Николай. – Накрой нам, пожалуйста, в столовой.

– Будет готово через пять минут.

Он не ожидал Таису сегодня, но и настороженности не чувствовал. Он знал: если бы случилось что-нибудь серьезное, Таиса позвонила бы сразу. Но она заехала в гости, поговорила с Верой, явно уточнила, можно ли сейчас отвлекать Форсова. Вероятнее всего, ей нужна та самая консультация, которую Николай обещал, одобряя это задание.

Когда он спустился, Таиса уже дожидалась его за столом – она дегустировала печенье и о чем-то вполне беззаботно болтала с Верой. Впрочем, при появлении Форсова девушка мгновенно посерьезнела. Вера же, заметив его, привычно поспешила на кухню, сославшись на необходимость срочно вымыть посуду. Она знала обо всех делах мужа и не хотела ничего слышать про самоубийство подростка.

– Ты запуталась, – отметил Форсов, присаживаясь за стол. Вера, как он и ожидал, оставила для него полную чашку травяного чая. – На каком этапе?

– На главном: на мотиве! У Сергея не было мотива для самоубийства. Ни у кого не было мотива убивать Сергея. И это не случай с маньяком, когда убийство – мотив в себе! В смысле, я понимаю, что мотив наверняка есть, не бывает же убийства без мотива… Но я не представляю, где его искать!

Николай не стал спрашивать, во всем ли она уверена и все ли проверила. Из его учеников только Гарик мог проскакать по верхам и понадеяться на удачу. Таиса и Матвей были склонны к проверке всех данных. Если она не нашла мотив, значит, для этого пока не было никакой возможности.

Форсов знал о ситуации куда меньше, однако поднимать белый флаг не спешил. Он задумался, прикидывая, в какую сторону лучше двинуться.

– Давай сначала определимся с терминологией: это самоубийство, – наконец сказал он. – Даже если речь идет о доведении, а это скорее всего так, погиб Сергей Зараев по собственной воле. Следовательно, мы как профайлеры должны руководствоваться теорией именно самоубийств. Давай попробуем по Дюркгейму.

– Что? – смутилась Таиса. – Почему?

– А почему нет? Разве я не учил тебя и остальных: если в расследовании нет четкой точки старта, нужно обозначить ее самостоятельно, пусть даже искусственно?

– Хорошо… Пусть будет Дюркгейм.

– Теорию знаешь или напомнить? – уточнил Николай.

– Помню, вроде…

– Хорошо. Тогда из четырех типов самоубийства по Дюркгейму давай определим тот, который может быть свойственен Сергею. Среди подростков наиболее распространен эгоистический. Они хотят всего, сразу, получить это не могут и обижаются на мир, не понимая, что миру все равно. Самоубийство они редко воспринимают как финал, они видят скорее инструмент наказания мира, которым могут воспользоваться и двинуться дальше.

– Не случай Сергея, – покачала головой Таиса. – Во-первых, его поступки и рассуждения указывают на то, что он легко строил связи с людьми, друзей у него было много, а это нехарактерно для эгоистичных самоубийц. Но даже если отбросить его личность… У него и так было все, чего обычно хочет подросток! В материальном плане его особо не ограничивали. Ему позволяли самому выбирать, во что одеваться, как выглядеть, какой телефон купить. Он был успешен в учебе. Он демонстрировал неплохие результаты в спорте. Им восхищались ровесники. Я вот думаю, чего он хотел бы такого, что не мог получить… Да ничего! В пределах нашего общества у него было очень много возможностей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Справедливо. Я не буду настаивать, потому что среди всего, что ты мне описывала раньше, нет никаких предпосылок для эгоистического самоубийства. Но что насчет аномического?

– Кумир, упавший с пьедестала? – невесело усмехнулась Таиса.

– Не только. Вспомни все, что знаешь об этом типе самоубийства и о Сергее, и скажи мне, стоит ли рассматривать такую версию.

С ответом она не спешила. Версию с эгоистичным самоубийством Таиса отвергла сразу – не потому, что ей так уж хотелось победить в споре, просто тогда ей все казалось очевидным. Теперь же она и сама видела, что определенные причины для сомнений есть.

Николай не торопил ее и не пытался влезть со своим мнением. Он и сам признавал, что знает о Сергее гораздо меньше, чем она.

– Нет, пожалуй, все-таки нет, – задумчиво произнесла Таиса. – Мы возвращаемся к тому, что у Сергея все шло хорошо. Он преуспевал и в учебе, и в спорте, это мы с его отцом проверили. Он был окружен друзьями и ни с кем крупно не ссорился.

– Об этом он мог соврать или умолчать.

– Даже если так, у него оставалось достаточно друзей, которые поддержали бы его в сложной ситуации.

– Насколько я понял, у него были натянутые отношения с отцом.

– Зато очень доверительные – с матерью. Да и с отцом не то чтобы натянутые, просто сам Федор не приветствовал разговоры по душам, но сына он любил – а Сергей его точно уважал. Да и потом… Аномическое самоубийство больше свойственно все-таки для людей постарше. Для тех, у кого есть солидный опыт жизненных разочарований. А Сергей летел в жизнь на всех парах! Даже если признать, что он был взрослее своих сверстников, это все равно не возраст разочарования!

– Что в плане личных отношений? – спросил Форсов. – В конце концов, несчастная любовь всегда лидировала среди причин самоубийства.

– Ее я рассматривала еще в эгоистическом самоубийстве. Отношения с противоположным полом у него были предсказуемые для успешного парня его возраста. Флиртовал, кого-то приглашал на вечеринки, иногда приглашали его. Но серьезных увлечений у него не было. Правда, некоторые его друзья пытались намекать, что он был безответно влюблен в женщину старше себя. Но когда я начинала выспрашивать, быстро выяснялось, что ничего они на самом деле не знают, это скорее такая общая шутка была, чтобы поддразнить Сергея. И опять же, человек с таким типом личности при неразделенной любви не бросался бы с крыши, а добивался своего.

– Согласен. Тогда вернемся к аномическому самоубийству.

– Так мы же его уже исключили! – удивилась Таиса.

– Категорично исключать вообще ничего не надо, нужно просто определять степень вероятности. Для аномического самоубийства характерна и еще одна ситуация: когда человек завершает свою жизнь после того, как совершил серьезное преступление и не смог справиться с грузом вины. Такой расклад ты можешь исключить?

Она не ответила, но слова были и не нужны. Форсову хватило растерянности в ее взгляде, чтобы все понять. Такой сценарий Таиса даже не рассматривала – хотя следовало бы.

Сергей что-то скрывал, его мать почувствовала это. Со временем его состояние усугублялось. Такое могло произойти после того, как он совершил нечто ужасное. И то, что парень был хороший, не опровергало подобную версию, а как раз укрепляло ее. Хорошие люди тоже способны на преступление, вынужденно или случайно, им просто сложнее жить дальше. В восемнадцать лет, возможно, и вовсе не получится…