Любить королеву. Случай из адвокатской практики (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 38

Но помимо елки за время их отсутствия в пентхаусе, да и во всех его домах, установили по нескольку пневматических лифтов. А по возвращении он чуть ли не в приказном порядке запретил Лене пользоваться лестницами, если его рядом нет. Только лифтом.

— Да? А если свет отнимут? Что тогда? — смеялась она его деспоческим замашкам.

— У меня? Отнимут? Никто у меня ничего не посмеет отнять! — а сам уже тащил ее в объятия, наказывать за дерзость.

Это было очень счастливое время. И тогда ему действительно казалось, что нет силы, способной отнять то главное, чем он владел. Игра в семейную жизнь была в самом разгаре. И даже готовиться к новой роли тоже было вполне терпимо.

Ленка была в его постели. И в кабинете. И вообще, в пределах досягаемости. Конечно, немного приходилось ограничивать свою фантазию. Все время с оглядкой, чтоб как бы чего вдруг.

Зверь внутри него ходил вокруг на мягких лапах и все ждал, подвоха, что ли.

Интуиция.

* * *

Но были и другие моменты, от которых шерсть вставала дыбом. С недавнего времени какая-то тварь методично пакостила в делах. По мелочи, сначала вроде незаметно. Такое оставлять безнаказанно нельзя.

Вынужденное отсутствие больше пяти месяцев, которые он проторчал с Ленкой в Швейцарии, а кто-то, кто бы это ни был, осмелел настолько, что стал пакостить открыто. Мелкие свои зубки показывать.

Василий был просто уверен, нутром чуял, что Паша Морозов причастен. Но доказательств не было никаких, да тот еще и божился, и мамой клялся, что не при делах. Но Вася знал, чем припереть его к стенке. Способы у него были.

Это теперь бизнес Мережкова был велик, бел и чист, а если копнуть прошлое, много неприглядных тайн нарыть можно было. Быстрое восхождение — всегда дело грязное. И устранял конкурентов он по разному. Но в основном, кончено предпочитал делать предложение, от которого невозможно отказаться, и аргументами подкреплял соответствующими. Кому-то хватало убедительных слов, а кто-то нуждался в наглядной демонстрации в виде переломанных костей, взорванных автомобилей и похищенных родственников.

Эту сторону своей жизни Василий Мережков скрывал от жены тщательнейшим образом. Ему почему-то было важно, перед ней выглядеть идеальным. Наверное, потому что было в Лене что-то, тот несгибаемый стержень, который он заметил еще тогда, когда увидел в первый раз Шарафеича. Запомнил он ее реакцию на собственное скотство.

Не то, чтобы он что-то собирался менять в своем характере. Нет, конечно… Зачем?

Просто, ей незачем было знать о некоторых сторонах его жизни, вот и все. Тем более сейчас, когда она ждала ребенка. К чему лишние волнения?

* * *

Словно драгоценности в шкатулке, неприкосновенный запас на черный день. Так она и перебирала воспоминания о первых двух годах их с Василием жизни. Ведь как оно плохо ни начиналось, но он умудрился сделать ее счастливой, и даже заслонить собой весь мир, занять ее мысли, чтобы никого больше рядом.

Если так посмотреть со стороны, судьбу Лены можно было считать мечтой всех золушек от самого сотворения мира. Было ли это любовью?

Не было у нее ответа.

Ни тогда, ни потом.

* * *

Новогодние праздники миновали, настал февраль, за ним март. Лена стала замечать, что Мережков иногда отправлял ее домой под усиленной охраной, а сам задерживался. Приходил поздно, усталый, какой-то невменяемый. Рвался до ее тела, как безумный.

И только потом, насытившись, расслаблялся, мог помыться, поужинать. Становился нежным. И задумчивым.

Неприятности по работе.

Это единственное о чем она могла подумать. Но ведь она была рядом с ним в офисе почти все дни, ничего такого, что могло бы настолько вывести его из равновесия не происходило. Да, были некоторые сбои, но чтоб вот так?

Выходило, у него какие-то проблемы, которыми он не желал с ней делиться. Это неприятно царапало в душе. Получалось, что доверия у него к ней нет. Обидно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Впрочем, умом Лена понимала, что так и осталась для Мережкова игрушкой. Обожаемой, на руках носимой, но игрушкой. Хоть он и называл ее королевой. Да, наверное, именно потому. У нее тоже когда-то в далеком детстве была красивая кукла, которую берегла и обожала. Вполне понятное отношение.

Конечно, вползала и мысль, что у него может быть, появилась другая. Вот эта мысль заставляла сердце сжиматься и леденеть. Но его недвусмысленный и жадный интерес к ней нисколько не изменился, даже ей иногда казалось, что он еще больше нуждается в успокоении ее тела, чем раньше.

И все же, эти постоянные женские разговоры и жалобы на неверность мужей, которые ей приходилось слышать в кругу «подруг». Откровения Кристины, иногда устраивавшей «вечера воспоминаний» — своего рода утонченная пытка. Все это откладывалось где-то в глубине, накапливалось.

Будто она не знала, что за тип Василий, не увидела насквозь его хищную натуру с первого взгляда. Разве такой мужик будет верен ей одной? Трепет неуверенности порождали эти размышления. И все же. Все же, он не давал ей повода усомниться.

Сказав однажды:

— Тебе не придется ревновать, — Василий держал свое слово.

Но проклятые семена неуверенности были посеяны.

* * *

Первый удар случился с другой стороны. Накануне восьмого марта. Подарком от неизвестного дарителя.

Было около десяти вечера, Лена сидела в постели с книгой, ждала его. Задерживался, последнее время почти каждый вечер. Блюмкнуло сообщение:

— Открой почту.

Номер был ей неизвестен.

Стало неприятно и холодно в груди. Какое-то чувство опасности и странное предчувствие. Сначала не хотела открывать, но потом все же включила ноутбук и влезла в почту. Адрес ей, конечно же, был неизвестен.

На автарке воздушные шарики. Тема — поздравление. Дальше расписной текст с открытками и картиночками. И к нему прикреплено небольшое видео. Вот это вызвало совсем уж странную реакцию, будто холодного слизняка коснулась.

Сомневалась долго, успели вспотеть ладони, потом все же решилась. В конце концов, это всего лишь электронное письмо, не бомба. Самое ужасное, что может случиться, занесут вирус. Так у нее ничего важного тут не было, так, одна ерунда, потерять не жалко.

Открыла. Сглатывая от волнения, стала вглядываться. Мутноватое видео, явно снято на телефон откуда-то из-за спин. Голоса слышались глухо. Что-то похожее на оперативную съемку задержания и допроса. Допрашиваемого били страшно. Пытали…

Но когда Лена поняла, кто же именно пытками руководил, У нее был шок.

* * *

Точно так же она ощущала себя и сейчас, годы спустя, вспоминая момент, с которого начал рушиться сказочный мирок, постепенно превращаясь в тюрьму. Отражение в мутном стекле безразлично показывало уставшую, бледную женщину. Нахмуренные брови и пустой взгляд. Красивые тонкие чуть вздрагивающие кисти сложены на коленях.

В спящем вагоне ночной электрички можно было чувствовать себя также одиноко, как на другой планете. Никому нет дела до чужих чувств и мыслей, воспоминаний. И это хорошо, наверное.

Это ужасно, думал мужчина, сидящий напротив. Его волевое суровое лицо мрачно хмурилось, глаза под густыми бровями не различить, но взгляд… Взгляд дознавателя, пронизывающий человека насквозь, до тайных мыслей, малейших движений души.

Женщина не могла его видеть. Она просто вздохнула, переменила позу, шевельнув затекшим плечом, и снова ушла в себя.

Для чего дается кому-то особая сила духа?

Вопрос риторический. Дознавателю прекрасно был известен ответ. Он просто сверялся с некоторыми сигналами и ориентирами. Оставалось проверить еще два.

ГЛАВА 22

В тот день Василий вернулся даже раньше обычного. И сразу в спальню, знал, что Лена будет ждать его там. Его уже потряхивало от нетерпения.