Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 344

– Чем ты тут забавляешься?

Всмотрелся.

– На свою квартиру Оглоблин не вернется. Знаешь, воры не обрастают домами или квартирами, машинами, семьями. Потому что украл – попался – тюрьма или зона. Шансов попользоваться нажитым непосильным трудом мало. А недвижимость – как якорь. Поэтому думаю – в завязке Оглоблин был. Но у подельника должна быть хаза, как они говорят. После ограбления они где-то отсиживаться должны. Понимают – фото Оглоблина у каждого постового. Проверяют вокзалы, все злачные места. Легли на дно они, а не в Сочи. Затихарились и водку жрут втихую.

– Оглоблин свое дело сделал. Подельник мог уже от него избавиться.

– Мог, твоя правда. Но Оглоблин три ходки на зону имеет, тертый калач. Сам понимает, что от него избавиться могут, наверняка как-то подстраховался.

– Ага, прямо Арсен Люпен какой-то!

– А что ему остается? Надо по уголовным делам смотреть – в какой зоне сидел. Какой-то авторитет на зоне наверняка был. Не оттуда ли след тянется?

– Скорее бы уже запросы получить и архивные дела.

– Теперь уже в Новом году. Где праздник встречаешь?

– У Марии, дома.

– Тогда иди, – отпустил Николай. – До конца рабочего дня полчаса осталось. Женщины уже разбежались. Сам понимаешь – кухня, прическа.

И уже вдогонку, когда Андрей за ручку двери взялся:

– Меру только знай. Вдруг происшествие?

– Тьфу-тьфу, типун тебе на язык.

Андрей в общежитие сразу направился. Одежду почистил, сапоги надраил. Решил идти в гражданском, форма милицейская, пусть и парадная, – для официальных праздников: День Красной армии, годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, день рождения вождя всех народов товарища Сталина.

Достал коробочку с подарком для Марии, открыл, полюбовался на брошь. Красивая, девушке должна понравиться. Бутылки по карманам куртки рассовал, встал перед зеркалом. Некрасиво, бутылка с шампанским карман оттягивает, куртка перекособочилась. За пазуху ее сунул, еще хуже. А в руках нести не лучше. Завернул шампанское в газету. Вот теперь порядок. Быстрым шагом по снежку. Погода новогодняя – тихо, редкие снежинки срываются, мороз по ощущениям градусов пять. Благодать! Сам не заметил, как добежал. Калитка не заперта, вошел, закрыл на щеколду, в дверь постучал. Открыла Мария, в домашнем халате, в фартуке, на голове бигуди под платком, руки по локоть в муке. Сразу видно – на кухне делом занимается. А из дома запахи умопомрачительные, слюни сразу потекли. Андрей носом потянул, пытаясь понять – пирожки с какой начинкой?

– Заходи быстрее, дом выстудишь. Раздевайся, в комнату проходи. Мы с мамой на кухне.

– Помощь нужна?

– Понадобишься – позову.

А как же дрова? В доме тепло, печь затоплена, дрова потрескивают в топке.

Андрей на кухню прошел, с мамой Марии поздоровался.

– Андрюша, вы пока отдохните, журнальчики полистайте, газеты. Кухня – дело женское.

Андрей в кресло уселся, удобно показалось. Радиоприемник включил. Музыка на всех волнах. И уснул позорно. Проснулся от прикосновения. Мария рядом стоит.

– Андрей, уже десять вечера. За стол пора. Старый год проводить.

– Всегда готов! – Андрей вскочил с кресла.

Стол уже был сервирован. Надо же, женщины рядом ходили, а он не проснулся даже, неловко как-то. Он сходил в прихожую, выставил на стол водку и шампанское, сделал второй рейс, коробочку с подарком для Марии в карман сунул. Запоздало подумал: нехорошо получается, надо было и маме Марии что-нибудь купить. Да сейчас уже поздно что-то предпринимать. Вот же дубина стоеросовая! И еще вопросом мучился: сейчас подарить или когда уже Новый год встретят? Решил – после курантов. Женщины вышли к столу нарядные. На Марии новое платье, прическа. Красавица просто!

– Как тебе я? – крутнулась девушка на одной ноге.

– Мне нравится.

– Платье или я?

– Ты в платье. Я тебя такой еще не видел.

– К столу! Уже половина одиннадцатого! Андрей еще не ел сегодня небось, – позвала хозяйка дома.

– Угадали, – засмеялся Андрей.

Он, на правах мужчины, шампанское открыл, разлили по фужерам, довоенным еще. Себе рюмку водкой наполнил. Первой слово взяла мама Марии. Про уходящий год сказала, упомянула о знакомстве дочери с Андреем, сразу всплакнула.

– Отец твой, Маша, этот праздник любил.

– Мама, ну не надо. Праздник все же.

– Не буду, выпьем.

Ух, давно Андрей так вкусно и сытно не ел. На столе холодец, картофельное пюре, котлеты, консервы рыбные, огурчики соленые, капуста квашеная и гора пирожков на блюде.

Андрей с холодца начал.

– Мария, а в доме горчица есть?

– Ой, забыла, сейчас принесу.

Горчица не магазинная, самодельная, ядреная – спасу нет, аж слезу давит. Но без нее холодец не тот вкус имеет. Под черный хлеб, да с горчицей, Андрей тарелку холодца умял. Первый голод утолен, теперь можно не спешить. Разговоры пошли – об учебе Марии, о стране. Восстанавливается после войны, хорошеет. Пленные на стройках работают.

– Пусть их! Сами разрушили, сами пусть восстанавливают, – зло сказал Андрей.

Выпили еще. Андрей за пирожки схватился. Любил он их. А тут на выбор – с рисом, луком и яйцом, а другие – с капустой. Душу отвел, штук пять слопал.

– В старину обычай был, – сказала мама Марии. – Перед работником, когда наниматься приходил, еду ставили, смотрели, как ест. Кто хорошо ест, тот хорошо работает.

Посмеялись. А тут по радио куранты бить стали. Андрей спиртное разлил по фужерам и рюмкам. А диктор торжественно:

– В Москве полночь, в Петропавловске-Камчатском…

Андрей убрал громкость, поднялся с рюмкой.

– Желаю всем в Новом году здоровья, счастья. А Марии выйти за меня замуж!

И опрокинул в рот рюмку. Как у него выскочило последнее предложение, сам не понял. Ирина Михайловна, мама Маши, тост поддержала. Мария замешкалась. Андрей решил для себя: «Не ответит или откажется, это будет последняя встреча наша».

С неопределенностью надо кончать. Мария подняла голову. Щеки пунцовые. Однажды Андрей полушутя делал такое предложение. Маша восприняла как шутку. Слишком мало знакомы были.

– Я согласна.

– Ура! – закричал Андрей от избытка чувств. Полез в карман за подарком. Коробочка зацепилась за подкладку. Он дергал, смущался от внимания женщин, наконец, неловко выудил.

– Тебе. Носи с удовольствием, на долгую память.

Маша подарок приняла, открыла крышку.

– Ой, какое чудо! Я в продаже таких не видела!

Ирина Михайловна наклонилась к дочери. Тоже любопытно было. Обе вскочили из-за стола, направились к зеркалу. Маша приколола брошь к платью. Покрутилась, полюбовалась. Под светом ламп брошь поблескивала, переливалась.

– Как красиво! Спасибо!

Подбежала к Андрею, поцеловала в щеку.

– Маша, ну что ты, как ребенок!

– Мам, первый подарок от мужчины. Тем более от любимого. Андрюш, наверное, дорого стоит?

– Не дороже денег.

Андрею не хотелось называть цену. Для него – дорого, а девушка могла расценить иначе. Хотя… Большого достатка в семье не было. Пенсия мамы и ее стипендия, только выжить. Так после войны многие жили.

Выпили за обновку, Андрей за пирожки принялся, уж очень понравились. Включили радио, потанцевали. Мама Марии выразительно посмотрела на настенные часы. И правда, половина третьего. Пора и честь знать. Уходить не хотелось. Легко и комфортно ему в этом доме. В прихожей, пока Андрей одевался, поцеловались. Уже выйдя за ворота, он вытащил из кармана наградной «ТТ» с именной табличкой, передернул затвор. Праздник, люди подвыпили, поплясали, стали по домам из гостей расходиться, бдительность утратили. Самое время гопников, чтоб им пусто было. На улицах многолюдно. Не как днем, но шли компаниями, песни пели, танцевали прямо на проезжей части. Веселились горожане, вся страна. Праздники редко бывали. Да и на официальных праздниках не погуляешь вот так. Не зря римляне говорили: хлеба и зрелищ! Ни хлеба в стране не хватало, ни зрелищ, за исключением футбола, собиравшего полные стадионы. Но футбол – мужское зрелище, а Новый год – для семьи, для родни и знакомых, приглашенных в гости.