Алый осколок (СИ) - Дичковский Андрей - Страница 31

Не успел он обрадоваться тому, что преодолел примерно половину пути, когда почувствовал, как на очередном движении ноги его левый сапог будто бы устремляется вертикально вниз. Заподозрив подвох, Теолрин повел было ногу назад, но… слишком поздно. Сапог, что до этого идеально сидел на ноге, соскользнул, словно внезапно увеличившись на пару размеров. На мгновение Теолрин подумал было нырнуть и попытаться поймать его, но почти сразу же отказался от этой затеи — интуиция подсказывала ему, что без должного опыта ныряние на глубине ничем хорошим не обернется. Особенно когда в непосредственной близости бушует стеклянный шторм. Теолрин отвел правый локоть в сторону и выбросил руку вперед, а затем вниз, двигая ею, словно та была лопастью механизма, что приводил стеклянные корабли в движение. И еще раз. И подтолкнуться ногами…

Его дыхание окончательно сбилось. Теолрин прерывисто выхватывал ртом воздух, но вместо воздуха в рот попадала вода. Ориентироваться в пространстве становилось все сложнее. Второй сапог, что на правой ноге, беспощадно тянул Теолрина вниз. Паника подобралась к его горлу ледяным комом. Теперь он начал опасаться, что попросту утонет здесь, даже не добравшись до — возможно — спасительной суши. Интересно, какая смерть хуже, от утопления или от стеклянных осколков? Теолрин подозревал, что тонуть гораздо дольше, а потому гораздо мучительнее. Возможно, стоило остаться на берегу и встретить смерть лицом к лицу? Или…

Чья-то рука ухватила его за запястье и потянула. Теолрин попытался взглянуть, чья именно это рука, когда откуда-то появившаяся волна окатила его с головой, окунув в темную пучину. Кто-то настойчиво потянул его в сторону.

А затем Теолрин ощутил, как его тело ударяется обо что-то твердое… О скалистые выступы…

— Шевелись, мать твою! — услышал Теолрин, несмотря на заложенные уши и неумолимо приближающуюся стену стеклянных осколков.

Теолрин раскашлялся в очередной раз, выплевывая солоноватую воду, и принялся вылезать на берег следом за немного расплывчатым силуэтом Джейл, что продолжала вытягивать его наверх. На левой ноге, лишенной сапога, остались лишь вымокшие насквозь штаны и чулок, так что каждый шаг этой ногой отзывался тупой болью в ступне и пятке.

— БЫСТРЕЕ! — заорала Джейл и с силой дернула его за руку.

Это слегка взбодрило Теолрина. Он помотал головой и принялся карабкаться вверх по довольно крутому скалистому склону. Впереди мелькнул силуэт Клэйва — кажется, тот возился у каких-то корабельных обломков.

— Нашел! — услышал Теолрин его голос. Голос, в котором промелькнул намек на… радость? — Джейл, Тео, подсобите!

Джейл выпустила его руку, и Теолрин, шатаясь, захромал за напарницей. Вдвоем с Клэйвом те начали поднимать здоровенную стеклянную пластину, длиной и шириной в три-четыре шага. Должно быть, это был кусок бортовой обивки, причем крепкой, из синего стекла.

Клэйв прокричал еще что-то, но на этот раз его крик полностью потонул в стеклянном рокоте. Теолрин свернул шею и с ужасом увидел, как стеклянные вихри мерцающими росчерками лупят о воду и рифы Щетины в каких-то пятидесяти шагах; приглядевшись, он теперь мог разглядеть даже отдельные осколки. Теолрин заставил себя отлепить взгляд от этой убийственной стихии и поднырнуть под пласт стекла, чтобы помочь его поднять.

Втроем они сумели его удержать над землей и выставить перед собой диагонально, словно гигантский щит. Дрожащие от усталости и холода ноги Теолрина предательски угрожали подкоситься, а пальцы скользили по стеклу, из-за чего то и дело приходилось менять положение рук. В какой-то момент Теолрин, весь дрожа от напряжения, повернул голову влево, к Джейл, чтобы посоветоваться о том, какое положение им лучше принять, когда первый осколок, отделившись от своей стеклянной стаи, со звоном ударил об их «щит».

А затем окружающее пространство потонуло в темноте и оглушительном звоне.

Глава 17

Теолрин был уверен: еще немного, и он оглохнет.

Уши закладывало так сильно, что, когда Джейл обернулась к нему и что-то прокричала, Теолрин не услышал ровным счетом ничего. Только громыхающий, сводящий с ума звон — словно сотни тысяч клинков лупят в унисон друг о друга. А еще ему казалось, что в любой момент их «корабельный щит» рухнет под тяжестью стеклянного ливня. Осколки лупили по их защитной пластине с яростью пьяного мужа, узнавшего, что его супруга похаживает налево. Хотя нет — с яростью целой толпы пьяных мужей. «Щит» дрожал и стонал, исходя трещинами на противоположной от них стороне, кренился, едва не подставляя их под удар.

Теолрин видел, как осколки бьются о твердь островка в непосредственной близости от него. Сколько времени пройдет, прежде чем они больше не смогут удерживать «щит» в единственно надежном положении, и стеклянные осколки устремятся к их телам, как стая грифов к падали? Теолрин пытался не думать об этом. Он вкладывал все без остатка силы в мышцы ног, рук и спины. Его конечности дрожали и тряслись, а стеклянный ливень никак не желал утихать.

«Только бы не сменился ветер», — проскользнуло в его голове.

Если стеклянный ливень хоть немного сменит направление движения, это будет равносильно смертному приговору. Они просто не успеют сориентироваться и выставить «щит» под другим углом.

Ливень усиливался, и Теолрин продолжал сходить с ума. Порывы бросить все и сдаться становились все более соблазнительными. Его левая нога — та, что осталась без сапога — от напряжения и трения о рифовую породу, кажется, стерлась в кровь, несмотря на надетый чулок; Теолрин попробовал бы это проверить, вот только от напряжения он уже не способен был даже шевелить шеей. Все тело стонало, изнывая от боли.

«Зачем я ввязался во все это?»

Перед прикрытыми глазами возник образ оставшейся в Дар-на-Гелиоте комнатушки, где он коротал ночи и свободные дни. Там ведь всегда было тепло и — не считая редких ссор с соседями — довольно уютно. Просыпаясь в собственной постели, он всегда знал, что ему не придется голодать, не придется шляться по темным подворотням в поисках крыши над головой. Да, его молодость не бурлила какими-то безумными приключениями или многочисленными любовными похождениями — ну и что с того? Ему ведь жилось вполне комфортно…

И на что он решил променять спокойную и размеренную жизнь? На кусок алого стекла, что манил призрачным обещанием богатства и беззаботности.

Сомнительный обмен. Весьма сомнительный.

Он должен был понять, еще тогда, на той равнине, где нашел осколок, что из этой затеи не выйдет ничего хорошего. И вот оно — подтверждение в виде стеклянной стихии, что обволакивала его и тех, кто доверился ему, со всех сторон, суля лишь боль и смерть…

— ТЕО!

Он вздрогнул, услышав свое имя. Осознанность постепенно начала к нему возвращаться.

Только сейчас до Теолрина дошло, что звуки звона стали чуть тише. А затем он понял, что больше ничто не бьет по их стеклу.

— Что ты хлопаешь глазами?! — Несмотря на привычную жесткость, голос Джейл заметно подрагивал. — Опускай давай эту хрень!

Теолрин торопливо закивал и, засуетивщись, принялся опускать «стеклянный щит». Лишь когда тот со звоном соприкоснулся с твердой поверхностью, Теолрин позволил себе выдохнуть.

«Мы сделали это. Мы пережили стеклянный ливень».

Он все еще верил в это с огромным трудом. Повсюду, сколько хватало глаз, на рифах вокруг них мерцали осколки. Сам ливень с ревом, звоном и грохотом уносился на запад обширной темно-серой стеной, в которой лишь изредка мелькали разноцветные блики.

Глядя, как завороженный, вслед удаляющемуся стеклянному дождю, Теолрин в бессилии опустился на землю. Сил у него не оставалось ни на что. Даже думать было больно.

«Мы справились…»

В этот момент сбоку от него раздалось раздраженное кряхтенье. Сделав над собой усилие, Теолрин заставил себя повернуть голову на звук.

Его глаза прищурились, когда он понял, что именно видит: Клэйва, чья левая рука была вся залита кровью. Сначала Теолрин подумал, что это след от их драки, но потом вспомнил, что максимум, чем он навредил Клэйву, так это разбил ему нос. Здесь же дело определенно было в чем-то другом. В чем-то…