Отчаяние - Есенберлин Ильяс - Страница 53

— Да, поэтому мы и разрешаем строить крепости в степи… Без России нам пока не одолеть шуршутского дракона. Знаю я от самого контайчи, что уготовили нам шуршуты. И джунгары не спасутся от них!..

— Но шуршутский богдыхан не строит на нашей земле своих укреплений! — угрюмо сказал жырау.

— Если бы он строил их, то ни одного живого казаха уже не осталось бы на этой земле! — сурово сказал Аблай.

Наступило тяжелое молчание. Из века в век слыхали эти люди рассказы о беспощадности китайских богдыханов. Там, где проходили их солдаты, не оставалось ничего. Целые народы прекращали свое существование, поглощенные драконом.

— Что же тогда делать? — просил старый жырау.

Он, прищурившись, посмотрел на Аблая. Ему показалось, что он разгадал этого человека. Да, он хочет разделаться с Галден-Цереном, так сильно виноватым перед страной казахов и замышляющим новые козни. Ну а потом он примется и за царские крепости. Теперь же султан просто не может прямо говорить о том, что задумал. У второго волка ведь есть уши…

Между тем султан резким движением раскатал перед собой кожаный рулон-карту:

— Вот здесь стоят тумены контайчи, моего хитроумного тестя. Но рано или поздно, а он подведет их сюда, к Иртышу. Коль подойдут силы из всех трех жузов, джунгары не найдут щели, чтобы выползти из этого капкана, в который сами заскочат. Они ведь не думают, что мы опередим их и ударим первыми. Первыми, еще со времен хана Даяна, к нам на спину прыгнули они!

— Я не верю, что все батыры из Младшего жуза прискачут сюда, чтобы воевать с джунгарами на Иртыше, — сказал Сырымбет-батыр из племени басентиин.

— Но ведь батыры Среднего жуза воюют с калмыками на Жаике! — возразил коренастый батыр из рода таракты.

— Кто от вас там воевал?

— Ну, хотя бы батыр Джаныбек, нынешний тархан!

— Он просто защищал интересы своего тестя! — Огромный, широкоплечий, с открытой волосатой грудью, Сырымбет-батыр стал красным от негодования. — Твой Джаныбек только носит звание уроженца нашего славного Среднего жуза, а владения его на Иргизе, рядом с Младшим жузом. Вот он и побеспокоился!..

Аблай глубоко задумался, опустив начавшую седеть голову. Это было привычно ему. Только заговоришь о деле, как сейчас же: «Твой жуз-мой жуз!.. Твой Иртыш — мой Жаик!» И в середине каждого жуза грызня, как у собак из-за кости. Разве и здесь не собрались они вместе только благодаря случаю?! Даже аульные псы прекращают грызню и объединяются при виде волка. А тут враг похлеще волка. Галден-Церен с шуршутским драконом на хвосте!

Шум и взаимные обвинения вдруг затихли. Это вернулись ертоулы, еще неделю назад посланные на тот берег Иртыша. Они сказали, что в прибрежных джунгарских кочевьях еще не появилось воинов контайчи. Люди же говорят разное…

Да, контайчи, как всегда, не дает застать себя врасплох. Вот и сейчас он не подвел свои тумены к какому-то определенному месту, откуда удар может быть нанесен только в одном направлении. Джунгарское войско продолжает находиться в глубине. Пользуясь необычайной выносливостью своих злых косматых коней, они могут неожиданно тронуться с места и в три-четыре дня оказаться на любом направлении — Туркестанском, Аральском или ударить здесь, через Иртыш, по аулам Среднего жуза. Имея объединенное войско трех жузов, можно было бы распределить его на трех направлениях и спокойно ожидать джунгар. Но разве сейчас времена легендарного Касым-хана, который мог в одну неделю выставить двухсоттысячное войско? Нет, заржавел и притупился заговоренный меч казахов, слишком долго рубили им по чему попало, а то и просто кололи дрова!..

На совете у Аблая было решено избрать местом сбора казахского ополчения район озера Теликоль, которое находится примерно на равном расстоянии от всех трех жузов. И хоть среди окружения Аблая понимали, что после гибели хана Абулхаира от руки Барак-султана войско Младшего жуза не придет сюда, но разве мало в Младшем жузе воинственных батыров, которые сразу же вольются в ополчение вместе со своими отрядами. Даже если присоединятся тархан Джаныбек и другие сардары Среднего жуза, входящие сейчас в состав Младшего жуза, то и это будет неплохо. Что же касается Старшего жуза, то там ждут не дождутся, как бы избавиться от ига джунгарского контайчи.

О решении совета Аблай сразу же поставил в известность хана Абильмамбета, продолжающего, несмотря на болезнь, считаться главой Среднего жуза и находящегося сейчас в глубине степи, на берегах реки Сарысу. Сам же Аблай вместе со своими аулами двинулся к возвышенности Кокчетау, на берега озера Бурабай. Огромный караван растянулся на день пути. По бокам двигались бесчисленные султанские табуны знаменитых темно-серых, пегих и вороных лошадей, подобранных строго по масти. Богатство султана Аблая было известно не только в степи, но и далеко за ее пределами.

Время было смутное, тревожное. Но никто не поверил бы в это, глядя на медленно бредущие по степи многочисленные отары овец с ягнятами, на мирно пасущихся во время перехода коров, на скачущих между караванами и горланящих во всю мощь детей. И только плотно сбившиеся в отряды, сверкающие железными латами и шлемами джигиты по краям каравана напоминали о войне. На три-четыре перехода вперед и назад, а также в обе стороны от пути каравана были высланы опытные ертоулы.

Так и дошли до удобно расположенной между холмами зеленой долины, известной как «Поле Аблая». Здесь были разбиты юрты белые и черные, оставлено охранение, а сам Аблай со своим главным отрядом поскакал к Теликолю, на место общего сбора.

Это была длинная и извилистая, почти в две тысячи верст дорога. Но Аблай не случайно избрал такой окольный путь. Дело в том, что на этом пути жили многочисленные племена и роды Среднего жуза, от которых в основном зависел успех ополчения и восстановления единого Казахского ханства, к чему с самого начала стремился Аблай. Кокчетау, Сандыктау, Атбасар, берега Ишима и Терсаккана, святые горы Улытау, берега Кара-Кенгира и Жезды, потом извилистая Сарысу, и от нее прямая дорога на Телеколь. Аулы родов аргын, кипчак, найман, таракты, уак, керей и многие другие составляют теперь, после десятилетнего джунгарского нашествия, большую часть населения всей страны казахов…

«Аблай идет на контайчи!» Этот клич определил на много переходов его отряд, и с каждой верстой войско росло как снежный ком. Эти места не подчинялись контайчи, но что ни год подвергались жестоким набегам джунгарских нойонов. Теперь пришла пора рассчитаться за это, и, когда Аблай подходил к Теликолю, безбрежное людское море катилось вместе с ним. Не считая вспомогательных отрядов, у Аблая сейчас имелось свыше тридцати тысяч всадников — самая большая казахская армия, собранная после джунгарского нашествия.

Самое значительное количество батыров оказалось в ставке при Теликоле. Особое значение имел приезд Джаныбек-тархана, означающий, что перед лицом общего врага подлинные воители забывают любые обиды. С ним примкнули к Аблаю достигшие «возраста пророков», то есть шестидесяти лет, самые знаменитые батыры из простонародья — канжигалиец Богембай и кара-керей Кабанбай с женой Гаухар, сопровождающей его во всех походах с тех пор, как она поклялась ему в верности в осажденном Туркестане. Кроме них здесь находились известные аргынские батыры Тайджигит, Басбулат, Джанатай, Олжабай, Малайсары, Оразымбет. Вскоре прискакал и престарелый Тайман-батыр.

И все же Аблай тревожился. До сих пор не появился здесь оставленный на самой границе Баян-батыр, который с другим батыром, Жапеком, побывавшем вместе с Аблаем в джунгарском плену, являлся главным советником и опорой султана, поставившего себе целью новое объединение страны казахов.

Аблай тревожился не зря. Батыр Баян, потомок легендарного батыра из простонародья Саяна, осевшего в конце жизни в аулах рода уак, во всем походил на своего великого предка — сподвижника хана-объединителя Джаныбека. Как только нависали вражеские тучи над степью, Баян-батыр первым седлал боевого коня. Впрочем, и время было такое, что его и не приходилось держать расседланным. И вот сейчас этого батыра все не было и не было…