Иль Догхр. Проклятие Эмира (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 19

Глава 24

— Какой грозный, мой мальчик. Что случилось?

— Кроме того, что моя жена избита до полусмерти, а дочь в коме можно сказать ничего не случилось. Или этого мало для того, чтобы потерять покой и веру в завтрашний день?

— Она тебе не жена! Гражданский брак для нас ничего не значит! Твои настоящие жены мертвы! И ты не можешь жениться на убийце!

Она боялась его и в тот же момент забывала о том, что Ахмад вырос и с ним нельзя как раньше. Нельзя давить, нельзя ломать. Он слишком упрям и горд. Сейчас самое время отступить, она немного оплошала. Пора уходить в тень.

— А кто вынес приговор? Кто судил? Ты? Ты отдала ее на растерзание толпы?

Отрицательно качает головой и отходит назад. Пусть считает, что она его боится, что ей страшно.

— Не лги мне, тетя Самида. Ох не лги! Больше всего я ненавижу ложь и предательство и не приведи Аллах, чтобы я заподозрил тебя во втором… а то, что ты лжешь я и так знаю!

— Угрожаешь матери?

— Ты мне не мать!

Сказал грубо, и она отшатнулась еще дальше. Не ожидала от своего племянника таких слов. Впервые Ахмад был так груб с ней. И все из-за славянки. Сколько б она не принимала ислам никогда одной из них не станет! Узнал-таки. Кто проговорился? Какая из этих низких тварей? Она ведь достаточно им заплатила.

— Думаешь о том, кто из них тебя предал? Страх…тебя предал страх и боль. Против них бессильно даже золото. Потому что, когда тебе режут руку ты уже не думаешь о деньгах! Как думаешь сколько рук я отрезал прежде, чем они заговорили? Сколько пальцев отрубил?

— Ты сошел с ума?

Она знала, что он кровожаден и былые травмы сделали из него монстра, но всегда поражалась, всегда не была готова к тому, до чего он мог дойти. Истинный Ибн Бей. Все мужчины в их семье были деспотичными садистами и чудовищами. Но этот страшнее всех.

— Нет! Всего лишь искал правду и нашел ее!

— Что сделаешь со мной? Тоже отрежешь руку?

Схватил тетку за плечо, и та вздрогнула от ужаса, когда изуродованное лицо племянника приблизилось к ее лицу. Когда он был маленький ее предупреждали, что однажды он восстанет против нее, но она не хотела верить. Не хотела…но поверила. Поэтому каждый день помнила пророчество и стелила соломку на все случаи жизни. Она Самида Ибн Бей и ее не так-то просто запугать или уничтожить.

— Нет…я не стану тебя наказывать физически, тетя Самида. Но я накажу тебя так, как наказывали в нашей семье тех, кто ее предал. Я отправлю тебя прочь. Ты уедешь и больше никогда не вернешься сюда. Ты уедешь и будешь жить далеко от этого дома и не посмеешь даже приблизиться к Вике.

— Аллаене!

— Нет, к Вике. Я так хочу ее называть. Мне нравится ее имя.

— Это имя неверной! Дай ей наше имя!

— Оно у нее есть. Но мне нравится это.

— Ты не посмеешь меня выгнать!

— Ты же посмела отдать мою женщину на растерзание толпе! Ты посмела лишить меня ребенка!

— Я сделала тебе одолжение! Я спасла ее! Если бы она не сделала аборт все бы узнали, что у нее был мотив! Люди и так болтают разное! О тебе, Ахмад! О тебе болтают, осуждают! От нашей семьи отвернулись те, кто раньше приходили в наш дом!

— Плевать хотел на всех!

— Наша семья, семья Ибн Беев всегда была одной из самых известных, богатых, аристократичных. Люди нам поклонялись, с нами хотели дружить, с нами искали сделок и партнерства! И что теперь? Ты нашел себе славянку и ради нее готов опозорить нашу семью? Она больше не беременна, она тебе не жена…Хочешь быть с ней — будь! Кто тебе не дает? Но не смей на ней жениться! Не смей делать ее членом нашей семьи! Ты не знаешь причастна ли она к смерти нашей девочки…не знаешь и никогда не узнаешь!

— Узнаю! Я рано или поздно все узнаю! Нет ничего тайного, что не стало бы рано или поздно явным!

Ей не нравилось, как блестели его глаза. Не нравилось, как дрожали мощные руки и ходили желваки на скулах. Он напоминал ей сейчас разъяренного зверя, потерявшего контроль над эмоциями. Самида даже думать не хотела о том, что произошло в деревне. Если он говорит правду, то он окончательно сошел с ума из-за этой женщины. Потерял контроль над собой. Скоро его связи и деньги не смогут держать языки за зубами, не смогут контролировать полицию и высшие власти. Пусть даже состояние Ибн Беев одно из самых огромных в стране и даже политики прогибают головы перед Ахмадом.

— Кто такой Азим ибн Сахим?

Вздернула голову и посмотрела на племянника. Зачем показывать удивление если она прекрасно знала о том, кто приехал в этот дом. Ведь она долгие годы содержала Азима.

— Родной брат Рамиля!

— Почему от меня это скрыли?

— Потому что я не хотела, чтоб на тебя повесили сразу двоих детей! Потому что достаточно было и одного!

— Кто дал тебе право принимать решения за меня? Кто дал тебе право вообще что-либо делать вместо меня? Зачем вы солгали что ребенок мертв?

— Чтобы облегчить тебе жизнь, чтобы со временем не пришлось делить наследство. Два брата одного возраста, братья близнецы — это всегда угроза, это вражда и распри. Так было испокон веков. — Скажи мне…кто дал тебе право что-то решать вместо меня? Кто дал тебе такую огромную наглость влезть в мою жизнь и начать строить ее по-своему?

Он надвигался на Самиду как скала и в его взгляде читалась эта холодная, эта ледяная ярость, которая была ей так знакома по взгляду брата. Это была точка невозврата, когда вряд ли что-то уже можно было изменить.

— Тот же кто дал мне право выхаживать израненного ребенка! Тот же кто дал мне право называть его своим сыном и не отдать в больницу для душевнобольных, отобрав у него все деньги!

— Ты упрекаешь меня в том, что не забрала состояние моих родителей? В том, что один единственный раз поступила честно и то только потому что понятия не имеешь о корпорации и могла все потерять! Только потому что понимала — ты всегда будешь купаться в роскоши потому что всю жизнь Ахмад ибн Бей будет благодарен тебе за спасение и именно поэтому я сейчас не отрублю твои руки, которые толкали мою женщину на смерть, руки, которые убили моего нерожденного ребенка! Ты уедешь! Сегодня! Азим отвезет тебя в твое поместье и там ты будешь жить до самой своей смерти! Ты никогда не вернёшься в этот дом!

«Вернусь! Ооо, я еще вернусь в этот дом, Ахмад! А ты пожалеешь о том, что обидел меня!»

***

Она посмотрела на точную копию Рамиля, когда он вошел в ее комнату за чемоданами. Они долго смотрели друг на друга, но никто не сказал ни слова. Потом Самида вышла из комнаты и величественной походкой направилась к комнатам Лами.

— Я уезжаю… а ты, без меня ты здесь долго не задержишься! Будь умной и держи голову на плечах! Чтобы не происходило — знай, так надо и не во что не вмешивайся. Сделаешь по-моему, будешь вести себя умно — скоро выйдешь за него замуж. И еще…Организуй выкидыш. Скоро все поймут, что ты не беремена!

— Мама Самида!

Женщина бросилась перед ней на колени и схватила ее за руку, поднесла к губам запястье.

— Что я буду делать без вас?

— Способствовать моему возвращению. Оно скоро настанет. Нужно время и терпение.

— Но как? Она все плотнее, все сильнее вжирается в семью. Он такое натворил из-за нее. Я все эти дни дрожу и боюсь. Ты не представляешь, что в деревне…там…там нескольким мужчинам отрубили руки, а женщинам пальцы. Он сошел с ума из-за этой сучки!

— Наберёмся терпения. Ожидание так же мучительно как сладостна месть потом. Поверь мне. Она ничего не получит!

— Откуда ты знаешь? Он все ради нее, он словно ее собачка…помешанный на ней!

— От любви до ненависти один шаг. От страсти до презрения полшага. Она совершит ошибку. Еще немного и совершит. Рано или поздно.

— Мне кажется что они сближаются все сильнее, мне кажется что она притягивает его к себе, привязывает, держит как на поводке. Чем? Что в ней особенного?

— Ничего особенного. Поэтому придет и наш час. Не высовывайся, не твори глупости…Избавься от своего любовника. Как? Это твои проблемы, но чтоб его не стало, желательно совсем! Ты меня поняла? И не смей вредить Аят! Ты уже достаточно натворила!